Морской солдат

Спускаясь по крыльцу, Евдокия, все также хитро улыбаясь, небрежно обронила:

– А-а… Ульянушка, к прислуге привыкаешь?.. Умничка.

Ульяна не знала, что ответить. Она лишь, как и Никита, растерянным взглядом проводили Евдокию до калитки, за которой та исчезла. Кузнец в полном недоумении повернулся к Ульяне:

– Энто она чего сказала-то?.. Матвей?.. Он что, свататься к тебе собрался?

– Может, и собрался… – шутя ответила Ульяна. – А ты что, никак ревнуешь?

Никита нервно поводил глазами по сторонам, потом вдруг вспомнил про ведра с водой, которые до сих пор еще были в его руках. Опустив их громко на крыльцо, аж вода плеснула через края, он тяжело вздохнул и, пытаясь скрыть свое недовольство, произнес:

– Вот еще. Шибко надоть… ревновать.

– А я вот возьму и выйду за Матвея, – хитро прищурив глазки, дразнила девушка Никиту.

– Эх, Ульяна… негоже так: играешь с одним, а замуж собираешься за другого.

Девушка расхохоталась в ответ.

– Да то все не так, Никитушка, – улыбаясь, ласково говорила Ульяна, пытаясь свести все к шутке.

– Пойду я… Видать, тутось делать мне нечего, – сурово пробасил кузнец. – Не ровен час, сваты наедут. Мешаться не привык. – Махнув рукой, он повернулся и уверенно пошел к калитке.

– Никитушка, постой!.. Никита! – позвала девушка возлюбленного.

Но Никита не реагировал на слова Ульяны. Девушка догнала его у калитки.

– Да постой же, глупец ты этакий… – Ульяна положила свои руки на широкую грудь кузнеца и умиленно, снизу вверх посмотрела ему в глаза. – Экий ты упрямый. Ты мне люб. И никто более, окромя тебя, мне не надобен.

– Все шутишь?.. Видать, Матвей прав был, для тебя я… рылом не вышел.

После сказанного Никита обиженно убрал руки Ульяны, развернулся и молча исчез за калиткой.

Евдокия в это время стояла тихо за высоким забором и все слышала. Жарый, выйдя быстрым шагом на дорогу и не заметив женщину, уселся в свои розвальни, хлестнул вожжами лошадь и погнал в сторону окольной дороги, что за селом, где располагалась местная харчевня. Женщина проводила Никиту прищуренным взглядом и хитрой усмешкой.

Глава 6. У каждого своя забота

В пяти верстах от Березников, на краю большого заснеженного поля, через которое пролегала во всякое время года накатанная дорога, у березовой рощи, разместился небольшой, немного покосившийся, с виду невзрачный постоялый двор. Местные знали об этом уютном месте, любили его, вечерами коротали там время. Чужаки, оказывавшиеся в местах сих, крайне редко проезжали мимо, не заглянув. Постоялый двор славился харчевней с дешевой простой едой, гостеприимством хозяина да местной медовухой, старинный рецепт ее приготовления держался в тайне.

Дверь в харчевню со скрипом открылась. На пороге появился Никита. Хмурым взором окинул небольшой зал. Людей в теплой избе было немного: несколько местных да кто-то из проезжих. С кем-то из знакомых Никита поздоровался скупым кивком головы. У высокого прилавка, за которым стоял мелкий, но жилистый мужичек лет шестидесяти, лысоватый, с морщинистым лицом, кузнец остановился.

– А, Никита?.. Доброго времени суток! – поздоровался с ним хозяин постоялого двора.

– Не совсем оно и доброе, Потапыч, – стянув с головы шляпу, вяло ответил Жарый.

– И то правда, – согласился мужичок-хозяин, не проявляя обычную приветливость и словоохотливость.

– Потапыч, дай-ка мне медовухи, да поболе, – уныло попросил кузнец. – Быть может, тогда сей вечер и подобреет.

