Морские были

Постепенно и офицеры, и матросы "Мирного" притихли. Не ошиблись ли они? Почему так безучастен капитан?

Но вот лицо капитана стало светлее, и губы дрогнули в чуть приметной улыбке: далеко, над темным пятном, в разрыве туч проглянуло яркое солнце, и взору сразу открылись черные осыпи и обрывы, и огромный массив поднявшейся в поднебесье горы...

– Берег!
– радостно проговорил Лазарев.
– Мы не напрасно столько трудились, дорогие друзья!..

Расстояние в 34 мили, отделявшее шлюпы от этого берега, было слишком большим для подробных наблюдений. Командиры решили во что бы то ни стало приблизиться к неизвестной земле. Весь остаток дня и всю ночь два малых корабля отыскивали путь среди торосов. На следующий день они прошли еще двадцать миль... Теперь этот высокий скалистый берег стал отчетливо виден.

На дозорной площадке "Востока" замелькали сигнальные флажки. Вахтенный офицер доложил Лазареву, что его приглашает на свой корабль Беллинсгаузен. Через две-три минуты шлюпка уже отчалила от "Мирного".

По мере движения корабля скалистые вершины новооткрытой земли по полукружию проходили вдали, и за отодвигавшимися выступами скал в подзорные трубы виднелось бескрайнее море. Лот все время показывал огромные глубины. Это давало основания предполагать, что открытая земля - остров.

– Да, это остров, - сказал Беллинсгаузен.
– Как он величественен и суров! Обратите внимание: осыпи и скалы черного цвета... По всей видимости, здесь нет никакой жизни; по крайней мере мы не встретили в этом районе ни плавающей морской травы, ни пингвинов.

Глядя на берег, отделенный от судна непроходимым битым льдом, Беллинсгаузен заметил:

– Но не может быть, чтобы этот остров существовал один, не имея других в соседстве, подобно, как Южные Сандвичевы острова... Я снова утверждаюсь в мысли, что и тот берег, который мы видели 16 января минувшего года, и земли, которые еще окажутся на нашем пути, составляют единое целое - Южный материк... Это еще одно открытие, которое приумножит славу отчизны.

На карте появился остров Петра I, названный так моряками "в честь основателя отечественного флота".

А еще через несколько дней, 17 января 1821 года, над четкой и ясной линией горизонта все увидели очертания нового неизвестного берега и могучих горных кряжей, увенчанных белоснежными вершинами.

Этот берег тянулся на многие десятки миль. Тяжелые льды не позволяли шлюпам приблизиться вплотную к неведомой земле, названной моряками Землей Александра I. Но издали путешественники наблюдали отроги гор, долины, многочисленные острова.

Завершилось великое открытие, еще более укрепившее немеркнущую славу русского флота. На карте мира появились новые русские имена.

В то время, когда горстка русских людей на двух малых шлюпах неустанно в течение 751 дня трудилась над раскрытием вековечной тайны Южного материка, никто из американцев и не помышлял об этом.

Антарктиду открыли русские. Советские китобои, несущие вахты на кораблях у самых берегов далекого Южного материка, хорошо знают это. Знают они и свои высокие права, перешедшие по наследству от первооткрывателей.

Никому не отобрать этих прав.

Никому не стереть с карты мира бессмертные русские имена, как не стереть со страниц истории славу о доблестных подвигах русских мореходов.

ПОДВИГ НЕВЕЛЬСКОГО

Граф Нессельроде, министр и ближайший советник императора Николая I, в это утро был не в духе... От него недавно ушел капитан-лейтенант, некий Невельской, крайне самоуверенный, даже вызывающе самоуверенный молодой человек, осмелившийся не только добиваться приема, но и возражать графу и даже поучать его! Какие дерзкие манеры! Этот Невельской или недоучка, или настоящий смутьян. Подумать только - он подвергает сомнению то, что давно уже стало истиной и подтверждено авторитетным заявлением самого графа!

Нессельроде раскрыл золотую табакерку, понюхал, трижды чихнул и позвонил в колокольчик. В ту же секунду в дверях появился безмолвный секретарь.

– Узнайте в Главном морском штабе, - распорядился министр, - нет ли за этим Невельским порочащих проступков?

Секретарь церемонно поклонился и бесшумно исчез.

– Пора прибрать к рукам и одернуть этих самоуверенных молодых людей, проговорил Нессельроде своим обычным медлительным баском.
– Флотские офицеры слишком уж зазнались...

Раздражение графа Нессельроде имело много причин. Капитан-лейтенант Невельской - образованный, вежливый и сдержанный моряк на приеме держался безупречно. И это не нравилось Нессельроде: он не мог придраться ни к его жесту, ни к слову. Одной, двумя фразами капитан-лейтенант опрокидывал все доводы графа, а когда Нессельроде заговорил о новейших географических открытиях, оказалось, что Невельской знает об этом значительно больше министра, он подсказывал графу фамилии мореплавателей, называл по памяти многочисленные проливы, мысы, острова...

А ведь граф хотел прочесть этому флотскому лекцию по географии. Когда-то Нессельроде и сам служил во флоте. Неприятные воспоминания! Его уволили как совершенно непригодного к морской службе. Может быть, Невельской знал и об этом? Так или иначе, но после неудачной морской карьеры граф относился к флотским офицерам с подчеркнутой неприязнью.

Находясь на русской государственной службе, граф Нессельроде, однако, не умел говорить по-русски. Он предпочитал свой, немецкий язык. Невельской тоже знал немецкий, но здесь, в кабинете, будто нарочно он разговаривал только по-русски, и это немало сердило графа, который в глубине души ненавидел Россию, боялся ее и презирал.

Опозорившись во флоте, хитрый проныра и ловкий льстец Нессельроде был замечен при дворе. Он получил назначение по дипломатическому ведомству и вскоре приобрел полнейшее доверие Николая I. Царя и графа свела и сдружила ненависть ко всему революционному, к народам, которые боролись против иностранного ига.

В 1848 году при ближайшем участии Нессельроде была организована карательная экспедиция против венгерской революции. Граф кричал вне себя от ярости:

– Как?! Венгерское мужичье восстало?! Перевешать их! Перестрелять! Пусть эта революция захлебнется собственной кровью!

К этому грозному, чванливому чужеземному вельможе и пришел в том же 1848 году Геннадий Иванович Невельской.

Не каждый бы осмелился возражать могущественному Нессельроде. А скромный, невысокий чином моряк не устрашился ни сумрачной славы графа, ни его выпученных глаз. Он сказал:

– Я отправляюсь на транспорте "Байкал" из Кронштадта на Камчатку, в Петропавловск. Наш путь лежит через Атлантику, вокруг мыса Горн, через Тихий океан. Я прошу разрешить мне исследовать побережье Сахалина и устье реки Амур. Вспомните, ваша светлость, - еще Петр Великий указывал, как важен будет Амур для России. Эта река - ворота в океан...