Московский инквизитор (сборник)

— Тебя что-то не устраивает в моем доме?

Она мигом опомнилась и вывернулась:

— При чем здесь это? Просто узнала, что роль в новом фильме, на которую я надеялась, отдали другой актрисе. Продюсер, видите ли, так захотел!

— Ну, на твой век главных ролей хватит, — успокоил супругу Лев.

Они легли спать, и Мария, свято веря в древнюю мудрость, что уж ночь-то помирит, прижалась к мужу и нежно прошептала:

— Левушка! Как же я тебя люблю!

Но вот реакция последовала совсем не та, на которую она рассчитывала, — Гуров мигом от нее отстранился и холодным, ровным тоном сказал:

— Маша! Если ты когда-нибудь еще раз скажешь, что любишь меня, ты уйдешь из этого дома в тот же день, и уже навсегда. Произносить красивые слова о любви ты умеешь — актриса же, да вот только в жизни эти слова нужно подтверждать соответствующими делами, а этого за тобой не водится.

Он встал с кровати, взял подушку, достал из шкафа плед, явно собираясь спать на диване. Растерянная Мария невольно воскликнула:

— Лева! Но ведь я…

— Маша! — перебил супругу Лев. — Врать на ночь — вредно для здоровья. Могут кошмары присниться, — и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Он быстро уснул, и не потому, что вдруг стал таким бесчувственным — просто среди лекарств, которые ему предстояло принимать до следующего обследования, было сильное успокоительное. А вот Марии кошмар не приснился, он случился с ней наяву. Она долго лежала и обдумывала все произошедшее, честно говоря, больше всего ее напугал сам Лев — она никогда не видела его таким, он был даже не равнодушный, он был чужой. И она поняла, что у нее есть только один выход — если она хочет остаться с ним, то ей придется каждый день, каждую минуту доказывать ему, что она его действительно любит. Она пока представления не имела, как будет это делать, но решила, что посоветуется со своими новыми, причем настоящими подругами: женами Орлова и Крячко. Ох, не знала она в тот момент, что те уже огребли от своих мужей по полной программе за то, что полезли не в свое дело, так что плакать, виниться и просить прощенья теперь пришлось уже им. А уж о том, чтобы впредь общаться с Марией, даже речь не шла — это подразумевалось само собой.

Гуров выздоровел, вышел на работу, и тут Попов пригласил его к себе в Администрацию, куда Лев, конечно же, немедленно поехал.

— Ну, Лев Иванович, о том, какой резонанс имело ваше расследование, я думаю, рассказывать не надо — сами все видели и слышали.

— Да встретил я недавно Любимова, и он мне сказал, что страшный я человек, но вот до Ульянова-Ленина мне далеко. Тот, чтобы отомстить за смерть брата, целую империю уничтожил, а я всего лишь половину собственного министерства разогнал, да и еще по кое-каким железной метлой прошелся, — усмехнулся Гуров, а потом уже серьезно добавил: — Главное, чтобы этой гребенкой не причесали просто неугодных.

— Ну, за это не беспокойтесь, не дураки и не подлецы этим делом занимаются, — успокоил Льва Попов. — О Шеловских послушать не желаете?

— Хотелось бы, — не стал лукавить Гуров. — Удалось что-то выяснить?

— Не до конца, но кое-что узнали. После того, как Российское Дворянское собрание было юридически зарегистрировано, туда обратились Александр Константинович Иванов, его сестра Ольга Константиновна Прохорова, а также Елена Александровна Иванова и ее брат, уже известный нам Георгий, и предъявили документы. Оказывается, и Александр, и Ольга до Саратова проживали в Узбекистане, в селе Ташсака Хазараспского района. Откуда они там взялись, теперь уже никто не помнит, да там и русских в то время было раз, два и обчелся — некоторые из тех, кто на строительстве канала работал, остались. Александр сразу же пошел работать на канал, Ольга со временем — в сельскую школу, так что образование у обоих — неполное среднее. На фронт Александра не взяли — бронь была. Так и жили они потихоньку, не привлекая к себе внимания. Но тут вот что интересно: и он, и она, вступая в брак, взяли себе фамилию супругов, но вскоре развелись, а вот фамилии оставили, но справку о том, какая у них была добрачная фамилия, взяли официальную, с печатью.

— Значит, уже тогда думали о том, чтобы со временем ее себе вернуть, — заметил Гуров.

— Вот именно. На основании этих справок, свидетельств о рождении и других документов права на княжеский титул за ними признали. Потом все, кроме Георгия, подали заявления об изменении фамилии на истинную. Получили новые паспорта, затем оформили загранпаспорта и в 1993 году выехали к родственникам, которых нашли с помощью того же Дворянского собрания, в Канаду.

