Московские картинки

Нынешний муж в свое время пришел устраиваться к ней в магазин по объявлению. Грузчиком. Увидев его, Ольга сразу засмущалась. Это был высокий брутальный брюнет с прекрасным телосложением и выразительными светло-карими глазами, как будто сошедший с телеэкрана. Ольга без раздумий наняла его и поставила управляющим. У нее был дар чувствовать людей. Иначе в торговле не выживешь. Работал он хорошо, замечаний не было. В конце концов, они поженились.

После последнего экономического кризиса покупатель что-то перестал идти. Становилось все труднее сводить концы с концами. Расценив это как знак, что надо что-то менять, супруги решили продать магазин и попытать счастья в столице, где всем хватало места и работы.

В Москве Ольга допоздна задерживалась на работе – клиенты попадались разные. Да и оформление договоров, изучение юридических тонкостей – все это требовало времени. Муж привозил ее домой «без сознания». И частенько уезжал работать, так как фирма, в которую он нанялся таксистом, любила ставить новичков в ночь.

И вот однажды Ольга, наездившись по трем подмосковным городам с покупателем, который очень спешил, наговорившись с другими клиентами, которые никак не могли выбрать из пяти подходящих вариантов один, насидевшись на мотивирующих собраниях и наслушавшись поучений начальника отдела, часам к десяти сама, на электричке, добралась до дому. Муж позвонил, что не может забрать – уехал работать.

«Опять не выключил свет в ванной» – подумала она, зайдя в квартиру. Переоделась, помылась, поставила чайник. Прошла с чашкой чая в комнату и включила телевизор. «Опять не закрыл» – разозлилась она и хлопнула дверцой мужниного платяного шкафа, чтобы не видеть неизвестно чьи старые костюмы. Спать не хотелось, есть тоже. Вдруг по всей квартире погас свет. Ольга не успела испугаться – свет тут же пришел. Она встала, прошла на кухню и увидела, что зеленый абажур, поднимая облако пыли, качается изо всех сил, как будто на нем кто-то сидит. А в комнате дверь шкафа снова была открыта. В ванной зачем-то журчала вода. Ольга выбежала на площадку. Где-то наверху праздновали, внизу ссорились.

Ольга набрала номер мужа. Усталый, злой и голодный, он разговаривал сквозь зубы. Она ничего ему не стала говорить, просто сообщила, что уже дома. Зайдя обратно, она, дрожа, уселась на продавленный диван перед телевизором. Там шел концерт, кто-то играл на гармони. Где-то текла Волга, и привольно заливалась колокольчиками над цветущими лугами гармошка, секрет изготовления которой был, увы, утрачен. Или еще нет? В комнату зашел пожилой мужчина. В руках он держал гармошку и наяривал на ней, не меняя печального выражения лица. Таких гармошек Ольга еще не видела. Он встал прямо над ее ухом, потом, так же играя, зашел в шкаф и исчез там. Ольга вскочила.

Телевизор давно пускал полосы, часы показывали три часа ночи, и в дверь яростно звонил муж, вернувшийся со смены, так как Ольга зачем-то закрылась дополнительным ключом, и он не мог попасть домой.

Муж рассказал, что пришлось бесплатно подвозить какого-то в дупель пьяного мужика в оранжевом жилете до больницы.

7. Чао, Франческо

Она приехала в Москву из Италии, из города Сиены. Измученная безработицей европейская молодежь занималась йогой, духовными практиками, продолжительными провисаниями в экзотических странах и прочими бесполезными вещами. Все это не очень помогало найти работу, и полная радостных надежд юность постепенно превращалась в унылый, потерявший веру в лучшее, совершенно дезориентированный средний возраст.

Ассунта хотела работать. Два года назад она закончила филологический факультет и являлась обладательницей диплома преподавателя итальянского. «Что ж, поздравляю! – желчно заметил ее друг Франческо. – Еще один человек знает итальянский язык!». Сам он недоучился в консерватории и играл в группе, перебиваясь случайными заработками. О создании семьи, тем более рождении ребенка, не могло быть и речи.

