Мощный сигнал

Кай: Бр-р.

Гаррет: Но потооооом мы попали на один самолет.

Кай: Не может быть.

Гаррет: Может. И он, посверкав своей треклятой улыбкой, уговорил мою старушку-соседку поменяться местами. Напал на меня, так сказать, из засады и не оставил мне выбора. В точности, как поступил с тобой я.

Кай: … Просто скажи, что было дальше, окей? Я хочу притвориться, что мы не переписываемся, как психи, сидя на расстоянии пары шагов.

Я рассмеялся и поскреб костяшками по двери. Я давал Каю пространство, однако отказывался притворяться, что я где-то не здесь. Он был пусть и за дверью, но рядом. Он был настоящим.

Гаррет: Короче, он произнес целую речь о своем би-любопытстве и о том, как ему тяжело, и что у него всегда было столько девчонок, что он стал обращать внимание на мужчин, только оказавшись на базе с одними только парнями, и как у него теперь расширилось мировоззрение.

Кай: И он выложил все это прямо во время полета?

Гаррет: Так точно. Этим своим громогласным нью-йоркским акцентом. Все вокруг сидели и таращились на двух здоровенных военных, которые болтали о членах. Ну, болтал только он. Я читал Game Informer.

Кай рассмеялся, я тоже. Его смех был таким же заразительным, как и во время видеочатов, и слышать его было невыразимо приятно. Чего бы я только не отдал, чтобы рассказывать эту историю, держа его на коленях или обнимая в постели.

Гаррет: Я рассказал ему о тебе.

Кай: Что встретил в игре какого-то двинутого кам-боя?

Гаррет: Ты можешь перестать оскорблять себя? А то я сейчас тоже начну самоуничижаться из-за того, что вломился сюда, будто чертов спецназ, и совершенно не принял в расчет, насколько пугающим может быть внезапное появление у твоей двери какого-то огромного чувака. Почем тебе знать, может я псих. Или начинающий сталкер. В юности я боялся таких больше всего.

Кай: Я не боюсь, что ты навредишь мне… но просто…

Долгая пауза. Я ждал, когда он продолжит.

Кай: Просто мне жаль, что я не такой, каким ты меня представляешь.

Гаррет: То, что о каких-то вещах ты умолчал, не значит, что все прочее было ложью. Я ведь не говорил тебе, что еще заперт в чулане?

Кай: Нет. Не знают даже друзья?

Гаррет: У меня нет друзей… Только мать и сестра. И ты. И еще, наверное, Костиган.

Кай: Я хочу, чтобы вы с ним стали лучшими друганами.

Гаррет: Хехе. Поглядим.

Пока мы не обсуждали реальность происходящего, Кай оставался спокойным. Он рассказал мне о последних событиях в чате и о драме среди его модераторов — они поругались из-за того, какие комментарии считать непристойными и по каким правилам банить людей. Свои новости были и в FWO. Высокоуровневых игроков больше не пускали в определенные подземелья, и теперь новичкам, делавшим квесты, никто не мешал.

Я был в восторге, а Кай негодовал.

Если б не место — продуваемый сквозняком коридор — и не внезапная ломота во всем теле, я бы еще болтал и болтал. Но я перенес многочасовой перелет, после которого, заскочив на секунду домой, чтобы обнять мать и сестру, сразу запрыгнул в свой ржавый «бронко» и выехал в Филадельфию к Каю.

Слово «усталость» даже не начинало описывать мое состояние. Я был изнурен.

В конце концов я взял сумку и, подложив ее под голову, лег. Позже рядом остановились какой-то мальчик и его мать. Они в шоке уставились на меня, потом посмотрели на дверь, и мальчик открыл было рот, собираясь что-то сказать, но мать увела его за собой. Я не сдвинулся с места. Меня вырубало, хотя я еще пытался писать.

В какой-то момент я, очевидно, заснул, потому что, когда меня что-то коснулось, дернулся и врезался в стену. Мои глаза распахнулись, инстинкты самозащиты пришли в боевую готовность, но передо мной был не враг. И не похотливый «временный гей», пытающийся спустить мне штаны.

Это был Кай.

Он сидел рядом на корточках —мягкий рот изумленно открыт, голубые глаза округлились на прекрасном бледном лице — и осторожно держал меня за плечо.

— Я… — От его лица во второй раз за день отхлынула кровь. — Ты… ты перестал отвечать. И я подумал…

Я не шевельнулся. Я просто остался сидеть, привалившись к стене.

— Я подумал, вдруг ты ушел. Навсегда. — Кай судорожно втянул в себя воздух. — Выглянул посмотреть и увидел, что ты задремал. И ты был таким… таким… что остановить себя я не смог.

Я медленно поднял руку и тронул его за запястье. Его кожа была прохладной и гладкой, и мне до безумия захотелось обнять его и согреть. Но я не стал этого делать. Слишком боялся, что он, как испуганная газель, упорхнет обратно в квартиру.

Поэтому я отпустил его и дотянулся до сумки. Кай следил за каждым моим движением, и когда я достал маленькую красную панду, абсурдность задания, которое я выдал сестре, когда две недели назад попросил заказать эту игрушку на амазоне, оправдала себя.

В уголках его глаз появились морщинки. Он прижал руку ко рту, а потом рассмеялся так громко, что наверняка привлек внимание любопытных соседей.

— Кай, — промолвил я тихо. — Обними меня?

Он поцеловал меня.

Глава 13

Кай

Гаррет не отреагировал на прикосновение моих губ. Что было хорошо, потому что я сам был удивлен нисколько не меньше. С учетом произошедшего между моментом, когда я впервые увидел его во плоти, и этой чертовой пандой, поцелуй был единственным правильным вариантом ответа.

На пару секунд мы застыли — словно посреди школьного танца, потому что наши глаза были изумленно распахнуты, а губы не шевелились. Потом Гаррет издал тихий горловой звук, его пальцы на моих бицепсах сжались, и дальше назвать наш поцелуй целомудренным уже было нельзя. Я обнял его колючие щеки и нырнул в его рот языком.

Ну а он склонил голову набок, чтобы нам не мешали носы, и ответил на поцелуй.

Это было похоже на открытие шлюзов. Я отвык от того, чтобы ко мне прикасались, но это был не какой-то случайный мужчина. Это был Гаррет. И он не ушел, а просто заснул у меня на пороге, пока ждал, выйду я или нет. Его ласки, рот, запах — все казалось естественным, правильным.

Каким и должно было быть.

Я сел верхом к нему на колени, и его руки вмиг переместились на мои ягодицы. Он сжал их, втираясь своим твердым членом в мой пах, и за какие-то пятнадцать секунд мы перешли от неуклюжего поцелуя времен средней школы к полномасштабным действиям выпускников. Пытаясь сориентироваться, я тяжело оперся о стену рядом с его головой и отстранился.

Губы Гаррета потянулись за мной, а потом его глаза приоткрылись.

— Мы в коридоре.

Он, хмуря лоб, огляделся, словно напоминая себе, где именно мы с ним сидим.