Морской фронт
Шрифт:
В. П. Дрозд организовал специальное задымление фарватера в момент прохода кораблей. Помогло: ни один вражеский снаряд не попал в цель. Но идти в облаке дыма, прислушиваясь к свисту снарядов и грохоту их близких разрывов, — занятие не из приятных, тем более если учесть, что корабли, обычно до отказа нагруженные минами, проходили всего в четырех километрах от вражеской батареи. Береговая артиллерия Эзеля много раз вела огонь по полуострову, стремясь уничтожить вражеские орудия, но те, видно, все время меняли позиции, и накрыть их не удалось.
Контр-адмирал Дрозд рассказывал мне:
— Возвращаемся с минной постановки. При подходе к Виртсу командую: «Полный ход! Орудия на правый борт!» А матросы шутят: «Сейчас фашисты начнут салют в нашу честь». И дальше
Генерал-майор Елисеев трудное задание выполнил. В ночь на 18 июля три наши береговые батареи с островов Эдель и Муху открыли огонь по противнику и к трем часам закончили артподготовку района высадки. Затем сводный батальон матросов высадился на полуостров Виртсу. Три наших эсминца поддерживали высадку. К 10 часам утра весь район был снова в наших руках.
С 18 июля нам вообще стало легче дышать. Бешеный наскок гитлеровцев на Таллин явно начинал терять свою первоначальную силу. Части 10-го стрелкового корпуса 8-й армии совместно с частями флота окончательно очистили от фашистов район Марьяма и даже начали теснить противника на юг к Пярну. Мы надолго закрепили более или менее четкую линию фронта от Пярну до Тарту. Дверь с тыла в Главную базу нашего флота захлопнулась перед самым носом противника. Мы выиграли время для создания сухопутной обороны базы и формирования большого числа новых стрелковых подразделений из личного состава флота в поддержку регулярным частям армии.
В эти тяжелые дни боев на сухопутье десятки наших подводных лодок заняли позиции по всей Балтике. Мы с большой надеждой ждали результатов их боевой деятельности. Однако первые донесения с моря нас огорчили: подводная война протекала тоже совсем не так, как намечалось в наших планах.
Командиры подводных лодок искали противника, неоднократно встречали его конвой, но те состояли из небольших судов и шли под самым берегом на предельно малых глубинах, где наши лодки не могли приблизиться на дистанцию торпедного залпа. Были и другие сложности. Они выявились во время беседы с командирами лодок, которые только что вернулись с позиций.
Помню, как командир «Щ-311» с досадой и негодованием докладывал:
— Товарищ контр-адмирал! Обидно до боли… Я отчетливо видел фашистские транспорты, но они шли в шведских территориальных водах и под усиленным охранением сторожевых кораблей…
Всегда живой и остроумный, командир 2-й бригады подлодок А. Е. Орел с серьезным видом спросил:
— А может быть, они шли по самой кромочке территориальных вод?
Командир лодки не уловил иронии и продолжал:
— Нам же категорически запретили нарушать нейтралитет Швеции. А фашисты прикрываются шведским флагом, и мы ничего с ними сделать не можем…
Какие могли быть претензии к подводникам? Видимо, обо всем надо было думать больше нам, руководителям, планировавшим боевые действия подводных лодок. Да, мы и впредь не станем соваться в территориальные воды Швеции, будем уважать ее нейтралитет.
Но в открытом море мы должны топить врага без промаха.
Подводники понесли первые потери. 21 июля поздно вечером мне доложили о выходе на позиции в Финский залив подводных лодок «М-94» и «М-98». Обе лодки перед выходом стояли в бухте Тринги на северном берегу Эзеля. До выхода в море они эскортировались сторожевыми катерами и тральщиками. Поначалу все шло хорошо, обе лодки благополучно миновали пролив Соэла-Вяйн и повернули на север в Финский залив. Но в девятом часу утра 22 июля пост наблюдения на маяке Ристна донес, что над одной из подводных лодок взметнулся высокий столб воды, наблюдатели услышали глухой продолжительный взрыв. Оказывается, «малютка» была атакована фашистской субмариной «У-149», находившейся на позиции в этом районе. Взрывом торпеды лодке «М-94» разрушило корму, она села на грунт. Из воды торчал только нос лодки. На наше счастье, море было спокойным. Командир другой «малютки» капитан-лейтенант Н. Н. Беззубиков сейчас
же послал к месту катастрофы резиновую надувную шлюпку.Командир «М-94» старший лейтенант Н. В. Дьяков, командир отделения рулевых Компанеец и старшина группы мотористов Лаптев, бывшие во время взрыва на мостике, оказались сброшенными за борт. С большим трудом они доплыли до высунувшейся из воды носовой части лодки, где их нашли моряки, пришедшие на помощь. Спасая товарищей, подводники «М-98» сами чуть не погибли — их лодку тоже атаковал враг. К счастью, торпеда прошла мимо.
