Морские звезды

Кларк улыбается, представляя:

— Да.

Неожиданно для себя она только сейчас понимает: всего лишь несколько сантиметров отделяют ее от Элис. Они почти соприкасаются друг с другом.

«Сколько я уже сижу здесь?»

Лени отодвигается по привычке.

— Джуди так не считала, — Наката. — Ей было жалко части. Она почти разозлилась на основное тело, представляешь? Сказала, что то — слепая тупая масса. Как она там выразилась? «Типичная хренова бюрократия, чуть что, и она сразу приносит в жертву то, что ее кормит». Вот так.

Кларк улыбается:

— Очень похоже на Джуди.

— Она никогда ничего никому не спускает. Всегда отвечает. Мне это в ней нравится, сама-то я так никогда не делаю. Когда дела идут плохо, я просто… — Элис кидает взгляд на маленькое черное устройство, прикрепленное к стене рядом с подушкой. — Вижу сны. Лени кивает, но ничего не говорит. Не может припомнить, когда еще Элис была такой болтливой.

— Это настолько лучше виртуальной реальности, у тебя гораздо больше контроля. А в виртуале ты всего лишь торчишь в чьих-то чужих снах.

— Я тоже такое слышала.

— А ты что, никогда не пробовала?

— Осмысленные сновидения? Пару раз. Так и не врубилась.

— Нет?

Кларк пожимает плечами:

— В моих снах не слишком много… деталей, — «А иногда слишком много». Она кивает в сторону машины Накаты: — Эти штуки пробуждают меня до такой степени, что я понимаю, насколько все вокруг туманно. А когда все-таки появляются какие-то детали, то это обычно что-то совсем глупое. Черви, ползущие под кожей, или типа того.

— Но ты можешь их контролировать. В этом весь смысл. Ты можешь все изменить.

«В твоих снах, возможно».

— Но тебе сначала надо все увидеть, что для меня несколько портит эффект. А по большому счету, там одни большие смутные провалы.

— А. — Призрачная улыбка. — Для меня это не проблема. Мир кажется мне слишком туманным даже наяву.

— Ну, — робко улыбается Кларк в ответ. — Как тебе удобно.

Опять тишина.

— Я просто хочу знать, — наконец говорит Наката.

— Понимаю.

— Ты знаешь, что произошло с Карлом. Это было плохо, но ты знала.

— Да.

Наката смотрит вниз. Кларк следит за ее взглядом и замечает, что накрыла руками ладони Элис. Похоже, это какой-то жест поддержки. Чувствуется вполне нормально. Она нежно сжимает их.

Наката поднимает голову. Обнаженные темные глаза почему-то все еще удивляют.

— Лени, она не отрицала меня. Я уходила в себя, смотрела сны, а иногда просто сходила с ума, и она со всем мирилась. Она понимала. Понимает.

— Мы — рифтеры, Элис. — Кларк сомневается, но решает рискнуть: — Мы все понимаем.

— Кроме Кена.

— Знаешь, я думаю, Кен понимает больше, чем нам кажется. И не считаю, что он ничего не чувствует. Он на нашей стороне.

— Лабин очень странный. Он здесь не по тем же причинам, что и мы.

— А по каким же?

— Они засунули нас сюда, потому что здесь нам место, — Наката шепчет. — А Кена, мне кажется… они просто не осмелились отправить его куда-то еще.

Брандер идет вниз, когда Лени возвращается в кают-компанию.

— Как Элис?

— Видит сны. С ней все в порядке.

— Никто из нас не в порядке, — отвечает Майк. — Наше время сочтено, если тебе интересно мое мнение.

Кларк хмыкает:

— Где Кен?

— Ушел. И больше не вернется.

— Что?

— Он ушел. Как Фишер.

— Ерунда. Кен — не Фишер. Он совершенно на него не похож.

— Мы знаем это. — Брандер тычет большим пальцем в сторону потолка. — Они — нет. Он ушел. По крайней мере, Кен хочет, чтобы такую историю мы продали наверх.

— Зачем?

— Ты думаешь, эта сволочь сказала мне? Я согласился ему подыграть, но могу тебе сказать, что уже начинаю уставать от такого маразма. — Майк спускается еще на пролет, оглядывается. — Я и сам иду наружу. Хочу проверить карусель. Думаю, там сейчас идут серьезные наблюдения.

— Против компании не возражаешь?

Брандер пожимает плечами:

— Нет.

— На самом деле, — замечает Кларк, — теперь нам не слишком-то подходит слово «компания», правда? Может, нам лучше стать… как их там…

— Союзниками?

Она кивает:

— Союзниками.

КАРАНТИН

ПУЗЫРЬ

Уже неделю мир Ива Скэнлона — это прямоугольник шесть на восемь метров. За все это время он не видел ни единой живой души.

Зато полно призраков. Лица скользили по рабочей станции, полные радостной заботы о его комфорте, диете, осведомлялись, не слишком ли неприятной была последняя желудочно-кишечная проба. Встречались и полтергейсты. Иногда они овладевали медицинским телеоператором, свисающим с потолка, заставляли его плясать, колоть, красть обрывки плоти с тела Скэнлона. Они говорили столь многими голосами, но в их словах было так мало смысла.

— По-видимому, все будет прекрасно, доктор Скэнлон, — как-то произнес телеоператор, говорящий экзоскелет. — Обыкновенный предварительный доклад из Вашингтон/Рэнд, какой-то новый патоген на рифте, скорее всего, доброкачественный…

Или приятным женским голосом:

— У вас прек… хорошее здоровье; я уверена, вам не о чем беспокоиться. И все-таки вы знаете, насколько осторожными приходится быть в наши дни. Даже угорь может мутировать в чуму, если ему позволить, хе-хе-хе… А теперь еще пару сантиметров…

Спустя несколько дней Ив прекратил спрашивать.

Что бы там ни было, он понимал — это серьезно. В мире обитала масса опасных микробов, новые плодились случайно, старые вырывались из темных уголков планеты, а обычные мутировали в невиданные ранее формы. Скэнлон уже попадал пару раз в карантин. Да многие попадали. Обычно в процессе участвовали люди в телесных презервативах, сестры, обученные поддерживать дух своевременной шуткой. Он никогда не слышал о ситуации, когда все операции осуществлялись с помощью дистанционного управления.