Московский лабиринт

Вытер губы тыльной стороной ладони и дружески прищурившись, попросил рассказать всё, начиная с того момента, когда мы с Артёмом впервые встретились в Москве.

Я начала «исповедь». Иногда он задавал уточняющие вопросы и поглядывал на экран ноутбука. Едва я дошла до описания ареста, Грэй сказал:

– А вот отсюда, пожалуйста, очень подробно.

Пожалуйста. Мне скрывать нечего. Если эти мелочи хоть немного приблизят истину… Я рассказала даже о том, как прокусила руку Фатееву. Вдруг и это важно?

– Что тебе кололи в «охранке», не знаешь?

– Говорили: вакцины, витамины… А что на самом деле… Это ж СОК, а не поликлиника.

Старательно пересказала беседу с Аланом, потом встречу в «Глубине» на следующий день. Повествование уже близилось к свалившемуся на голову Михалычу ящику, когда Грэй мягко перебил меня:

– Таня, у тебя был фальшивый ноготь из биопластика. Оказавшись в камере «охранки», наверное, ты думала… о самоликвидации. И всё-таки не решилась… Почему?

Словечко-то какое мерзкое. «Самоликвидация». Вот об этом я точно не хотела бы вспоминать. Одно дело – умереть в бою, совсем другое – скорчившись на нарах, выпускать из себя кровь…

– Во-первых, я была там не одна. Ну и… В общем… меня отговорили.

– Кто?

– Не знаю. Его имя – Николай… Ночью он умер.

Видимо, Грэя ответ устроил.

Доктор коснулся клавиатуры ноутбука и захотел подробностей: что я чувствовала, когда Алан уложил меня в «саркофаг». Тут я ничего нового добавить не могла:

– Почти сразу заснула. Видела какой-то сон…

– Какой сон?

– Уже говорила – всё как через пелену. Главное, Старик… то есть Карпенко – мой враг. И во всём я должна слушаться Алана.

Грэй почесал подбородок, не сводя глаз с экрана:

– Топорная работа. Я был о них более высокого мнения… Продолжай, Таня.

Когда дошла до эпизода с собаками, он заинтересовался:

– Значит, ты решила – Старик сумел подчинить их своей воле?

– А что, по-твоему, они сами спятили?

– Да-а… Эти собачки вообще интересные существа, – он оглянулся, – давно прошу Чингу достать мне живые экземпляры.

– Хочешь заняться разведением? – усмехнулась я.

– Хочу покопаться у них в мозгах, – плотоядно прищурился «Айболит». – Это ведь не простые собачки, далеко не простые… Уж на что поганое место Москва, но даже здесь такие твари сами собой не возникают.

– Думаешь, именно поэтому Карпенко удалось с ними справиться? – наконец-то нарушил молчание Чингиз.

– Ага… думаю…

О нашей схватке с Михалычем в этот раз я поведала очень подробно. Включая все свои потусторонние видения.

Вероятно, именно таких деталей и ждал от меня доктор. Он удовлетворённо причмокнул губами, разглядывая что-то на мониторе и потянулся к банке с пивом. Банка оказалась пустой. Грэй недоверчиво встряхнул её и опять уронил на стол.

– Да… Интересные галлюцинации, Таня… Иван, братишка, если тебя не затруднит, принеси ещё пива.

– Может, хватит? – буркнул майор.

Доктор пропустил реплику мимо ушей. Иван вздохнул и, судя по звуку шагов, покорно отправился из комнаты.

– Что ж. Перейдём к сегодняшним прискорбным делам, – сказал «Айболит» без малейшей скорби в голосе.

Полчаса спустя, когда ещё две пивные банки опустели, Грэй задумчиво почесал нос:

– Считаю, этого достаточно.

Я даже не сразу поняла, имеет он в виду пиво или меня.

Дурацкий «капюшон» обмяк тряпкой, и наконец-то я его стащила.

– Теперь осталась мелочь. Пару анализов, – успокоил «Айболит». Он натянул тонкие резиновые перчатки и взял у меня из рта капельку слюны. Размазал её по стёклышку, сунул под переносной электронный микроскоп.

Изучал минуты три, не больше.

Взял ещё одну капельку и, поместив её в пробирку, закрыл резиновой затычкой.

– Это мы глянем чуть позже, – сказал Грэй и подмигнул. – Уколов не боишься?

– Боюсь докторов, под завязку накачанных пивом.

– Профессионалы не пьянеют, – гордо заметил «Айболит» и, довольно-таки ловко орудуя шприцем, взял у меня кровь из вены.

– С анализами всё, – объявил он.

– Доктор, а мочу? – на всякий случай предложила я.

Он хмыкнул:

– Девочка… Сейчас твоё присутствие необязательно. Можешь отдыхать, – выразительно кивнул в сторону двери.

Глава 2

За окном солнце уже было в зените. Я сидела в столовой. Налила стакан апельсинового сока и, отпивая маленькими глоточками, разглядывала облака. Обожаю апельсины. С детства. Наверное, потому, что в детстве их ела не слишком часто. Родителям редко удавалось баловать нас с братом. Обычные апельсины – почти экзотика, если приходится жить на зарплату инженера и преподавателя.

Чем в те времена занимался Чингиз? Наверное, только начинал свой бизнес. И у него не было ни этого дома, ни всего остального… «Глубины» в тогдашней многолюдной Москве тоже ещё не было. Слепень преподавал философию в универе. А Карпенко честно служил Родине…

Господи, почему теперь всё именно так? Неужели мы были обречены пройти через это?

Есть одно древнее выражение: «У истории нет сослагательного наклонения». Мне оно всегда казалось глупостью. Или пустым самооправданием. Чтобы, не трепыхаясь, не задумываясь, покорным бревном плыть по течению.

Должны, обязательно должны быть критические моменты, когда всё зависит только от человеческой воли. От мужества или трусости.

Но если все наши «развилки» давно исчерпаны?… Тогда, действительно, ничего не изменишь. И фраза Алана о «бессмысленных судорогах» – жестокая правда. Как бы ни верили Артём и Чингиз в свои чудо-генераторы…

Совсем у меня испортилось настроение. И даже яркое солнце не меняет его в лучшую сторону. Слишком уж долго доктор Грэй решает мою судьбу. А если Иван прав насчёт меня? Если я и в самом деле орудие в чужих руках? Как они со мной поступят? Можно это вылечить? Или дешевле и проще по-тихому прикончить?

Я опять налила сока и посмотрела стакан на просвет. Казалось, он был наполнен концентрированными солнечными лучами. Вдохнула аромат. Говорят, что собаки терпеть не могут запаха цитрусовых. Наверное, человеческий нос слишком сильно отличается от собачьего.

Прислушалась. Нет, никто не идёт. Что, если они решат от меня избавиться? У Ивана давно руки чешутся. Добрый доктор Грэй скажет: «Тебя надо лечить, Таня». И сделает небольшую инъекцию – всего-то делов.

Артём был бы против. Только кто его станет спрашивать. А Чингиз… Чингиз устроит мне трогательную, уютную могилку на элитном кладбище.