Москва-матушка

— Нет,— стоял на своем хан.— Магмет-Аминь будет после ме­ня править Казанью.

— Не будет! — кричал Алихан.— Я старший в роде, мое право!

— Чем ты подкрепишь свои права? — спрашивает хан.

— Ногайский посол, скажи хану слово свое.

— Властитель Орды ногайской Мурза Юсуф велел передать тебе, хан, слово: если ты сыну Нурсалтан трон отдашь, быть меж ним и тобой войне.

— Ты, посол Золотой Орды, скажи?

— Великий хан Ахмат на Русь собирается войной идти и хочет он, чтобы ты послал сына своего Алихана со всем войском на мос­ковскую землю.

Видит хан, ни изнутри, ни с наружи у него подпоры нет, однако, клятву аллаху дать не просто. Взмолился хан:

— Пусть Нурсалтан из Казани уйдет, пусть Латифа с собой берет, но Магмет-Аминя со мной оставьте.

— Клянись на Коране.

Хан, скрепя сердце, положил руку на Коран...

ЧЕТВЕРТАЯ ВАЛ И ДЭ

Хан Менгли-Гирей, могучий повелитель Крыма, сегодня прос­нулся в скверном расположении духа. Ночью ему снилось, что вновь выстроенное здание гарема рухнуло и все обитательницы его погибли. И только комната для четвертой жены осталась целой. Это встревожило хана. Дело в том, что по шариату^[26] у хана должно быть четыре жены — валидэ. Это законные жены, дети, рожденные от них, пользуются всем« правами. Менгли-Гирей новый дворец в

Солхате построил, новый гарем построил, даже Соколиную башню возвел, а вот женами похвалиться хан не может. Покойный отец его Хаджи-Гирей поучал: первую жену должен взять красивую, вторую — богатую, третью — умную, четвертую — знатную. Хан Менгли не то чтобы этот совет забыл, просто жизнь складывалась так, что было не до жен. Сперва воевал с братьями за престол, по­том воевал с беями за земли, а сколько сил и времени ушло на то, чтобы Крымский Юрт от Золотой Орды отколоть, самостоятельным ханством сделать. И женился Менгли наспех, и получилось так, что первая жена была взята из самого захудалого рода Яшлэеов, старше его на целых семь лет, некрасива и молчалива. Вторая же­на, правда, богата, но глупа, спесива, от нее всему гарему житья нет. Третья жена все время болеет, а четвертую жену хан до сих -пор подобрать не может. Он вспомнил совет отца и сказал себе, что четвертая валидэ должна быть непременно из знатного рода. А где такую взять? Знатные женщины на дороге не валяются. Вспомнив все это, хан'велел позвать толкователя снов и звездоче­та Хайдара, рассказал ему про сон и спросил, что бы это значило? Хайдар хотя и стар, но подвижен, вездесущ и умен. Хан только еще встал с постели, еще не умылся, а звездочет побывал во всех угол­ках Сблхата, все разнюхал, все разузнал.

— О могучий и мудрый. Сон этот к добру, ибо не далее как се­годня ты узнаешь имя самой знатнейшей женщины во всем под­лунном мире и захочешь взять ее в жены. И сон твой говорит об этом, и расположение звезд.

Менгли отпустил звездочета, совершил омовение, позавтракал я пошел в посольский двор. Там его должен ждать Ази-баба — гонец из Казани. Три дня его держит хан в столице и никак не найдет времени, чтобы выслушать.

— Какие вести ты привез мне из Казани? — сразу спросил хан, усаживаясь на подушки.

— Хан Казани, несравненный Ибрагим, умер,— Ази-баба при­ложил ладонь к груди, поклонился.

— Разве он стар был?

— Не стар. Но никто не вечен под луной и...

— Ты не хитри. Говори правду.

— Говорят, хан Ибрагим отравлен. Кем — неизвестно?

— «Неизвестно»,— хан сплюнул в сторону фонтанчика.— Кто встал на его место, тот и отравил.

— На его место встал сын его Алихан. И он шлет тебе брат­ский поклон и дорогие подарки. Хан Алихан надеется на твое высо­чайшее расположение.

