Морская сила(Гангутское сражение)

Так относительно радужно питали надежды на ус­пех шведы, не зная доподлинно русского характера и совершенно не представляя, с кем имеют дело…

Выслушав генерала, князя Михаила Голицына, о скоплении шведских войск на берегах речки Сест­ры, Петр распорядился:

— Подымай гвардейцев и драгун. Я сам померя­юсь силами со шведами.

Короткими внезапным ударом шведов выбили из укреплений, отбросили далеко к Выборгу. И «было побито неприятелей с тысячу человек».

…Не дослушав до конца своих полковников о происшедшей схватке с русскими, Кронгиорт в ярости схватил стоявшую в углу трость и начал по­лосовать ею спины побледневших офицеров, приго­варивая:

— Так-то вы выполнили волю его величества, на­шего короля, как свиньи бежали от русских лапотни­ков! В следующий раз я сам поведу полки в бой!

Офицеры не увертывались от ударов. Видимо, их спины уже были привычны и не впервые испытывали подобные наказания…

Пришла радостная весть и от Шереметева. Он с войсками теснил шведов в Ижорской земле. Один за другим сдавались приморские гарнизоны в Яме, Ко-порье, Мариенбурге.

Царь отписал Федору Апраксину в Воронеж: «Итак, при помощи Божьей, Ингрия в наших руках».

Каждому делу свое время. Петр ушел на Олонец­кие верфи, в конце августа спустили на воду «Штан­дарт». На гафеле затрепетал царский флаг. Привезли, как раз вовремя, двадцать восемь орудий, на олонецних заводах, начали изготавливать для них ставки. Петр ругался с Татищевым:

— Блоков-то не хватает, посылай нарочного на Вычугу к Бажениным.

Ставили мачты, поднимали стеньги, обвязывали такелаж, пригоняли паруса.

Близилась осень, на западе заволакивало небо ту­чами, часто хлестали дожди. Из новой крепости при­ходили весточки. Нет-нет да вздыхали закаленные бойцы. Пришло письмо от Преображенского генерала Репнина.

— Гляди,- Аникита плачется, — Петр протянул письмо Меншикову, — сколь на море бывал, фрегат под Азовом водил, а ныне водицы убоялся. «Зело, го­сударь, у нас жестокая погода с моря, и набивает в на­шем месте, где я стою с полками, воды аж до самого станишку, а ночесь в Преображенском полку в пол­ночь и у харчевников многих сонных людей и рух­лядь их помочило. А жители здешние сказывают, что в нынешнем времени всегда то место заливает».

В сентябре «Штандарт» поднял паруса, отошел от пристани. На Ладоге зашумели осенние ветры, забур­лило озеро…

Новая крепость на Неве салютовала первенцу Бал­тийского флота. Петр удивленно оглядел берега:

— Гляди-тко, не спят. Сколь изб нарубили му­жики.

Комендант крепости, генерал Брюс, довольно ух­мыльнулся:

— Сие, государь, хлопотно, но дело к зиме идет, мужики да бабы померзнут в холоде.

– Мотри за ними, установи порядок, где избы ладить. Мне доложишь. Весной план города править будем.

Еще летом Петр узнал от местных чухонцев, что верстах в двадцати от устья Невы, в заливе, есть большой остров. Тогда же появилась у него мысль. «Кре­пость на Неве добрая, но для обороны с моря откры­тая. Ежели флот шведский насядет, туго придется».

В устье стояла шнява на брандвахте, то и дело сни­малась с якоря, выходила на взморье. Поглядывали моряки вдаль на шведские корабли, а Меншиков ру­гался: «Не убрались, сукины дети».

— Покуда Нумере маячит, пойду на Ладогу, — со­образил Петр.

Меншиков, как всегда, схватил на лету указания царя, а тот молвил:

— Надобно «Штандарт» обхаживать. Ты за взмо­рьем гляди. Нумере слиняет — дай знать сразу.

