Моряк(Рассказы)
Шрифт:
Вдруг на шоссе раздался стук колес. Постойте, знакомый стук! Погодите, это ведь артельская телега так стучит!
Ребята со всех ног бросились на стук. Скорей бы увидеть громадный козырек товарища Мейера, серую его кепку, запыленные усы!.. Вот он уже близко! Впрочем, нет. Это не он, это кто-то чужой. Лошадь артельская, Рыжая, а седок чужой.
— Вижу! Знаю! — вдруг закричал Мишка. — Это Евдоким, вот кто!
Они подбежали к Евдокиму. И вдруг из-за телеги с визгом бросилась на них громадная серая собака.
— Му… Мушка! — закричали ребята — Мушечка! Где ж ты была, Мушечка?
Они
Теперь все объяснилось: товарищ Мейер поехал не в город, а на станцию (ему надо было на поезд, в Житомир), Евдоким его отвез. А Мушка увязалась за ними, и побывала на станции, и поезд посмотрела.
— Жалко, — почесал Мишка затылок, — не знали мы…
— Мы бы тоже поехали, — подхватил Гриша. — Ты бы взял нас, Евдоким?
Они рассказали Евдокиму, как они искали Мушку, и все. Евдоким долго смеялся, а потом по-еврейски сказал:
— Ого-го, Мушка!.. Клугер гунт!
И все впятером — Евдоким, Мишка, Гришка, Рыжий и Мушка — с грохотом понеслись по дороге, обгоняя медленное стадо.
Первый шаг
Карл Реймар живет в Канаде. У него трое детей. Старшая — Руфь — уже считается большой: ей девятнадцать лет. А Саймон и Рита еще малыши. В СССР Рита по возрасту была бы октябренком, а Саймон, пожалуй, прошел бы в пионеры.
К Руфи часто приходят какие-то неизвестные товарищи и подруги. Они запираются в Руфиной комнате, и старый Карл Реймар сердится:
— Опять эти Руфины коммунисты явились! Они хотят погубить мою дочь!
Саймон и Рита не понимают: что это за «Руфины коммунисты» и как они могут погубить Руфь? Ведь она уже большая!
Вот однажды осенью Руфь стала собираться в далекий путь. Вместе с целой делегацией канадских рабочих она отправлялась на октябрьские праздники в СССР. В доме Реймаров начались приготовления к отъезду.
Реймар зашел к дочери, посмотрел книжный шкаф и проворчал:
— Ты уедешь, а я что буду делать со всей твоей «конторой»?
Он показал на полки шкафа. Там лежали груды журналов, книг, газет.
Руфь посмотрела на отца. В глазах ее была усталость — вот уже несколько дней, как она готовится к отъезду: бегает, укладывается, договаривается. Она тряхнула черными локонами и улыбнулась:
— Мистер папа, вас беспокоит мой архив? Надо вот что: надо засучить рукава и устроить генеральную «чистку». Я подозреваю, что за нашим домом следит полиция. Часть бумаг придется сжечь, а часть отдам товарищам на хранение.
Сказано — сделано. Руфь взялась за работу. Она затопила камин и устроила «конвейер» из папы, Риты и Саймона. Работа закипела. Руфь просматривала каждую книгу, каждый журнал. Кое-что она откладывала в
сторонку, остальное отправлялось по «конвейеру» в камин. Груда таяла. Вдруг появился товарищ Руфи — Берзон, коммунист. Он подошел к Руфи, шепнул ей что-то на ухо, потом снял пиджак и тоже включился в «конвейер». Работа пошла еще дружней.Осталось просмотреть всего несколько газет и книг, как вдруг у парадного хода затрещал звонок. Рита и Саймон побежали к двери.
— Если это не мама, — крикнула им вдогонку Руфь, — не отпирайте. Держите дверь на цепочке!
Дети так и сделали. Дверь чуть-чуть, насколько позволила цепочка, приоткрылась. Ребята посмотрели в щелочку и удивились. Они увидели четырех полисменов. Полисмены толкали дверь и кричали:
— Живей! Откройте!
Тут Саймон смекнул, почему Руфь не велела открывать, и спросил:
— Вам кого?
— Откройте, уж мы знаем, кого!
— Не могу, — твердо и решительно ответил Саймон, — без мамы мы чужих не пускаем, а мамы нет дома.
— Именем закона — откройте! Полиция не может считаться с вашими мамами!
— Не может? — хладнокровно переспросил Саймон. — А к кому же все-таки вы пришли?
— К Реймару, черт побери! — не выдержал старший полисмен, толкая дверь.
— Уж не думаете ли вы, уважаемые джентльмены, что Реймары — бандиты и жулики? — спросил Саймон.
— Нам только маленький обыск, — смягчился старший, — и мы уйдем сейчас же.
— Ах, обы-ыск? — протянул Саймон. — Интересно знать, что вы будете искать у Реймаров?
— Бумаги! — рявкнул старший. — Понятно?
— Понятно, понятно, — закивал головой Саймон. — Очевидно, вы решили, что Реймары стали фальшивомонетчиками и подделывают доллары!
— Хватит, глупыш! Некогда нам с тобой тут болтать! Открывай живей!
Цепочка натянулась. Саймон сказал:
— Простите, сэр, вы начинаете ругаться. Прошу вас взять обратно ваши слова. Я, конечно, еще молод, и мне трудно разобраться, кто здесь по-настоящему глуп. Погодите, кажется, сверху спускается отец, он вам откроет.
Рита осталась у двери, Саймон побежал к Руфи. Там уже все было кончено. В камине догорали бумажки. Берзон, прижимая к груди набитый портфель, приподнял шляпу, сказал «адью» и скрылся через черный ход. Папа, бледный, как полотно, стоял у камина. Руфь быстро надела пальто, шляпу и хлопнула Саймона по плечу:
— Саймон, ты настоящий парень! Ты — молодец!
И, повернувшись к папе, сжала маленькие кулаки, как бы говоря:
«Бодрей, папа, не робей, они тебе ничего не смогут сделать!»
И побежала вслед за Берзоном. А звонок у парадной двери заливался, звенел вовсю.
— Сынок! — крикнул папа Саймону. — Открой-ка дверь, а то я не совсем здоров, мне тяжело подняться.
Саймон снова побежал к двери, за которой неистовствовали полисмены.
— Потерпите минуточку, — сказал он, откидывая цепочку. — Милости просим! Только не гремите каблуками, джентльмены, мой отец нездоров.
— Только не гремите каблуками, джентльмены!