– А харчей? – предложил Потапыч. – Пироги есть, с рыбой.

Никита мотнул головой: – Не-а. Медовухи.

– Никита, а как там светец мой? – поинтересовался старик.

– А… светец… – вспомнил Жарый. – Справили. Можешь забирать, во дворе, в розвальнях моих его найдешь. – Но слов благодарности кузнец уже не слышал. Он неторопливо двинулся за дальний стол, одиноко стоявший в полуосвещенном углу зала.

– Макар! – окликнул Потапыч молодого чернявого парнишку, который обслуживал столы.

Никита расположился за большим грубым дубовым столом. Следом появился Макар с сальной свечой и глиняным кувшином, полным медовухи. Приветливо улыбнувшись и поздоровавшись, юноша ловко наполнил чарку кузнеца подогретым хмельным медом и удалился. Никита взял полную чарку и враз отхлебнул до половины. Минут через пять к столу Жарого подошел Потапыч.

– Никита, за светец благодарствую, – без особой радости произнес он. – У меня к тебе еще просьба имеется. Мне б ажурные решетки справить для окон харчевни… от людей лихих.

– Не сегодня, Потапыч… После обсудим. Ах, да, – кузнец полез за пазуху, достал кресало и положил его на стол перед стариком.

Потапыч, увидев свою потерянную вещицу, растерянно улыбнулся:

– Как?.. Никита, ты где нашел его?.. Я уж обыскался, было думал, посеял с концами… Благодарствую.

Со второго подхода Жарый опустошил чарку, вытер рукавом уста и ответил:

– Лешку благодари. Пропажу твою он сыскал в кузнице нашей.

Вертя в руках кресало, старик сказал:

– Сие ж память от дядьки твоего, Луки Фомича. Энто его изделие.

– Дядьки моего?.. – удивился кузнец. – Хм… То-то я гляжу – рука мастера.

– Да, Лука Фомич был мастером… И человеком был сурьезным, но отзывчивым… Царствие ему небесное, – произнес Потапыч и перекрестился. И тут легкая улыбка его сменилась озабоченным выражением лица. Неторопливо взяв кувшин, он гостеприимно наполнил чарку гостя сладким напитком до краев.

– Сам-то пошто не весел? – поинтересовался Никита, заметив уныние на лице пожилого мужчины. – Чего приключилось-то?

Потапыч понуро присел напротив кузнеца и уперся локтями в стол, подперев лоб. Спустя секунды он поднял голову, грустными глазами нашел в зале Макара, который суетился между столами, обслуживая гостей, и тяжко произнес:

– Макара – старшего сына моего… в рекруты забирают… – Тяжело вздохнул. – А с меньшеньким Гришкой, инвалидом от роду, с хозяйством сим мне не управиться. Да и мамка их… кой уж год хворает тяжко, почитай с постели сама уж совсем не встает. Как я буду без Макара?.. Боязно даже помыслить об энтом.

– Потапыч… ежели чем могу подсобить тебе… ты скажи, – пытался поддержать старика Никита.

Пожилой мужчина посмотрел кузнецу в глаза, тяжело вздохнул и, слегка улыбнувшись, ответил:

– Никита, большой ты человек. И душа твоя большая, добрая. Ты выслушал меня… и на том благодарствую. – После этого он не торопясь встал из-за стола и, немного сутулясь, поковылял к своему прилавку.

Никита какое-то время пристально следил за Макаром, затем уставился на горящую на столе свечу… после чего вновь взялся за медовуху.

Глава 7. Коварные планы

Войдя в дом барина Привольского, сваха Евдокия обратила лик в красный угол, перекрестилась двуперстно на Спасителя.

– Мир дому вашему, Иван Савельич! – негромко возгласила женщина, поклонившись большим обычаем. – Доброго здравия, Матвей Иваныч!

– А… Евдокия, не до тебя нынче, – невесело встретил ее Привольский-старший.