Москва Иная

От изведанных мест отличала и таинственная пустота. Не наблюдались багровые отсветы от других членов сопротивления светлым силам. Не будоражили слух рёв, вой, скрип и шелест ужасных для чужаков, но по-своему очаровательных для местных жителей представителей флоры, фауны и бестелесных, но не менее опасных духов.

Только что-то постоянно мелькало на границе зрения… Да множество маленьких блестящих глаз следили за ним из окон.

Кто это? Бафомет захотел посмотреть сквозь стены зрением сути. Странный материал не был прозрачен, но хотя бы выступили контуры существ, высунувшихся в окошки. Эти твари отдалённо напоминали людей, но их портила сгорбленность, свисающая с почти лишённых мышц костей кожа и злой, но при этом беспомощный взгляд. Они и внутри сочетали злость со страданиями. Знали, что лишь сами виноваты в своём состоянии, но уже никак не могли изменить его, и изменить себя. Теперь мир вокруг удерживал их в этом изуродованном домене.

— Стравины, — сплюнул демон. Души человеческих злодеев вновь испуганно затаились в тёмных структурах. Вид незнакомого монстра был им непривычен, а, как известно, всё непонятное — смертельно. Тем более в этих краях.

Откуда ему, Бафомету, срочно надо смываться. Это не его мир! Не его ад, не его земля… Где он вообще очутился, ангел раздери?!

Чёрно-красное существо село прямо посреди улицы и накрыло крыльями голову с четвёркой козлиных рогов. Оно захотело было вспомнить свой дом, если повезёт, то и путь домой… но такой важный факт не вспоминался. Биография до высвобождения из амулета была неясна и туманна, как испарения над кислотным болотом. Отдельными образами проскальзывала жизнь среди таких же, как сам Бафомет, крылатых и мохнатых созданий. Бафомет тогда редко задерживался на одном месте — каждый раз устраивал беспорядки в стае, поэтому его изгоняли с позором. Тогда он лишь посмеивался над своими проделками… а сейчас пожалел. Не было детали, за которую можно зацепиться в памяти, восстановить в воспоминаниях место, где жил. Лишь калейдоскоп миражей…

Самое печальное и жуткое — демон сейчас страдал, как стравин. В чужом пространстве и без надежды на выход. У чёрта появилось много общего с грешниками…

Единая цель…

* * *

Я проснулся достаточно поздно. Не удержался и сладко потянулся, заразительно зевнув и расправив крылья во всю ширь, коснувшись прохладных стен кончиками маховых перьев. Измятое гнездышко напомнило о ночном общении с сам… Какого пола был хозяин или хозяйка квартиры? Конфуз… я прижал уши к голове. Почему в человеческой форме драконица ходила мужчиной? Возможно, меня и не заботил бы этот вопрос так сильно, но… после всего… знать просто обязан. И почему первые отношения начались не с нормальной женщиной, а… не пойми с кем?

Рыжегривое тёмное существо вошло в комнату, услышав, что гость проснулся, и даже не пожелало «доброго утра»:

— Хочешь завтрак в постель или идем на кухню?

Но я решил ответить ещё более непосредственно и с ходу, чем… в данный момент девушка:

— Ты так и не ответила. Почему в настоящем виде ты женского пола, а в человеческом — мужского?

— Пол духа и его владельца не обязаны совпадать, — подмигнула мне собеседница. Очень интересно выглядит подмигивание глазом с вертикальным зрачком… — Да, я поняла, почему ты спросил. Будь спокоен, я женщина и это тебе даже мой паспорт подтвердит. Но мой странный для женщины характер притянул «мужского» акаб. Поэтому мы с ним можем меняться не только формами, но и… половыми признаками. Вместе или независимо. Что мне оставалось делать, когда мы встретились, пока я была в ипостаси популярного автора известных манг? Признаться, что меня зовут Марта и твои золотые глаза меня притягивают? Ты начнешь кусаться, не разобравшись.

Я постарался пропустить мимо длинных ушей предпоследние предложение:

— Не знаком с мангами Мартоса. Только Масаси Кисимото.

— Мой прямой конкурент, — Марта-Мартос устала просто стоять в узком дверном проёме и села по-собачьи поближе к гнезду, где я до сих пор нежился. — Но в моих историях меньше пафоса и больше достоверности. И — главная фишка — описанные мною ритуалы действительно работают!

