Морские волки Гитлера. Подводный флот Германии в период Второй мировой войны
Шрифт:
На оккупированных территориях под демагогическим лозунгом создания «Восточно-Азиатской сферы совместного процветания» был установлен жесточайший колониальный режим, по своим методам террора и эксплуатации во многом схожий с гитлеровским «Новым порядком».
После успешного наступления вермахта летом 1942 года Япония вновь начала бряцать оружием на дальневосточных границах Советского Союза. Глава японского правительства генерал Хидэки Тодзио, занимавший также пост военного министра, заявил на приеме в германском посольстве, что они твердо намерены внезапно напасть на Владивосток и одновременно нанести отвлекающий удар на Благовещенск. Если бы гитлеровским войскам действительно удалось бы, согласно плану «Барбаросса», выйти на линию Архангельск — Волга — Астрахань, сформированная на Ляодунском
6 марта 1943 года японский посол в Берлине Осима следующим образом выразил официальную позицию своей страны: «Японское правительство полностью сознает опасность, исходящую от России, и с пониманием относится к желанию своего союзника, Германии, добиться скорейшего вступления Японии в войну. Однако ввиду военно-стратегической обстановки Япония не может себе этого позволить».
Весной 1942 года операционная зона германских ВМС была значительно расширена за счет включения в нее юго-западной части Индийского океана. Из командиров подводных лодок здесь особенно отличился капитан 3-го ранга Люпс. В ходе двух боевых походов в сентябре 1942 — январе 1943 годов и марте — октябре 1943 года его «У-181» потопила 22 корабля общим водоизмещением 106 633 брутто-регистровых тонн. В августе 1943 года Люпсу вручили высшую награду Третьего рейха — «бриллианты» к Рыцарскому кресту. Пропагандисты из ведомства Геббельса немедленно провозгласили его преемником Прина.
Для доставки из захваченных Японией стран Юго-Восточной Азии каучука, вольфрама, молибдена, олова и хинина и перевозки туда оптических приборов, ртути, чертежей и образцов новейших видов вооружений в качестве транспортов пришлось использовать подводные лодки. Однако Дениц наотрез отказался выделить для осуществления этой цели хоть одну боевую единицу из числа оперировавших в Атлантике субмарин. Командующий итальянским военно-морским флотом адмирал Риккарди передал в распоряжение штаба Деница пять подводных лодок крейсерского типа. Из них только три достигли побережья Юго-Восточной Азии. После свержения Муссолини и капитуляции Италии их экипажи были интернированы и Дениц был вынужден дать согласие на переброску из Атлантики в Тихий океан нескольких субмарин.
В конце концов военно-морскому атташе в Токио адмиралу Веннекеру удалось добиться от японских властей согласия на использование нескольких баз, расположенных на контролируемых Страной Восходящего Солнца территориях. Тем не менее на пути из Атлантического океана в Тихий и обратно нацистский подводный флот понес большие потери. Этот маршрут оказался губительным для него. Из использовавшихся одновременно в качестве действующих единиц и транспортов 45 субмарин типа «IX» 34 погибли.
Политические махинации
По мнению японских адмиралов, их подводные лодки из-за несовершенной конструкции были не в состоянии причинить существенный урон торговым флотам Англии и США. Гитлер учел данное обстоятельство и распорядился передать им подводную лодку типа «IXB».
10 мая 1943 года «У-511» под командованием капитан-лейтенанта Шнеевинда покинула одну из баз на Атлантическом побережье Франции и направилась в Японию. На ее борту находился представитель японских ВМС при Денице вице-адмирал Намура. 7 августа субмарина прибыла в порт Куре и сразу же вошла в состав императорского военно-морского флота под бортовым номером «РО-500». Японцы тщательно изучили ее устройство и вооружение, но так и не успели до конца войны не только наладить серийное производство этих субмарин, но даже разработать опытный образец.
Вторая аналогичная акция была еще более засекречена.
Поздним вечером 8 февраля 1943 года несший вахту на мостике приткнувшейся к причалу Кельнского порта «У-180» старшина машинистов Вип услышал близкий рокот автомобильного мотора. Затем он затих.
