Морская Дама, Узор из лунного света

– Я об этом и подумать не могу, сэр, - повторила она.
– У меня совершенно не такие понятия.

И если эта история в конце концов покажется вам хоть в какой-то степени туманной или неполной, я надеюсь, что вы вспомните, как на моем пути встала Паркер со своими непоколебимыми понятиями.

Глава V ОТСУТСТВИЕ И ВОЗВРАЩЕНИЕ МИСТЕРА ГАРРИ ЧАТТЕРИСА

I

Эти отступления, посвященные Паркер и журналистам, безусловно, немного отвлекли меня от моего рассказа. Тем не менее вы должны понимать, что, пока подающий надежды молодой журналист гонялся за информацией, собственными фантазиями и Бангхерстом, а достоинства Паркер пребывали лишь в зародыше и мысль об экипаже еще никому не приходила в голову, в веселом маленьком семействе под вечнозелеными дубами фолкстонской ривьеры уже назревали кое-какие события. Как только Бантинги оказались в состоянии думать о чем-то еще, кроме своего поразительного нового приобретения, они убедились в этом совершенно недвусмысленно. То, что было на первых порах едва заметно, стало вполне очевидным: оказывается, их скромную радость от обладания такой прелестной, такой богатой и - в определенном смысле - такой выдающейся гостьей, как мисс Уотерс, отнюдь не полностью разделяли две молодые дамы, которые в тот сезон должны были быть главными их гостями. Эта крохотная трещинка дала себя знать уже тогда, когда миссис Бантинг впервые представился случай обсудить свои новые планы с мисс Глендауэр.

– И она действительно собирается остаться у вас на весь сезон? спросила Эделин.

– Ну конечно, дорогая моя. Ведь вы не имеете ничего против?

– Это для меня несколько неожиданно.

– Но она же попросила меня, дорогая моя...

– Я думаю о Гарри. Если выборы будут назначены на сентябрь, - а все, по-видимому, считают, что так и случится... Вы обещали, что позволите нам пользоваться вашим домом во время предвыборной кампании.

– Но вы же не думаете, что она...

– Она станет весьма серьезной помехой.
– Мисс Глендауэр сделала паузу и добавила: - Она мешает мне работать.

– Но, дорогая моя!...

– Она нарушает гармонию, - сказала Эделин.

Миссис Бантинг поглядела в окно, на кусты тамариска и расстилавшееся за ними море.

– Я, разумеется, не сделаю ничего такого, что могло бы повредить Гарри. Вы знаете, как мы за него рады. Рандолф готов сделать для него все, что потребуется. Но вы уверены, что она станет помехой?

– А чем еще она может стать?

– Она могла бы даже помочь.

– Ах, помочь!

– Она могла бы заняться агитацией. Вы же знаете, дорогая моя, она очень обаятельна.

– Не для меня, - сказала мисс Глендауэр.
– Я ей не доверяю.

– Ну, для других. А как говорит Гарри, во время выборов каждому, кто может что-то сделать, нужно предоставить такую возможность. Потом с ними можно порвать, сделать все, что угодно, но во время выборов... Вы же помните, он говорил об этом, когда был здесь с мистером Файсоном. Если оставить предвыборную агитацию только действительно симпатичным людям...

– Это мистер Файсон сказал, а не Гарри. А кроме того, она не захочет помогать.

– Я думаю, тут вы ошибаетесь, дорогая моя. Она уже спрашивала...

– Насчет помощи?

– Да, и обо всем остальном, - сказала миссис Бантинг, на мгновение слегка покраснев.
– Она все время расспрашивает, зачем у нас бывают выборы, и что это такое, и почему Гарри выставил свою кандидатуру, и так далее. Она этим всерьез интересуется. Я не могу ответить и на половину вопросов, которые она задает.

– Наверное, поэтому она так подолгу беседует с мистером Мелвилом и поэтому Фред совсем не обращает внимания на Мэйбл...