— Сочту за минус. Какой-нибудь ребенок прочтёт и решит поиграть в вызов девятихвостой лисы… И останутся от незадачливого мага рожки да ножки. Мне одно не ясно до сих пор. Почему ты так уверенна, что ты — именно человек, и шерсть чья-то, какого-то духа, но не твоя? Вероятней, что это мы превращаемся, а не как-то странным образом меняемся с непонятным «акабом» телами и полами.

Мне стало неудобно и дальше лежать и разговаривать. Как и немного страшно, что «трансвеститке» окажется мало ночи… Поэтому я сел в похожую позу, разминая крылья. Марта, тем временем, оперлась спиной о стену, совсем по-человечески положив ногу на ногу. Со звериными ногами такая поза тоже выглядела интересно.

— Предположим, что ты прав. И как тогда мы превращаемся? Как ты предлагаешь проводить молекулярные преобразования тел с разной массой и, вероятно, химическим составом? С акаб процесс гениально прост. Превращение это только относительно реального мира. Если смотреть одновременно на акаб в тонкоматериальном, происходит не превращение, а обмен. Ни одно из тел никуда не исчезает и ни во что не преобразуется. Только меняет свою материальность. Переходит в иную размерность. Для этого требуется уже незначительно энергии, при условии, что во вселенной больше трёх пространственных измерений… А это даже ученые в теории струн доказали.

— Но зачем вводить для этого лишние сущности? — я продолжал сопротивляться непривычной картине мира. — Почему мы не можем владеть несколькими телами, часть из которых в спящем состоянии ждут вызова где-то в эфире?

— Акаб есть, — продолжала настаивать Марта, — это можно почувствовать. Он заставляет думать иначе. Не по-человечески.

— Наверное, мы и не люди, — теперь уже я хитро посверкивал глазами.

— Тогда мы бы так себя вели с самого рождения. Но можно чётко вспомнить, когда началось преобразование психики. Во время первого превращения.

— Не так уж и значительно изменилась психика, — я покопался в своей голове. Конечно, раньше я бы не осмелился собственнолано вырезать целый воровской притон, но лишь потому, что не обладал достаточной силой и боялся правосудия. — Только инстинкты усилились. Но это от гормонов. Полагаю. И чувства обострились…

— Это пока только… — девушка откинула голову на стену. И у зверей получалось, если задрать нос вверх. — Чем больше пройдет времени с первого обмена, тем более глупыми и странными ты будешь видеть поступки людей. Гораздо вероятнее, что это мы меняемся, а не мир.

— Долго ты уже… знаешь? — я не договорил. Было понятно.

— Три года. За это время моё мировосприятие почти полностью сместилось. Рохр… — вздох был больше похож на рычание, — как же много всего произошло за это время. Насколько жизнь проще была.

— В трёх измерениях жить проще, чем в двух, — я фыркнул, — в трёх больше свободы.

— Думаешь? Да, у нас есть небо, но летать в нём нельзя, если не желаешь получить пулю в брюхо или намотать на крыло провода. Мы можем меняться плотью с акаб, но этот дух не приспособлен для жизни в цивилизованном обществе — и строением тела, и обликом, и даже инстинктами, которые иногда затмевают разум.

— Опять ты сказала «мы», — подметил я, — вчера мы на этом остановились. Ты о «нас» обещала рассказать. И о наших врагах.

— Рассказать? — Акаб-волод поправила «своему чужому» телу чёлку. — Да будешь ли слушать меня? Будешь ли верить?

— Буду слушать, — уверил я её. — Поверю, если смогу.

Марта вздохнула:

— Слушай. И принимай на веру, потому что два доказательства — наши обмены-превращения и способ, которым я тебя ко мне доставила. Параллельно с нашей существует и другая материальность, возможно, это продолжение нашего мира в большем числе измерений. Я назвала её Лаер.

На этом моменте я наклонил голову:

— Почему Лаер?

— Потому что противоположность Реала. Реал наоборот. Это очевидно! — рассказчица расправила правое крыло, слегка улыбнувшись.

— Стр-ранная очевидность, — пробурчал-прорычал я под нос несогласно. Но глазами и поворотом ушей показал, что внимательно слушаю дальше. Марта не стала пренебрегать вниманием:

— Лаер обитаем, и среди его населения есть и акаб, как свободные, шараки, так и ищущие себе волод — владельца. Чаще всего акаб интеллектом и силой воли уступают человеку, но если встречается исключение — такой может сам стать «человек-волод» и подчинить себе его сознание. Так объясняется одержимость. В нашем же случае союз акаб и волод добровольный: слабым акаб нужен хозяин, поскольку позволяет им испытать жизнь и ощущения полноценного разумного.