Морской разбойник. Морские разбойники

Вильдер, сделав необходимые распоряжения, обратился к Бигналю с вопросом о том, что он намерен теперь предпринять.

— Погодите минуточку, Генри, сейчас мы увидим, что нам делать, — ответил Бигналь.

В самом деле, нетрудно было заметить, что ветер несколько переменился и отнес теперь в сторону дым, клубившийся, точно в водовороте.

Не прошло и минуты, как находившиеся на палубе уже могли свободно видеть горизонт. Но то, что они увидели, к сожалению, не могло быть им приятно.

На небе не было видно ни одного клочка лазури, а весь свод был опрокинут над ними, как один огромный покров, и грозные тучи, казалось, цеплялись за верхушки мачт… Все вместе имело угрожающий характер.

Море, отражая эту черную массу, тоже казалось огромной массой чернил, и волны перекатывались то в одну, то в другую сторону, как будто в нерешительности и в ожидании, пока высшая власть укажет водной стихии, на что она должна направить свою мощь, что поглотить и уничтожить.

Вся эта темная бездна освещалась время от времени яркими молниями, следовавшими размеренно одна за другой; таким образом, гром и молния как бы возвещали битву и подготавливали стихию к страшной борьбе.

— Понимаете ли вы теперь, капитан, почему Красный Морской Разбойник прекратил стрельбу? — тихо спросил Вильдер капитана, стоявшего рядом с ним.

Да, последний хорошо понимал это теперь. Корабль корсара легко и уверенно скользил по волнам на некотором расстоянии от них. Все его снасти были в полном порядке, и, как и прежде, он не выказывал ни малейшей тревоги, когда крейсер готовился к сражению, так же спокойно, по-видимому, он встретил теперь бурю.

Его спокойствие простиралось до того, что, как видно было в подзорную трубу, матросы заняты были исправлением повреждений, полученных во время стычки с "Дартом".

На "Дарте", напротив, никто не терял ни секунды, но трудно было наверстать время, потерянное в сражении и в ожидании, пока рассеется дым от орудий.

Но вот буря разошлась во всю ширь, точно чудовище, освобожденное из оков, и целые горы пены избороздили морскую поверхность. Иногда Вильдеру приходилось сдерживать чрезмерное усердие людей. Матросы взбирались на реи один за другим, и Вильдер заметил, что им грозит опасность свалиться вниз, если реи не выдержат такую тяжесть. Но напрасно приказывал он им вернуться. Шум бури заглушал его голос… В эту минуту он невольно вспомнил ужасную ночь на "Каролине" и смерть несчастного Каринга.

Наконец люди, находившиеся на реях, сами поняли опасность и стали спускаться вниз, но не все из них успели спастись… Новый порыв урагана обрушился на крейсер, и верхние части мачт не могли более сопротивляться. Вместе со снастями, реями и разорванными парусами они обрушились частью на палубу, частью в море.

Вокруг корабля носились теперь балки, доски, бревна, а среди этих всех остатков разрушения нередко показывались головы и руки тонущих… Но не было никакой возможности спасти погибавших.

— Клянусь Богом! — восклицал капитан Бигналь как бы в утешение себе и другим, — клянусь всемогущим Богом, что мы, если погибаем, то, во всяком случае, не побежденные Морским Разбойником. Не его выстрелы привели нас в такое состояние.

— Мы не пришли бы, однако, в такое состояние, если бы не его выстрелы, — пробормотал Вильдер.

Но, несмотря на весь ужас положения, матросы и офицеры на "Дарте" все еще не падали духом. Каждый прилагал все усилия, не заботясь о собственной безопасности, если это было нужно для общей пользы.

Палуба тотчас была очищена от предметов разрушения, и "Дарт" продолжал бороться с бурей, ветром и волнами. Все распоряжения командовавших приводились в исполнение с поразительной быстротой и усердием.

К счастью, разразившаяся буря была непродолжительной. В скором времени между тучами стали появляться просветы, и не прошло часа, как пассатные ветры стали дуть в прежнем направлении, принося успокоение измученным людям. Небо очистилось, и голубой свод его казался, как всегда, опрокинутым над тихим морем.

Пронесшаяся буря захватила все мысли и чувства людей.

Непосредственная опасность потребовала такого напряжения сил, что Красный Морской Разбойник на время был забыт. Но теперь, когда тьма рассеялась и буря утихла, все глаза невольно обратились на неприятельский корабль.

"Дельфин" находился на расстоянии едва ли морской полумили, и зрелище, представшее перед их глазами, было такое, что могло невольно смутить моряков и поколебать их преждевременную уверенность в победе.

Ни сражение, ни буря как будто не отразились на нем и не нарушили симметрию его мачт. Весь такелаж находился в полной исправности, паруса были частью подняты, частью скреплены, и "Дельфин" свободно и легко маневрировал, преследуя свою цель.

Многие из матросов на "Дарте" испытывали суеверный страх, глядя на этот корабль, вышедший, по-видимому, неповрежденным из столкновения с врагом и непогодой, точно он был заколдован и охраняем какими-то чарами от всех морских опасностей.

Но Вильдер лучше знал, в чем дело, а потому даже не удивился; он прекрасно понимал, что Красный Морской Разбойник действительно обладал необыкновенными дарованиями, позволявшими ему соперничать с самым опытным моряком. Все это, повторяем, не было новостью для Вильдера, и он представлял себе пирата стоящим на борту и с обычным спокойствием отдающим приказания.

Вильдер знал, какой глубокой верой в своего начальника проникнуты на "Дельфине" все матросы. Он понимал также, что это доверие оправдывается и талантами пирата, и его характером, и зоркостью его глаз, не упускающих ни малейшей подробности.

Вильдер знал, что как в обычное время, так и во время ужаснейшей бури или отчаянной битвы ничто не могло поколебать спокойствия Морского Разбойника, разрушить обаяние, производимое его личностью на окружающих.

— Клянусь жизнью, мистер Арк, — проговорил капитан Бигналь, — сегодня все счастье на стороне этого безбожника. Поглядите, он продвигается прямо на нас. Прикажите людям стать по местам и приготовить пушки к стрельбе. По всей вероятности, нам придется еще раз с ним посчитаться.

— Прошу вас опять немного помедлить, — возразил молодой человек. — Все преимущества на его стороне, говоря откровенно, капитан; мы едва ли можем рассчитывать на какой-нибудь успех, если вступим в битву при таких обстоятельствах, не исправив наших повреждений. Мы уже сделали ошибку, когда начали первыми сражение. Тем более нам надо теперь сохранить благоразумие и выждать, пока обнаружится его намерение, так как он сам, может быть, и теперь не начнет первым. В противном случае, мы рискуем только сами уронить нашу честь.