Моролинги

Шеф обозвал всех нас бездельниками и дал задание:

— Значит так. Яна, на тебе остается во-первых Рунд, во-вторых, те научные исследования, из-за которых теперь убивают программистов. Хью, ты по-прежнему занимаешься «ЩДТ», что-то с ними должно быть не так. Федр, тебе предстоит искупить вину за вчерашний прокол.

— Могу вымыть ваш флаер.

— Не годится, его уже вымыли. К тому же ты отвратительно моешь флаеры — еще хуже, чем допрашиваешь подозреваемых. Ты не успел допросить Бенедикта, поэтому ты обязан найти другие источники информации.

— Какой информации?

— Той, которую ты бы получил, если бы допросил Бенедикта.

— Ах той! — воскликнул я. — Уже начинаю искать…

— Федр, — наклонившись ко мне, нарочито громко зашептала Яна, — хочешь подсказку?

— Давай!

— Бенедикт тебе ничего бы не сказал, следовательно, чтобы выполнить приказ, тебе достаточно обратиться к любому немому… ой, Шеф все слышит, — она отпрянула от меня и замерла.

— Поговори еще раз со всеми, кто его знал и кто еще жив или на свободе, — подсказал Ларсон, — с его близкими поговори.

— Опять с Цансом? Я боюсь ему надоесть.

— С Цансом после, — вмешался наконец Шеф, — сейчас ближе Виттенгера Эппелю никого нет, поэтому начни с инспектора.

— Есть начать с инспектора! — сказал я.

12

Как и все большие боссы, начальник Департамента Тяжких Преступлений, старший инспектор и полковник Виттенгер (господи, как же любят они обвешивать себя чинами!) пребывает поочередно в двух ипостасях. На службу ходит Виттенгер-1, с друзьями и знакомыми общается Виттенгер-2. Виттенгер-2 отличается от Виттенгера-1 широтой взглядов, неплохим (для полицейского) чувством юмора и философским отношением к жизни.

Конечно, со временем Виттенгер-2 непременно восторжествует над Виттенгером-1. Но не в этом году, поскольку в этом году торжеству Виттенгера-2 над Виттенгером-1 все время что-то мешает. Причем, мешают вещи прямо противоположные. Например, на позапрошлом пятничном совещании у губернатора был отмечен рекордно низкий уровень тяжких преступлений. Виттенгера, конечно, похвалили, но тут же сообразили, что отсутствие убийц и насильников на пятидесятимиллионном Фаоне нельзя считать заслугой начальника Департамента Тяжких Преступлений. Виттенгер и опомниться не успел, как губернатор, с подачи начальника полиции, решил пересмотреть перечень преступлений, считавшихся тяжкими. От расследования угонов флаеров Виттенгер кое-как отвертелся, но квартирные кражи со взломом теперь полностью в ведении Департамента Тяжких Преступлений.

Только-только Виттенгер примирился со столь унизительным расширением своих полномочий, как убивают известного на весь Фаон компьютерного гения. Сколько за минувшую неделю произошло квартирных краж — никто уже не считал. Озверевший Виттенгер-1 задавил несчастного Виттенгера-2 до уровня младшего сержанта постовой службы.

Набирая в три часа пополудни номер Департамента Тяжких Преступлений, я был уверен, что нарвусь на Виттенгера-1 в самой худшей форме.

Когда Виттенгер ответил, мне хватило десяти секунд, чтобы понять — передо мною сидит Виттенгер-2. Я чуть было не сказал, мол, извините, ошибся номером, перезвоню, когда у вас будет соответствующее настроение. Инспектор не заметил моего замешательства, он, перейдя на «ты», сказал:

— Приходи ко мне домой часиков в девять, поболтаем, — и чуть ли не улыбнулся!

— Ну конечно, конечно приду, — проговорил я в полнейшей растерянности. — Но почему так поздно?.

— Неужели для тебя девять вечера — это поздно? — изумился он. — Раньше никак не могу — работа…

Мне показалось, что зря я дал ему понять, что готов с ним встретиться хоть сейчас.

— Может, отложим до выходных? — осторожно предложил я.

— В выходные я отдыхаю, — ответил он. — Давай сегодня.

Виттенгер назвал адрес и сказал: «До вечера». «До вечера», — повторил я вслед за ним.

В общении со мной, инспектор переходит на избыточно фамильярный тон, только когда нас связывает одно дело, обычно — убийство. Но месяц или два разлуки — и снова слышишь: «господин Ильинский, пройдемте» или «Ильинский, назовите ваше полное имя».

Виттенгер жил в термитнике под номером один — это тот термитник, к которому подступают циклопические бетонные ступени делового центра Фаон-Полиса. На прошлой неделе, во вторник, в пять часов вечера, через большое окно своей гостиной Виттенгер мог бы наблюдать, как я допрашиваю посыльного Джима. Чтобы разглядеть нас инспектору хватило бы обычного оптического бинокля.

Инспектор в одиночестве занимал большой четырехкомнатный блок. Прожив бок о бок пятнадцать лет и родив ребенка, супруги Виттенгер расстались. Произошло это еще до того, как Виттенгер получил наконец повышение. Дочь — взбалмошная, но хитрая девица — укатила вместе с матерью на Землю. Мне говорили, что развода бы не произошло, если бы госпоже Виттенгер достался только Виттенгер-2, без Виттенгера-1. В этом заключении я усматриваю некоторое противоречие, ибо, как ни крути, госпожа Виттенгер жила именно с Виттенгером-2, а с Виттенгером-1 жили, в смысле трудились, его подчиненные, которые не имели возможности ни развестись со своим начальником, ни укатить с матерями на Землю.

Шеф, напутствуя меня перед визитом к Виттенгеру, сказал:

Чем бы тебе он ни угрожал, что бы не обещал — ни слова об исследованиях.

Разумеется, я ответил:

Есть!

Этого Шефу показалось недостаточно.

Поклянись прибавкой к жалованью.

Знал бы Шеф, какой сюрприз готовит для меня Виттенгер, послал бы вместо меня Ларсона — Ларсон абсолютно равнодушен к еде. Виттенгер встретил меня в перепачканном фартуке, в правой руке он держал длинную вилку для переворачивания мяса.

— Инспектор, я без оружия, — увидев вилку, я поднял руки.

— Зря ты оставляешь бластер во флаере. В последнее время участились кражи из личного транспорта.

— Неужели вас заставили расследовать и кражи?

— Благодаря тебе и твоему шефу, до этого еще не дошло.

— Сказали бы раньше, не дошло бы и до квартирных краж. Чем это пахнет?

Запах я учуял уже на площадке перед дверью в квартиру. И тогда я подумал, что ошибся дверью — как ошибся номером, когда звонил в Департамент.

— Иди посмотри, — инспектор вилкой указал в сторону кухни. — И не хватай руками. Для этого существуют столовые приборы.

На жаровне под вытяжкой лежало полдюжины отбивных. Натуральное мясо на открытом огне в обычной квартире — для Фаона это невиданная роскошь.

— Инспектор, а ведь я — вегетарианец, — сказал я, сглатывая слюну.

— Ну и отлично! Съем все сам, — воскликнул он с издевкой. — А с каких это пор ты стал вегетарианцем?

— Помните, как я отравился в пятницу? Врач сказал, что все дело в мясных консервах. У них истек срок годности, а я и не посмотрел. Теперь меня просто воротит от вида жареной телятины с луком-шалотом, сладким перцем, шампиньонами, зеленью, сыром и красным вином.