Также быстро протянулись от маскировочных фар и исчезли синие полосы света. Солдаты в форме морской пехоты в быстром темпе сняли с въехавшего на пирс грузовика несколько запаянных наглухо ящиков и чемоданов. Руководивший разгрузкой обер-лейтенант приказал Випу разместить их в кают-компании и никому ничего не говорить.Ровно в шесть часов утра на пирсе появился капитан 3-го ранга Музенберг. Он по привычке окинул взглядом мощный корпус находившейся под его командованием субмарины и, спустившись в темную горловину люка, приказал:
— Приготовиться к отплытию!
После традиционного обхода строя подводников командующим флотилией в потрескивающих от напряжения динамиках громкой связи прозвучала команда:
— Отдать швартовые!
Двое матросов быстро отвязали от кнехтов толстые канаты и сноровисто бросились к вертикальной стальной лестнице. Натужно заурчал двигатель, забурлила вода за кормой, лодка неторопливо развернулась и, набирая скорость, устремилась вперед.
— Столько было разговоров, а ничего особенного не произошло, — недовольно пробурчал штурман.
На подходе к Лабоэ Музенберг распорядился застопорить двигатель. Субмарина замерла, и волны перекатывались теперь через нее, как через лежащее поперек громадное бревно. Только командир знал, что лодка не просто дрейфует, а находится в заранее условленной точке.
Резкий пронизывающий ветер швырял в лица стоявших на мостике водяную пыль. Сигнальщик судорожно вдохнул сырой воздух, прищурился, разглядывая взбудораженное море, и внезапно увидел на гребне волны баркас, который сразу же провалился между двумя валами. Затем он снова показался и снова пропал. Музенберг, затаив дыхание, следил за медленно приближавшимся к лодке баркасом. Подхваченная попутной волной шлюпка через несколько минут уже терлась о борт субмарины. На палубу поднялись два человека в штатском. Более молодой и поджарый заботливо поддерживал под руку невысокого толстяка, в очках в массивной роговой оправе. В правой руке он держал раскрытый зонтик.
Командир пожал им руки и приказал отвести в кают-компанию. Смуглый цвет обоих незнакомцев и разрез их глаз, выдававший восточную кровь, породил новые слухи.
— Слышь, а одного я точно где-то видел. По-моему, в «Вохеншау», — громко заявил один из матросов.
— Заткнись, — оборвал его напарник. — А то опять разговоры пойдут.
Тут командир по громкой связи заявил, что они взяли на борт двух корабельных инженеров для доставки в Норвегию. Ему, разумеется, никто не поверил. К тому же кок по секрету сообщил, что готовил им какие-то особенные блюда из риса и слышал, как командир разговаривал с ними по-английски.
В Бергене субмарину загрузили дополнительными запасами продовольствия, солярки и пресной воды. Оба пассажира даже не вышли из каюты. Членам экипажа было категорически запрещено не только сходить на берег, но даже общаться с другими подводниками. Через три часа «У-180» прошла через узкий пролив между Фарерскими островами и Исландией. Лишь теперь Музенберг счел нужным объяснить экипажу смысл полученного ими секретного задания:
— Камрады! У нас на борту лидеры индийского освободительного движения Субха Чандра Бос и его порученец, доктор Хабид Хасан. Мы должны доставить их в Юго-Восточную Азию. Оттуда они начнут борьбу с английскими колонизаторами. Приказываю обращаться с нашими гостями вежливо и выполнять любые их желания.
Один из ближайших соратников Ганди и Неру Субха Чандра Бос был даже избран в начале 1939 года президентом Всеиндийского Конгресса. Но в отличие от большинства своих подвижников он искренне полагал, что в борьбе за освобождение страны им следует обратиться за поддержкой к нацистской Германии, фашистской Италии и милитаристской Японии. В том же году он сложил с себя полномочия и в поисках союзников отправился в Европу. После долгих скитаний он оказался в Берлине, где 22 июня 1941 года его принял Гитлер. Однако после провала стратегии «блицкрига» и разгрома на Северном Кавказе подразделений, сформированных специально для вторжения в Индию, Бос перестал представлять какой-либо интерес для правителей Третьего рейха. Поэтому он охотно согласился перебраться в Японию.