– Ну что вы, дорогая моя!
– воскликнула миссис Бантинг.

– Я ни за что не соглашусь, чтобы она помогала нам заниматься агитацией, - сказала мисс Глендауэр.

– Она все испортит. Она легкомысленна и насмешлива. Она смотрит этими своими изумленными глазами так, что при ней совершенно нельзя говорить серьезно... Мне кажется, вы не вполне понимаете, миссис Бантинг, что эти выборы и моя работа означают для меня - и для Гарри. А она всему этому противоречит.

– Ну что вы, дорогая моя! Я ни разу не слышала, чтобы она кому-нибудь противоречила.

– О, на словах она не противоречит. Но она... В ней есть что-то такое... Чувствуется, что самые важные, самые серьезные вещи для нее ничто. Разве вы этого не замечаете? Она - существо из совсем иного, чуждого нам мира.

Однако миссис Бантинг продолжала сохранять беспристрастие. Эделин снова заговорила, на этот раз немного спокойнее.

– И вообще мне кажется, - сказала она, - что мы слишком легко приняли ее к себе. Откуда мы знаем, что она собой представляет? Там, внизу, она могла быть кем угодно. Может быть, у нее были основательные причины выйти на сушу...

– Дорогая моя!
– воскликнула миссис Бантинг.
– Разве это милосердно с вашей стороны?

– Какую жизнь они там ведут?

– Если бы она не вела там приличную жизнь, она не могла бы так прилично держаться здесь.

– И к тому же - явиться сюда!.. Без всякого приглашения...

– Теперь я ее уже пригласила, - мягко сказала миссис Бантинг.

– У вас не было другого выхода. Я только надеюсь, что ваша доброта...

– Это не доброта, - возразила миссис Бантинг.
– Это долг. Даже будь она и наполовину не так обаятельна... Вы, кажется, забываете, - она понизила голос, - зачем она пришла к нам.

– Хотела бы я это знать.

– В наши дни, когда повсюду такой разгул материализма и такое падение нравов, когда каждый, у кого есть душа, как будто старается ее лишиться, в такое время встретить кого-то, у кого нет души и кто пытается ее обрести...

– А она пытается?

– Мистер Фландж ходит сюда два раза в неделю. Он приходил бы и чаще, вы же знаете, если бы не был так занят на конфирмациях.

– А когда приходит, пользуется всяким удобным случаем, чтобы дотронуться до ее руки, и говорит так тихо, как только может, а она сидит и улыбается - чуть ли не смеется над его словами.

– Потому что он должен найти путь к ее сердцу. Разве не обязан мистер Фландж сделать все возможное, чтобы представить религию в привлекательном виде?

– Я не верю, что она надеется обрести душу. Я не верю, что ей вообще понадобилась душа.

Эделин повернулась к двери, как будто считая разговор оконченным. С лица миссис Бантинг уже не сходил яркий румянец. Она вырастила сына и двух дочерей, низвела мужа до такого положения, когда единственным доступным ему восклицанием стало: "Дорогая моя, откуда же я знал?" - и когда возникала необходимость проявить твердость, пусть даже по отношению к Эделин Глендауэр, она могла проявить ее не хуже любого другого.

– Дорогая моя, - начала она спокойно, но твердо, - я уверена, что в отношении мисс Уотерс вы ошибаетесь. Может быть, она и легкомысленна - на первый взгляд, во всяком случае. Может быть, она немного насмешлива и любит пошутить. Можно по-разному смотреть на вещи. Но я убеждена, что в глубине души она так же серьезна, как... как кто угодно. Вы чересчур спешите ее осуждать. Я убеждена, что если бы вы знали ее лучше - как я, например...

Миссис Бантинг сделала красноречивую паузу.

На щеках мисс Глендауэр появились два розовых пятнышка. Держась за ручку двери, она обернулась.