— Я предполагал нечто подобное, — кивнул Гуров. — А Георгий?

— А он продолжал служить под фамилией Иванов. С ним вот какая история. Он Афганистан еще рядовым захватил, а потом вернулся туда уже офицером. И воевал, видимо, неплохо, потому что орден Боевого Красного Знамени просто так не дают. Был ранен, судя по документам, не так уж тяжело и продолжал служить.

— Так ему для того, чтобы искать Рожкова и Егорова, элементарно нужны были деньги, он потому так долго и провозился, что заниматься поисками мог только в свободное от службы время.

— Я полагаю, что он искал не только этих двоих, но и спрятанное дедом столовое серебро. Я навел справки и выяснил, что его было очень много, дети его с собой увезти не смогли бы. Одно дело — драгоценности, которые легко спрятать, бумаги, которые можно в одежду под подкладку зашить, и совсем другое — такая тяжесть.

— Думаете, нашел? — спросил Лев и сам же ответил: — Ну конечно, нашел! С его-то умом и энергией. Только вот как вывозил? А с другой стороны, у него среди уголовников такие связи налажены, что он и здесь нашел выход и вывез.

— В 2004 году Георгий подал рапорт об увольнении из армии по состоянию здоровья и даже инвалидность сумел себе оформить.

— Все правильно, — подтвердил Лев. — Когда он нашел Егорова, ему служить уже не нужно было. Более того, он понял, что у него появилась не только возможность вернуть колье, но и обеспечить достойную жизнь своих родных в Канаде, вот и не упустил ее. Потому что одно дело — прозябать за границей в обнимку с фамильными ценностями, которые продать, конечно, можно, но жалко, потому что с таким трудом вернули, и совсем другое — жить, ни в чем не нуждаясь.

— Как воин-интернационалист и к тому же инвалид, Георгий получил комнату в коммуналке в Подмосковье — женат-то он никогда не был, прописался там и вскоре потерял паспорт на фамилию Иванов, — продолжил Попов.

— Да не терял он его, ему просто был нужен подлинный документ про запас, — отмахнулся Лев.

— Ну, это и так ясно, потому что, получив новый паспорт, он тут же подал документы на смену фамилии и стал Шеловским. Ни Александр, ни Ольга, ни Елена больше никогда в России не появлялись, а вот Георгий летал к ним часто, а потом оформил себе вид на жительство в Канаде. Поскольку по законам этой страны он должен был жить там только шесть месяцев в году, все остальное время он проводил в России, благо комната у него имелась, и тратиться на гостиницу было не надо.

— А Егоров и Воробьев, пользуясь его отсутствием, творили что хотели, — закончил Гуров. — Вот и получается, что обо всех замаскированных под несчастные случаи убийствах он действительно узнавал постфактум, о чем свидетельствуют и записи. Но вот что послужило причиной того, что он через Кабанова заложил Егорова? Хотя… Видимо, он посчитал, что наворовал достаточно и лавочку пора закрывать. Он смог выманить у Егорова колье и уехал! Но вот как он его вывез?

— Георгий Александрович Шеловской вылетел в Канаду в субботу днем. А поскольку он уже давно полноправный гражданин этой страны, никаких сложностей у него с этим не возникло. Как выяснилось, на этой линии его хорошо знают, потому что он не только постоянно летал, но и в последние годы передвигался на костылях, объясняя это полученным в Афганистане ранением — у него же все документы были, в том числе и об инвалидности.

Услышав это, Гуров невольно рассмеялся:

— Так вот как он колье вывез! Костыли-то металлические и внутри полые! Тем более что он постоянно сигал туда-сюда и примелькался уже не только пограничникам, но и таможенникам. До этого его не раз проверяли, убедились, что ничего запрещенного не возит, вот в этот раз и досматривать-то, может, не стали.

— Ну, этого мы теперь уже никогда не узнаем. Судя по тому, что свою коммуналку он продал, возвращаться Георгий не планирует. И вы знаете, о чем я сейчас подумал? — усмехнулся Попов. — Что не было бы этого грандиозного разоблачения и многочисленных уголовных дел, если бы когда-то отец Егорова не украл у Шеловских их фамильную реликвию. Они бы тогда все вместе дружно уехали за границу к родственникам. Может быть, и не благоденствовали бы так, как сейчас — подчеркнем, на уворованные из российского бюджета деньги, но очень многие продажные чиновники всех мастей сохранили бы свои места. Из чего следует вывод: воровать — нехорошо, а злить таких людей, как вы, Лев Иванович, — еще хуже, точнее, опаснее.