В 10 часов погрузилась в воду и носовая часть поврежденной лодки. Но в полузатопленных отсеках находились восемь матросов и инженер-капитан-лейтенант В. С. Шиляев. Офицер объявил морякам, что вступает в командование кораблем, и заверил, что все будут спасены, нужны лишь спокойствие и исполнительность. Матросам были розданы индивидуально-спасательные аппараты. Шиляев проверил, каждый ли знает, как ими пользоваться. По его приказанию все моряки собрались в боевой рубке. Закрыли нижний рубочный люк. Теперь надо было отвернуть клапан затопления, но его, как назло, заело. Наконец открыли. Рубка заполнилась водой, откинули крышку люка, и все вышли на поверхность.
Последним покинул корабль инженер-капитан-лейтенант Шиляев. Подошедший с берега баркас подобрал подводников.
Как ни печален был случай гибели подводного корабля, восхищало спокойствие и мужество наших подводников, благодаря чему они и спаслись.
Девять дней спустя мы встретили возвратившийся из похода подводный минный заградитель «Л-3» под командованием капитана 3 ранга П. Д. Грищенко. Эта лодка в предыдущем плавании очень удачно выставила минную банку в районе Мемеля — на ней подорвались и погибли три фашистских корабля. И вот новый поход. П. Д. Грищенко подробно рассказал нам о действиях своего корабля.
15 июля «Л-3» совместно с «С-8» вышла из Таллина. До выхода в Балтийское море обе лодки эскортировались тральщиками и двумя самолетами — морскими разведчиками МБР-2. Благополучно прибыв в район мыса Блюстерорт в южной части Балтийского моря, П. Д. Грищенко два дня производил настойчивую и скрупулезную разведку «на себя». Командир подводного заградителя хотел поставить мины там, где на них обязательно натолкнутся вражеские корабли.
Лодка долго ходила, меняя курсы. Настойчивость командира увенчалась успехом. На третьи сутки поиска акустик доложил, что слышит шум винтов. Командир пошел на сближение и вскоре увидел в перископ два тральщика. Они двигались с тралом. Определив курс фашистских кораблей, П. Д. Грищенко развернулся и пошел в двух кабельтовых впереди тральщиков. Это было дерзкое решение.
— Через час, — рассказывал Грищенко, — тральщики повернули на обратный курс… Мы — тоже. А еще через час, когда тральщики снова развернулись, мы поднырнули под них, пошли за их тралом и начали ставить мины в протраленной ими полосе. Мы, конечно, догадались, что они протралили путь каким-то своим кораблям… К пятнадцати часам постановка была закончена, и, убедившись, что ни одна мина не всплыла, мы отошли в сторону от фарватера и застопорили машины. Акустики непрерывно прослушивали море. И вот перед самым ужином, в восемнадцать ноль-ноль, все в лодке услышали сильный взрыв. «Ура!» — пронеслось по лодке. Радости не было конца. «Это первый! — шутили подводники, — А там еще и для других остались „гостинцы“».
Лодке надо было уходить отсюда как можно быстрее. Поэтому второго взрыва моряки не слышали, они узнали о нем позднее. На минах, поставленных советской лодкой, подорвался и погиб еще один фашистский транспорт.
При возвращении с позиции у мыса Стейнорт фашисты обнаружили лодку и почти целые сутки преследовали и бомбили ее. «Л-3» получила повреждения, но боеспособность свою не потеряла и благополучно пришла в базу. Многие повреждения устранялись на ходу. Работами руководил инженер-капитан-лейтенант М. А. Крастелев, талантливый и опытный специалист. Советские подводники с честью выдержали испытания. Душой экипажа были коммунисты во главе с комиссаром корабля старшим политруком А. И. Бакановым.