Осенние штормы накатывались один за другим, с каждым днем холодало. Только зимние квартиры в Выборге манили шведских моряков.

Нехотя Нумере покидал взморье. Так или иначе, предстоит держать ответ перед королем и адмиралами в Карлскроне. Потеряли два боевых корабля и ни од­ного залпа не сделали по русским, надеялись на гене­рала Кронгиорта, но тот сам едва унес ноги от царя Петра.

Не ведал шведский вице-адмирал, что никогда больше не ступит нога иноземца на берега Невы.

А Петр нетерпеливо ждал каждую почту. Не лю­бил он пустословия… А Данилыч в очередном пись­ме, как нарочно, начал с солнца, дождя, заговорил вдруг о ветре «способном», пора, мол, возвращаться. Наконец-то разошлись хмурые морщинки у Петра. «Доношу вашей милости, что господин вице-адми­рал Нумере, который перед устьем стоял, виватofrтября 1 отдав, не беспечально о том, что за против­ным ветром больше кораблей в устье не ввел, и такотъехал…»

— Держать на Шлиссельбург, — скомандовал Петр. Подозвал Федора Салтыкова: — Я перейду на яхту, а фрегат отведешь к себе на верфь, все недодел­ки устранишь. Не забудь про «Мункер», за Немцовым приглядывай.

За прошлый месяц на Ладожских верфях — в Сясе, Лодейном Поле, Старой Ладоге — Петр заложил несколько фрегатов, шняв, десятки галер. По своим чертежам начал строить на Олонецкой верфи быстро­ходную шняву «Мункер». Да разве везде успеешь! По­ручил достраивать шняву архангельскому умельцу Ивану Немцову. Помнил искусного мастера по Воро­нежу, перевел в Олонец.

На взморье яхта вышла рано утром на следующий день. Рядом с Петром стояли Головин, Меншиков, Корчмин, Брюс. Шли ощупью. Ветер ночью стих. Мо­ре начало успокаиваться. Впереди на носу, расставив широко ноги, чуть прогнувшись вперед, прикипел к палубе с лотом21 Наум Сенявин. То и дело забрасы­вал его вперед и кричал:

— Лот проносит!

Через час-полтора впереди показался остров. Петр обрадовался:

— Добрый плацдарм для фортеции. Сказывают, сей остров Котлином зовут.

Сначала, подобрав паруса, ощупью пытались обо­гнуть остров с севера, но там оказались сплошные ме­ли. Наум сразу, не бросая лот, заголосил:

— Впереди отмель!

Прямо по носу, в кабельтове, вода пенилась от всплесков. Как раз выглянуло солнце, и сквозь толщу воды темнела каменная мель. Едва успели отвернуть. Спустили шлюпку, начали промеры.

— То нам любо, — обрадовался почему-то Петр, — здесь шведы не сунутся, сплошная мель до берега тянется, вся в каменьях.

Высадились на Котлин. Гуськом двинулись по южному берегу, заросшему кустарником и лесом. Пустынный остров тянулся версты на две. Не теряя вре­мени, царь прикидывал, как лучше обороняться.

— Здесь обоснуем батарею, пушек с дюжину-другую, — сразу определил Петр и зашагал к шлюпке, крикнул: — Наум, захвати лот, промерим южный фарватер.

От берега правили строго на зюйд. Лот долго про­носило, отошли от берега на версту с небольшим. Се-нявин, закинув лот в очередной раз, крикнул:

— Глубина тридцать футов! Глубина двадцать! Глубина пятнадцать!

Прошли вправо, влево, глубина не менялась.

— Добро, — прищурился, что-то обдумывая, Петр, — гребем на зюйд.

Отмель шла почти до самого южного берега зали­ва. Поднявшись на яхту, Петр сразу начал делать на­броски на бумаге. Меншиков с Брюсом стояли рядом. Головин сел напротив.