Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы

— Да поможет нам аллах! — вздохнула Нефисе.

— Не сомневайтесь, это так же верно, как дважды два — четыре. Вот увидите… — Он запнулся, увидев, как печальна Нефисе, и спросил: — Вы чем-то расстроены?

— И даже очень! — ответил за Нефисе Длинный.

— Как тут не расстроиться! — ерзая на стуле, подхватил Идрис. — Скорее бы увидеть, как им заткнут глотку!

Председатель встал, подошел к Нефисе. Не выдержав, женщина расплакалась, и это еще больше встревожило председателя.

— Что с вами, ханым-эфенди? У вас неприятности?

Он посмотрел на Длинного, на Идриса:

— Что произошло?

— Вы ведь знаете, что начальник тюрьмы подал в отставку, — сказал Длинный, — и временно его функции возложены на прокурора. Теперь тюрьма в его полном распоряжении. Вот и…

— Он был груб с вами? — перебил его председатель, обращаясь к Нефисе.

— Неотесанный хам! Обошелся со мной, как с простой бабой! Но я ему отплачу, вот только съезжу в Анкару. Он думает, страшнее медведя зверя нет. А слоны на что?

— Поразительно!

— Ну скажите, разве имел он право поместить Кудрета в одиночку?

Председатель комитета, врач по профессии, был несведущ в юриспруденции, но тем не менее сказал:

— Конечно, не имел! Неужели его держат в одиночке?

— Да, в одиночке! В тот раз, когда Кудрет-бей сидел в тюрьме, мы с ним встречались в кабинете у начальника. А теперь я его вижу только за решеткой. Шум стоит такой, что ничего не слышно, ведь говорят все одновременно. Сегодня Кудрет почему-то вообще не вышел на свидание. Я решила узнать у прокурора, в чем дело, а он, мерзавец, разговаривать со мной не стал. Понятия не имеет, как обращаться с женщиной.

— Ну а дальше?

— Кровь бросилась мне в голову, но я смолчала. Подожду, думаю, пока мы победим на выборах и Кудрет будет освобожден. Тогда и рассчитаюсь с этим мерзавцем!

В комнату вошел брат председателя, адвокат. С гостями он был знаком и церемонно справился об их здоровье, поинтересовался тем, что их привело сюда. Председатель вкратце изложил суть дела, после чего положил руку ему на плечо.

— Немедленно езжай в тюрьму. Повидайся с прокурором, он там сейчас за начальника, и скажи, что будешь адвокатом Кудрет-бея. Попроси, чтобы его вызвали, а то вот Нефисе-ханым волнуется, думает, ее супруг заболел. Поговори с ним, а затем… Кстати, бей-эфенди почему-то сидит в одиночке. Это законно?

— Есть решение суда на этот счет? — спросил адвокат у Нефисе.

— Не знаю. Думаю, что нет…

— Хорошо, я сейчас же поеду в тюрьму и выясню положение. Не беспокойтесь. Если потребуется…

Он умолк, потому что не представлял себе, что сможет сделать, и вышел из кабинета.

Плешивый Мыстык беспокойно ходил по коридору. Увидев брата председателя, он снял фуражку, поклонился.

— Отвези-ка меня в тюрьму, да поживее!

Мыстык сразу догадался, зачем он просит отвезти его в тюрьму, и бросился к своему фаэтону.

Уже в дороге Мыстык спросил:

— С Кудрет-беем хотите повидаться?

— Да.

— Сколько же ему дадут?

— Кому?

— Кудрет-бею.

Адвокат усмехнулся:

— Он без пяти минут депутат меджлиса, а ты…

— Ну, станет он депутатом, и что тогда?

— Тогда его немедленно освободят, и он поедет в Анкару.

— Неужто? О аллах!

Мыстык был так рад, будто это ему предстояло стать депутатом меджлиса, выйти из тюрьмы и уехать в Анкару.

— А ну, удалые! — крикнул он, как обычно, взмахивая кнутом.

Прохожие, глядя на Плешивого Мыстыка, посмеивались: чему это он снова радуется? Ведь все знали: когда Мыстык не в духе, то клянет на чем свет стоит своих кляч. Как говорится, сердится на невестку, а честит дочерей.

Адвокат прошел через тюремный двор и поднялся в кабинет начальника. Прокурор знал адвоката и потому принял его вежливо, предложил стул. Ему было известно, что адвокат — брат председателя вилайетского комитета оппозиционной партии, но партийная принадлежность гостя прокурора не волновала. Адвокат, как и сам он, государственный чиновник, и он обязан быть с ним обходительным. Адвокат не обращался к нему с какими-либо выходящими за рамки законности просьбами и, скорее всего, пожаловал по делу Кудрета Янардага. Но в этом, по мнению прокурора, нет ничего предосудительного. Вполне естественно, что обвиняемый в правонарушении желает прибегнуть к услугам адвоката.

Так оно и оказалось. После обмена взаимными любезностями адвокат сообщил о цели своего визита.

— Что ж, прекрасно! — сказал прокурор. — Вызвать его сюда?

— Будьте любезны!

Прокурор приказал писарю, чтобы привели Кудрета Янардага.

— Незадолго до вашего прихода, — повернулся он к гостю, — ко мне заходила одна женщина. Представилась супругой Кудрет-бея. Будь она поскромнее, я, пожалуй, не придал бы этому значения. Но она вела себя вызывающе! Тогда я попросил ее показать брачное свидетельство, отлично зная, что никакого свидетельства у нее нет. Прошу прощения, но, я надеюсь, вам знакома поговорка: «Плешивый, а кудрями хвалится». Это как раз о ней.

— Вы правы, эфендим. Но женщина — существо слабое… Как мне известно, у Кудрет-бея в Стамбуле есть жена и дети. С женщиной, о которой вы говорите, он познакомился в тюрьме, они решили пожениться. Но к тому времени его бракоразводный процесс еще не закончился, и о женитьбе, разумеется, не могло быть и речи. Так что действовали они в соответствии с поговоркой: «Раньше отчалить, а потом уж пары поднять!» Поженились по законам шариата, а гражданский брак отложили на потом.

— Все это я знаю. Но ведь приличия надо соблюдать. Прежний начальник совсем распустил заключенных. Между нами говоря, дело дошло до того, что эта самая ханым назначала свидания с Кудрет-беем в этом кабинете. В служебном помещении! Можете себе представить?

— Это отвратительно.

— Только ли это? А торговля ножами и наркотиками? А отлучки арестантов из тюрьмы? Бывало, и к утру не возвращались… Сам начальник заявлялся в тюрьму вдрызг пьяный и резался в кости с заключенными!

Адвокат хорошо знал обо всем этом, но притворился удивленным:

— Вах-вах-вах!

— Теперь ничего подобного нет и никогда не будет!

— Можно вам задать один вопрос?

— Сделайте одолжение!

— Почему вы посадили Кудрет-бея в одиночную камеру? Было соответствующее постановление суда или решение следственных органов?

— Нет, нет… Ничего такого не было. Но я имею право прибегнуть к такой мере в административном порядке. Потому что… Словом, вам известен характер его преступления. А недавно заключенные подняли бунт. Вы ведь знаете?

— Слыхал, эфендим.

— К тому же еще во время первого ареста Кудрет-бей подал прошение о том, чтобы его поместили в одиночку, сославшись на обстоятельства сугубо политического характера. Сейчас он заявил, что его прошение остается в силе, так что, как видите, в постановлении суда нет никакой необходимости…