Морской фронт

Особенно пострадал Морской госпиталь, по всем данным, получалось, что фашисты специально в него целились.

В один день на Кронштадт и корабли совершили налет 180 самолетов противника. Такого еще не бывало. Потери немцев — десять бомбардировщиков. Хотя мы имели всего пять самолетов-истребителей, летчики Костылев, Усыченко, Ткачев, Руденко и Львов отважно вступали в бой и на глазах у всего флота сбили не один «юнкерс».

Жертв на берегу могло быть неизмеримо меньше, если бы служба ПВО, система укрытий и оповещения оказались на должной высоте. А тут было много неорганизованности. Во время налетов на перекрестках улиц стояли толпы зевак и смотрели, как падают бомбы…

Комфлот вновь обратился к командующему Ленфронтом с просьбой усилить истребительной авиацией Кронштадтскую военно-морскую базу, но, к сожалению, нам вновь отказали, ибо не прекращались воздушные налеты на Ленинград.

К вечеру заглохли зенитки, но гул канонады по-прежнему стоял в воздухе. Линкор «Марат», крейсер «Киров» и форты вели методический огонь по фашистам. Под гул канонады наши «труженики моря» — быстроходные катера-охотники, приняв новый запас мин заграждения, с наступлением темноты уходили на запад. Уже в который раз они отважно и дерзко, под самым носом у противника ставили в его тылу, на фарватерах Выборгского залива, свои смертоносные «шарики»! Выборгский порт, таким образом, был закрыт для воинских перевозок фашистов. Этим мы надежно укрепляли наш северный фланг морской обороны подходов к Кронштадту.

Ночь выдалась прохладная, звездная. Мы сидели в штабном садике. Наш «рабочий день» не кончился. Помощник начальника штаба капитан 1 ранга В. Ф. Черный часто подходил и докладывал о различных просьбах, поступавших от учреждений и частей. Одни просили команду матросов для смены уже работающих по раскопке обвалившихся домов, другие просили прислать матросов для расчистки завалов, образовавшихся на улицах. За ночь надо было навести в городе хотя бы элементарный порядок. Люди выбивались из сил, опыта восстановительных работ у нас в ту пору не было.

Всегда собранный, бодрый, В. Ф. Черный получал от ком-флота указания и уходил, чтобы передать их в части.

В темноте послышался зычный бас:

— Где комфлот?

Помощник дежурного по штабу маленьким затемненным фонариком осветил фигуру генерала Москаленко. Он пришел доложить, как дружно, напористо работают люди на заводе артприборов — расчищают завалы, спасают оборудование.

— Они смертельно устали. Необходимо им срочно помочь.

Услышав, что ему будут выделены матросы, генерал поблагодарил, скрылся во мраке. Уже издалека доносился его возмущенный голос:

— Ни черта не видно! Это не дело, надо побелить камушки на обочине дорожки и синие фонарики установить…

Наш начальник тыла всюду и всегда оставался заботливым, а потому и придирчивым хозяином.

Поступали доклады. Отдавались распоряжения, проверялось их выполнение… В хлопотах пролетела ночь. Тускнели зарева пожаров над Петергофом и южной частью Ленинграда. Тяжелые орудия кораблей и фортов чуть реже, но методически вели огонь по вражеским позициям.

Смолкли голоса, офицеры и матросы дремали на своих местах, бодрствовала только дежурная служба штабных постов. А в 5 часов 15 минут гавань вновь наполнилась звуками воздушной тревоги, игравшейся на десятках горнов под аккомпанемент колоколов громкого боя. По радио неслись два грозных слова: «Воздушная тревога! Воздушная тревога!»

Все были на ногах. Крепость ощетинилась стволами зениток. Несколько редких, будто сконфуженных, выстрелов робко прозвучали в прохладном утреннем воздухе. Фашистский разведчик прошел высоко и быстро исчез.

День зачинался тихим и ясным. Следовало ожидать очередного налета. Комфлот приказал предупредить все зенитные батареи и корабли на рейдах, а также наших истребителей на аэродроме «Бычье поле», располагавшемся за городом в западной части острова Котлин, чтобы находились в постоянной готовности.

Отбой воздушной тревоги прозвучал довольно скоро, и возобновились наши обычные штабные дела… Сегодня заканчивалось формирование 7-й отдельной бригады морской пехоты в составе пяти тысяч человек. В командование бригадой вступил полковник Т. М. Парафило, который в Таллине возглавлял 1-ю бригаду морской пехоты. Военкомом был назначен опытный политработник полковой комиссар Грачев, который отличился еще в войне с белофиннами. Бригада была направлена под Ленинград на позиции у реки Ижоры и успешно действовала совместно с 55-й армией. Вместе с этой бригадой на сухопутье сражались уже более 80 тысяч посланцев флота. Их можно было встретить на всех участках Ленинградского фронта и даже под Москвой.

С восьми утра вновь открыли огонь линкор «Марат» и крейсер «Киров» — по южному побережью и кронштадтские форты — по северному берегу. И вдруг в спокойный гул канонады ворвались совсем непривычные звуки резких разрывов, совсем непохожих на взрывы авиационных бомб. В окно я увидел высоченную водяную «свечку», поднявшуюся над поредевшей листвой Петровского парка. Враг бил из тяжелых орудий с южного берега. Огонь велся по кораблям на рейде и по Морскому заводу. Часть снарядов упала в городе.

Обстрел явился для Кронштадта неожиданным, а поэтому были жертвы, особенно на Морском заводе. Корабли получили лишь незначительные повреждения, никак не повлиявшие на их боеспособность. Разумеется, ответный огонь флота и береговых батарей по фашистам не прекращался ни на минуту.

Комфлот приказал начальнику артиллерии флота контр-адмиралу И. И. Грену немедленно принять меры к подавлению батарей, обстреливавших Кронштадт. Штаб флота, используя таллинский опыт, приступил к организации системы задымления важнейших районов крепости и кораблей. Эта мера и здесь оказалась полезной, она сбивала с толку противника, его огонь становился малоэффективным.

В 15 часов вновь разнеслись сигналы воздушной тревоги. В ясном белесом небе среди белых хлопьев разрывов зенитных снарядов появилось около сорока фашистских самолетов. Одни пикировали на корабли, другие — на Морской завод… Бомбы посыпались, как горох из мешка… И тут же мы увидели черный шлейф за немецким самолетом, отвернувшим в море и вскоре развалившимся на части. Кругом шум и крики одобрения. Между тем земля вздрагивала. Бомбы взрывались совсем близко. Начинали поступать донесения. На Мор-заводе разрушена стенка дока. Осколками задело плавучую базу подводных лодок «Смольный», эсминцы «Грозящий» и «Сильный», а также одну из подводных лодок и тральщик.

Сегодня особенно напористо действовала шестерка наших истребителей. Летчики расстраивали боевые порядки вражеских самолетов, решительно бросались на них, сбили восемь «юнкерсов», многих фашистов заставили побросать бомбы в воду. И все же шесть истребителей не могли преградить дорогу четырем десяткам пикировщиков.

Сразу после отбоя тревоги начались опасные и тяжелые восстановительные работы в крепости. Некоторые бомбы были замедленного действия. Работал весь город, весь флот, особенно трудоемким оказался ремонт электросети на Морзаводе и в доках.