Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы
Шрифт:
— Хотите, я вызову ее сюда телеграммой? — предложил Кудрет.
— Кого? — не понял Длинный.
— Сэму!
— Вряд ли из этого что-нибудь получится!
— Почему?
— За ней сейчас какой-то ливанец увивается. Верблюд и образина, но деньгами сорит, и все американскими долларами! Да разве она приедет к тебе?
— Хочешь, поспорим? Послезавтра будет здесь.
Длинный задумался, потом сказал:
— Не стоит связываться. Нас троих вполне достаточно. Чем больше людей, тем больше дерьма. Ну а если бабу впутать в дело — пиши пропало!
— Есть у меня еще одна
— Чего же ты тянешь?
— А что я должен делать?
— Женись по шариату… Ты, Идрис, тоже, кажется, женился, шельма?
Все трое прыснули.
— Хочешь, мы и тебя женим? — предложил Кудрет.
— Есть у вас на примете какая-нибудь богатая красотка?
— Сколько хочешь.
— Вы всерьез?
— Мы никогда не шутим.
— Я хоть сейчас готов, но что делать с моей дражайшей, с детьми?
— Дражайшая будет жить в Стамбуле и молиться о здравии своего повелителя, ну а новая…
— Договаривай!
— Даст тебе богатство и любовь…
— Ухаживать будет?
— Еще бы!
— Подумаю, — вздохнул Длинный.
— Да тут и думать нечего. Женишься ты по законам шариата, спасибо, что он существует. А как известно, палец, порезанный по законам шариата, не болит.
— Не повторяй бредни наших предков! Болит. Да еще как болит! Родную мать от боли позабудешь!
В глазах Кудрета вдруг блеснул огонек.
— Не бойся. У такого медведя, как ты, не заболит. Послушай-ка лучше, что я тебе скажу!
Длинный замахнулся:
— Ты за что меня медведем обзываешь, носорог! Я ведь обидеться могу…
— Ну, шутки в сторону! Хочешь, сосватаю тебя за Дюрдане? Ифакат Дюрдане-ханым, пардон, ханым-эфенди!
— За эту старуху? Я тебе, скотина, не старьевщик!
— Не старьевщик? Да из тебя, шельмец, из самого давно песочек сыплется. Сколько тебе стукнуло?
— Возраст тут ни при чем. Я еще мужчина.
— С каких же это пор?
— С тех самых, как мать произвела меня на свет! К тому же…
— Ладно, ладно. Как говорится, все знают, что роза за цветок. Шутки шутками, а баба Дюрдане что надо. Ненасытная!
— Ты-то откуда знаешь? — подмигнул Длинный.
— Знаю по опыту.
— Выходит, хочешь подсунуть мне свою любовницу?
— Но ведь ты женишься на ней по шариату!
— Не в ту дверь стучишься! Подлец я или дурак?
— А то нет? — выпалил Идрис, поддразнивая его, будто они были в кофейне «Месеррет» или в своей конторе на Джагалоглу.
— Ах ты, недоумок! — Длинный бросился на Идриса. Тот метнулся в сторону. И если бы не Кудрет, дело кончилось бы дракой.
— Слышите, вы, кретины! Внизу подумают, что с привязи сорвались ишаки. Все уверены, что беи — точнее, беи-эфенди — сейчас решают важные политические проблемы. Успокойтесь, не то опозоримся!
Первым утихомирился Длинный и сел на свое место, бросив Идрису:
— Не болтай, недоумок, чего не следует.
— Садись и ты, Идрис, на свое место, — сказал Кудрет.
— Ладно,
брат. Твое слово для меня закон!— Знаешь, что мне пришло на ум? — спросил Кудрет Длинного, как будто ничего не произошло.
— Пока еще не научился искусству угадывать чужие мысли, как ты.
— Тогда послушай. Что ты скажешь, если я велю Дюрдане переселиться в Анкару?
— Будешь держать ее там как запасную?
— Нет, конечно.
— А для чего?
— Выдам за свою тетку.
— Зачем тебе понадобилась тетка?
— Я ведь, как только стану депутатом, перееду в Анкару.
— Будешь со старушкой жить?
— Ну что ты, дорогой!
— Тогда зачем она тебе?
— Ну и тупица ты! Пойми же…
— Понял… Устроишь на квартире тетушки публичный дом…
Кудрет усмехнулся. Длинный покачал головой:
— Клянусь, по тебе веревка плачет!
— С чего ты взял?
— Еще спрашивает…
— Ну хорошо. Во всяком случае, разве нам не понадобится гарсоньер [67] , когда я перееду в Анкару?
— Ты думаешь, понадобится?
— Представь, подцепили мы женщин, так не в гостиницу же их вести.
Идрис захихикал. Заметив это, Длинный сказал:
— Ай-я-яй! Даже Идрис смеется.
— Что значит «даже»? Разве я не человек? — огрызнулся тот.
— Спроси об этом старшего брата Кудрет-бея. Услышишь, что он скажет.
Кудрет расхохотался, но тут же стал серьезным. Мысль, высказанная им в шутку, показалась ему достойной внимания. А почему бы нет? Только для такого дела и годится Дюрдане.
67
Гарсоньер (франц.) — холостяцкая квартира.
— Напишу-ка я ей письмо…
— О том, что собираешься превратить ее будущую квартиру в гарсоньер?
— Ну и глуп ты! Да разве можно о таком писать, болван!
— Что же ты ей напишешь?
— Чтобы в Стамбуле продала свою часть дома, купила в Анкаре квартиру и ждала, когда соизволит пожаловать к ней ее повелитель.
Длинный зевнул. Глядя на него, зевнул и Идрис.
— Пойду-ка я на боковую, бей-эфенди.
— И я тоже…
Длинный и Идрис встали.
— Ну что ж, дрыхните, — сказал Кудрет, — а у меня еще дела.
Оставшись один, Кудрет стал прохаживаться по гостиной, и мысль о Дюрдане созрела окончательно. Он сел за стол и стал писать:
«Моя душа, моя душечка, моя дражайшая и сладчайшая!»
Кудрет не скупился на нежные слова. Время от времени он останавливался, улыбался и хихикал, представляя себе, как возрадуется эта спятившая старуха «из придворных», получив его письмо. Он предлагал Дюрдане срочно продать часть дома в Стамбуле, получше спрятать деньги за пазуху и переехать в Анкару. Купить там приличную квартиру в малонаселенном районе, привести ее в порядок, обставить. Скоро выборы, он непременно станет депутатом меджлиса и сразу переберется в Анкару. Само собой, у них должна быть квартира, соответствующая их высокому положению.