Морские были
Шрифт:
В конце концов Инхаглик согласился переселиться.
Переселяясь на новые места, вождь племени решил снести поселок. Хайли подумал, что старый индеец прав: хижины были сложены из сухого, обработанного леса, и проще было перенести их на расстояние в каких-нибудь пятнадцать километров, чем строить новые жилища из сырой сосны. Эта подробность, вообще говоря, не занимала Хайли. Ему понадобился только один час, чтобы разбить удобную и просторную брезентовую палатку. Но он совершенно забыл о маленьком темном флакончике из-под кураре. Разбирая хижину, в которой жил американец, какой-то индеец поднял этот флакончик и передал
Инхаглик долго рассматривал темную бутылочку, следя, как на дне ее переливается несколько прозрачных капель. Вождя поразило изображение черепа и двух скрещенных костей на этикетке. И еще его озадачило то обстоятельство, что флакончик, аккуратно завернутый в листья, лежал в узкой щели бревенчатой стены.
Все это показалось Инхаглику подозрительным.
После долгого раздумья, сомнений и колебаний Инхаглик принял, наконец, решение. Он наполнил флакончик водой, хорошо сполоснул его и перелил потемневшую жидкость в пустую гильзу патрона. Гильзу тщательно закупорил и спрятал на груди. Потом вышел из хижины и приказал позвать молодого воина по имени "Ветер"... Стройный, черноглазый юноша через несколько минут почтительно стоял перед вождем.
– Тебе дали красивое имя "Ветер", потому что ты самый быстроногий из моих воинов, - сказал Инхаглик.
– Сейчас ты должен будешь это имя оправдать. Скажешь своим, что я послал тебя на факторию, где ты пробудешь несколько дней. Но ты на факторию не пойдешь. Ты должен бежать в русское селение на берегу океана и показать русским вот эту маленькую бутылочку. Пусть русские объяснят, какие написаны здесь слова. Я думаю, что человек с фактории не сможет этого сделать.
Юноша бережно принял флакон.
– Ты должен мчаться, как ветер, и принести обратно эту маленькую посуду, - строго добавил Инхаглик.
– Я буду мчаться быстрее ветра, - сказал молодой индеец.
Около ста километров от фактории до устья реки Тлышитны, что вытекает из озера Плавежного, отряд Серебренникова прошел за восемь дней. В малых селениях индейцев русских встречали гостеприимно: звали путешественников в свои хижины, делились с ними пищей, наперебой рассказывали о дальнейшем пути в верховья реки.
Не рискуя пробираться к озеру по мелкой, порожистой Тлышитне, Серебренников оставил в устье этой реки трех промышленников, а с остальными ушел к Плавежному пешком. Шесть суток почти непрерывного пути через удушливые болота, через трясины, бурелом и лесную глухомань Аляски были самым трудным участком пути. Только 30 мая измученные путешественники увидели широкий простор Плавежного и далекие заснеженные горы на западе.
Русские промышленники побывали здесь уже не раз, и потому индейцы встречали отряд Серебренникова особенно сердечно: дарили сушеную рыбу, съедобные коренья, охотно рассказывали все, что знали, о своем крае. Серебренников тоже разделял с ними табак и сухари, дарил ножи и рыболовные крючья. Эти скромные подарки вызывали всеобщий восторг.
– Мы знаем, - говорили вожди племен, - русские очень добры!
Индейцы помогли промышленникам построить байдары, и отряд отправился в обход всего озера, чтобы потом спуститься к Медной по Тлышитне.
Три промышленника, оставшиеся на Медной, через несколько дней рассказывали начальнику отряда с тревогой:
– Какой-то индеец все время идет за нами. Мы его видели несколько раз. Неужели это
они следят все время?Серебренников знал, что отряд уже у цели: остались, быть может, какие-то двести километров, и все течение Медной точно определится на карте. Радость близкой победы увлекала и пьянила его, и потому все эти страхи казались ему преувеличенными. Проводники тоже смеялись:
– Что может он один сделать против нас?
Все же по ночам по-прежнему выставляли часовых, и начальник всегда следил, чтобы они строго несли свою вахту.
Еще в течение двадцати дней отряд продвигался вверх, против течения Медной. Заснеженные горы придвинулись вплотную. В глубоких ущельях стояла вековечная ночь. Ледники преграждали течение, и река металась и кипела, упрямо вгрызаясь в гранитные массивы скал.
Однажды темной туманной ночью, когда даже часовые, стоявшие у носа и у кормы байдары, не могли различить друг друга, а маленький шорох на берегу терялся в шуме и плеске реки, по боевому сигналу - крику ворона - с отмели одновременно поднялись воины Инхаглика. Поднялись и ринулись к байдаре...
Более двух месяцев старый Инхаглик не имел известий о своем отряде, посланном вслед за русской экспедицией. Только во второй половине июля на реке показались знакомые пять байдар, и все население поселка, перенесенного в устье Щечитны, с криками бросилось на берег. Воины сложили перед вождем оружие и одежду русских. Старший среди них рассказал:
– Нам было очень трудно, потому что с ними дружны племена севера и потому что русские постоянно выставляли часовых. Их часовые были очень зорки. Однако мы выждали темную ночь...
"Доктор", присутствовавший при торжественной встрече воинов, спросил:
– Они погибли все до одного?..
– Да, русские погибли все, - ответил старший воин.
– Они не ожидали нападения.
– Ты говоришь только о русских, - заметил "доктор".
– А их проводники?
Воин взглянул на вождя и проговорил смущенно:
– Я не знал, как быть с проводниками. Разве мы должны были им тоже мстить? В темноте не разберешь, где русский, где индеец... Один проводник был убит...
– А второй?
– настойчиво допытывался Хайли.
– Второй ушел... Он бросился в воду и поплыл. Было очень темно, и мы напрасно его искали. Очевидно, он успел взять кожаную сумку русского начальника. В байдаре этой сумки не оказалось. Можно было бы утром пойти на розыски беглеца, но я не знал, нужно ли мстить и проводникам.
– Это очень печально, - негромко заметил "доктор".
– Да, это очень плохо, - согласился Инхаглик.
Окончательно смущенный суровостью старого вождя, воин сказал убежденно:
– Один человек без оружия, без продуктов ни за что не уцелеет в том краю. Он умрет. Он утонет в болоте или его растерзают гризли*. Скорее всего он умрет от голода.
______________ * Гризли - серый медведь. Распространен в Северной Америке.
Инхаглик ничего не ответил. Он по-прежнему был задумчив и хмур и нисколько не заинтересовался ни оружием, ни вещами русских. Но "доктор" оживился, даже привстал со скамьи, и снова маленькие прищуренные глазки его засмеялись.
– У тебя отважные воины, брат мой, и они достойны награды! После победы должно наступить всеобщее торжество... У меня найдутся для этого случая "веселые капли"... Хватит для всех!