Морской демон

— Неужели ты не рада меня видеть? — осведомился Дилан.

У Реджины заныло в животе. Она нахмурилась.

— Не особенно.

— А ты ведь мальчишка Барта, — неожиданно заявила Антония. — Старший. Ну и что ты здесь делаешь?

— Действительно, Дилан, что тыздесь делаешь? — подхватила Маргред.

Боль в голове у Реджины начала стремительно нарастать. Восемь лет она жила, как проклятая монахиня. Восемь лет замалчивания сплетен и искупления прошлых грехов. Один несчастный прокол, единственный мужик за восемь лет — и тот притащился за ней домой, как приблудившийся щенок.

Онпришел за ней в ее дом.

Нет, жизнь все-таки несправедлива.

Дилан улыбался прямо ей в лицо, такой самонадеянный, уверенный в себе, крутой.

— Занимаюсь изучением местных… достопримечательностей.

— Изучай их где-нибудь в другом месте, — сказала она. — Я на работе.

— Не нужно так смущаться, — мягко сказал он.

Глаза Антонии подозрительно сощурились.

— А чего это вдруг она должна смущаться?

Реджина сцепила зубы.

— Я не смущена. Я занята.

Дилан оглядел пустой ресторан и удивленно приподнял бровь.

— Я могу подождать.

— Ждать придется долго. — Она взъерошила волосы сына, с болью отметив, что он дернул головой, уклоняясь от ее руки. — Пойдем, Ник.

— Тогда я еще приду, — сказала Дилан.

Их взгляды встретились. Его глаза были очень темными. Грудь ее сжали спазмы, как при икоте, в то время как мысли были переполнены желанием. Это было плохо. Ей нужно было дышать, ей нужно было думать, а под взглядом этих черных неулыбчивых глаз она не могла делать ни того, ни другого.

— Как знаешь, — сказала она, чтобы освободиться от него. — Хорошо, что зашел.

Даже слишком хорошо, думала она, поднимаясь по лестнице, чтобы прочесть Нику лекцию о правилах поведения и ответственном отношении.

Дилан нравился ей больше, пока оставался фантазией.

В качестве фантазии Дилан по-прежнему не давал ей покоя, всплывая в памяти в самые неподходящие моменты и отвлекая от работы.

В течение целой недели он каждый день под разными предлогами заходил в ресторан: то выпить чашечку кофе, то перекинуться парой слов с Маргред, то перекусить сэндвичем. Причем всегда в разное время, так что она не могла заранее подготовиться, чтобы справиться с волнением, которое испытывала при встрече с ним, или найти себе работу в задних помещениях.

К тому же Реджину бесило, что ее преследуют в этом ее чертовом собственном ресторане. Ресторане ее матери. Она могла постоять за себя. Ей было восемнадцать, когда она убежала в Бостон, свежее мясо в среде работающей в ресторанах братии — вечно полупьяной, сексуально озабоченной или обкуренной. Она научилась не обращать внимания на сальные взгляды уборщиков посуды и их комментарии на испанском, она умела пользоваться локтями — а однажды пришлось схватиться и за нож для разделки мяса, — когда несколько человек окружают тебя, прижимая к плите или загоняя в угол в холодильной камере.

Дилан не прикасался к ней. Он с ней почти не разговаривал. Реджина уже толком и не знала, действительно ли он приходит, чтобы повидать ее, или же просто вынюхивает что-то относительно своей невестки. Эта мысль не нравилась Реджине по целому ряду причин.

Но следил он вовсе не за Маргред.

Когда во время работы — переписывая меню на доске или подавая тарелки через окошко в кухню, — она поднимала глаза, то видела напряженный взгляд черных глаз, как у героя любовного романа. Реджина вздрагивала. Его упорство начинало ее раздражать. И злить. К тому же поползли разговоры.

— Тебе что, больше нечего делать? — спросила она, понизив голос.

У двери какая-то супружеская пара средних лет, с фотоаппаратами и бутылками воды в руках, внимательно читала меню. Ник сидел под столиком и играл с котом.

Дилан на мгновение задержал на ней взгляд. Уголок его рта скривился.

— Нечего.

— А если поехать куда-нибудь? Или поработать?

— Здесь у меня нет работы.

— Ты не ловец лобстеров.

Рыбаки, промышляющие лобстера, — настоящие рыбаки, по крайней мере, — были в море с пяти утра. А сейчас уже начало одиннадцатого.

— Нет, — подтвердил он.

Она стояла перед ним, упершись руками в бока, и ждала.

— Я спасаю имущество с затонувших судов, — наконец сказал он.

Ее брови сдвинулись.

— Ты имеешь в виду обломки кораблей?

— Все, что лежит на дне, принадлежит морю.

— А я слышала, что оно принадлежит нашему правительству.

Он пожал плечами.

— Большинство подводных изысканий выполняются частными ныряльщиками.

— Грабители могил.

Он улыбнулся, слегка приоткрыв зубы.

— Искатели сокровищ.

Из- под стола высунулся Ник.

— А вы когда-нибудь сами находили сокровища?

Он был наказан, ему было запрещено выходить на улицу до трех, пока у Реджины не закончится смена. Антония сказала, что она придает случившемуся слишком большое значение, но ей было все равно. У нее хватало проблем и без того, чтобы по десять раз за день выяснять, где Ник.

Дилан полез в карман и вынул оттуда монету. Реджина увидела, как она блеснула в воздухе, когда он бросил ее Нику.

— Вау! — Ник перевернул монету на ладони, и глаза его восхищенно расширились. — Настоящая?

Дилан кивнул.

— Это серебряный доллар Моргана с головой Свободы.

— Круто.

— Он твой.

— Нет, — сказала Реджина.

— Это всего лишь один доллар, — возразил Ник.

— И далеко не в самом лучшем состоянии, — добавил Дилан.

— Для меня все равно, в каком он состоянии. Он не принимает подарков от посторонних.

Нижняя губа Ника обиженно выпятилась.

— Но…

Она пронзила его взглядом ты-же-слышал-что-я-тебе-сказала-Ники.Она не хотела, чтобы ее сын идеализировал этого парня. Несмотря на то, что Дилан действительно был похож на пирата со своими длинными волосами и этой сексуальной щетиной…

Стоп, сказала она себе. Ей тоже не следует его идеализировать. Это всего лишь еще один парень, сбежавший с острова и ничем не отличающийся от прочих мужчин, о которых она думала и которым отказала за все эти годы. И он определенно ничем их не лучше.