Ассунта понимала, что по ее специальности невозможно найти работу. Она читала, что «в этом году безработица в Италии достигла рекордного уровня» и знала, что рекорды каждый год побиваются новые. Но когда она обратилась для проформы в соответствующие инстанции, ей неожиданно предложили работу. По специальности. В Касабланке. Конечно, она согласилась. Африка, Марокко, арабская заграница – какая разница. Это ведь недалеко. Жаль только, что в той школе требовался учитель всего на один учебный год. Уехав, она ежедневно болтала по скайпу с Франческо и родителями, показывала им великолепные небоскребы четырехмиллионного мегаполиса. Интернет не дал почувствовать оторванность от дома. По сравнению с ее небольшим родным городом это был совсем другой мир. Маленькие ученики радовали успехами. Сказка закончилась быстро, и по возвращении домой ей почти год пришлось бездельничать. Пару раз она чуть не отправилась поработать в Аргентину – родители были против. Она поклялась себе в третий раз не упускать такую возможность, несмотря даже на грозящий разрыв с Франческо, как вдруг на полгода потребовался преподаватель в итальянской школе в Москве, в России. Это случилось зимой, в начале второго семестра. Конечно, надо было ехать.

…Снег скрипел под ботинками, а от мороза застывали щеки, их приходилось время от времени протирать ладонями. Тоненький шарфик не согревал шею, зато куртку и шапку она подобрала самые подходящие, хотя дома они выглядели преувеличением. Ее поразили размеры города и климат. Комната в гостевой квартире, куда ее поместили для начала, была холодной и неуютной, и Ассунта всеми силами рвалась побыстрее снять жилье. Спустя неделю ей это удалось. Сделала она это просто по объявлению в газете, с помощью преподавателя, который хорошо знал русский язык.

Квартира находилась далеко, до работы надо было добираться больше часа в жуткой толкотне, при этом коллеги уверяли, что ей еще повезло. Надо сказать, Ассунта от природы была немного замкнутым человеком и ни слова не знала по-русски. Ей казалось, что простой английский, которым она вполне овладела, достаточен для проживания в любом уголке земли. Но в Москве английский не проходил. Вообще. Она слышала, что здесь проводятся мессы на итальянском языке, но ни разу не посетила церковь. Итальянскую общину тоже игнорировала. Слишком много Италии было в ней и вокруг нее до этого. Она знала, что всего через полгода вернется в тепло, негу и тягостное безделье. Круг ее общения вне работы состоял из хозяйки, ее собаки и попугая. Хорошо, хозяйка и попугай немного говорили по-английски.

Выход из метро то и дело закрывали из-за каких-то демонстраций, праздников или ремонта. Вот и сегодня пришлось долго идти по трубе. Скрипачи выводили неизвестную мелодию, чуть дальше прямо из сумок продавали теплые носки. На подходе к лестнице стояла бабушка с плакатом. Плохие гитаристы в углу допели свою песню, пока она дошла до выхода – до того длинным был ее путь. Выйдя наверх, Ассунта с трудом пробралась по серой жиже к пешеходному переходу – опять потеплело и все начало таять. Как всегда, ей сунули кучу всяких листовок – судя по рисункам, стоматология, шейпинг и японская еда. Может, было и что-то другое, она особенно не приглядывалась. Из вежливости она брала все листовки и аккуратно складывала в сумочку. Придя домой, выкидывала.

За окном хлопьями шел снег. Как в сказке. На экране монитора сидел Франческо и вращал глазами. Он был небрит, в мятой майке и недоволен, как всегда. Разница во времени. Она смотрела на него и вспоминала чудесные стихи, которые он сочинял для своих песен, его летящие рисунки – Франческо был талантлив во многом. Но ее стала тяготить его злость по утрам, частое пьянство и новые татуировки. С каждым годом он все больше набирал в весе и теперь почти ничем не отличался по виду от ее отца, бухгалтера.

– Чао, Франческо! – воскликнула она и чмокнула экран монитора.

– Чао, аморе! – буркнул Франческо.

Ассунта поплакалась на погоду, на учеников. Немного посплетничала про педагогический состав. Ему она рассказывала все. Постепенно холодок таял, Франческо просыпался окончательно, переходил на скороговорку, начинал сыпать каламбурами и смешить ее.

«Чао, Франческо!» – радостно кричал за стеной хозяйский попугай. Потом зачем-то добавил: «Бля!»

Разговор прервала женщина-риелтор. Хозяйка уже год как носилась с идеей продать или обменять квартиру, и вот к ним опять зашла риелтор уточнять детали. Что-то говоря по-русски и бесконечно повторяя «сорри», женщина заглянула в комнату и стала задумчиво разглядывать потолок.