— С чего он думает начинать свое правление?

— Алихан в союзе с великим властителем Золотой Орды хочет идти на Москву. Ногайская сторона тоже обещала послать на Мос­кву войско, круль Хазиэмир — тоже. Было бы хорошо, сказал Али­хан, если бы и ты...

— Я подумаю об этом,— хан вскочил с подушек, обошел фон­тан, журчащий посреди комнаты, снова сел. Весть о смерти Ибра­гима он принял спокойно, но то, что задумал Алихан, взволновало его. Менгли последнее время ждал войны с Ахматом. Он знал, что хан Золотой Орды попытается силой вернуть себе власть над Кры­мом. И знал, что силы у него на это не хватит. Но если Ахмат ско­лотит союз Орды, Казани, ногаев и Литвы, да пограбит Русь, сила у него утроится. Тогда он может с той же Казанью двинуть войска на Крымский Юрт. Этого допустить нельзя и союз, задуманный Ахматом, надо разрушить. Новый хан Казани думает делать вред­ное для Менгли дело, он верный пес Золотой Орды. А если Алиха­ну помешать? Ведь у Ибрагима есть и другие сыны.

— Скажи, Ази-баба, у Ибрагима есть еще наследники?

— Двое. Могмет-Аминь и Абдыл-Латиф.

— Алихан их не придушил еще?

— Мать их, царица Нурсалтан, скрылась с детьми у русского- посла в избе и теперь, я думаю, она в Москве.

— Почему в Москве?

А где же еще? И Ахмат, и Юсуф-ногаец с Алиханом заодно.

— Нурсалтан? Я где-то слышал это имя. Чья она дочь?

— Нурсалтан из знатнейшего рода Мангитов. Она дочь вели­кого Темира, да будет вечна память о нем в обоих мирах. Я беско­нечно уважаю ту женщину за мудрость и доброту.

— Сколько лет ей?

— Двадцать восемь, пресветлый хан.

— Красива ли?

— Как гурия рая.

— Хорошо. Иди. Как надумаешь обратно ехать — приходи.

Спустя три дня Ази-баба снова пришел к хану. Менгли-Гирей

велел передать Алихану, что он жалует его братством, но войско на Москву послать не может.

— А теперь скажи мне, Ази-баба, как ты к моему Юрту шел?

— Водой, великий хан. По Волге, потом волоком до Дона.

— А через Москву теперь не пройдешь ли?

— Лошадей нет, прещедрый...

— Лошадей я тебе дам. Зайди к московскому царю — пусть он за меня Нурсалтан посватает.

— Это будет достойный брзк! ~ радостно воскликнул Ази-ба­ба.— Но как дети? Возьмешь ли ты их?

— Я бы взял, но им здесь опаснее будет жить, чем в Казани,. У меня тоже свои алиханы есть.

— Без детей, я думаю, она в Крым не пойдет.

— Ты скажи. Может, и пойдет.

Все три дня до встречи с Ази-бабой хан свой брачный шаг обду­мывал. И понял: шаг этот верный. «Даже если Нурсалтан за ме­ня не пойдет,— думал хан,— все равно польза от сватовства будет. Московиту Ивану этот брак нужнее, чем мне, и он уговорит Нур­салтан. А если она станет моей женой — сына ее Магмет-Аминя на казанский трон посадить можно, с русским князем дружбу заиметь можно, вот тогда хан Ахмат мне будет не страшен».

Не прошло и двух недель — на дворе у Менгли-Гирея человек от Нурсалтан. Молодой совсем парень, а с ним здоровенный рус­ский воин с десятком джигитов. Посмотрел на них хан через решет­ку с Соколиной башни, велел хорошо накормить, пусть отдыхают, сразу к себе не позвал — пусть поймут, что к властителю Крыма попасть не так легко. Целую неделю Тугейку и Ивана Руна вози­ли по ханству — мощь и богатство хана показывали. Потом приве­ли к Менгли-Гирею. После взаимных приветствий начался раз­говор:

— Недавно на подворье у великого князя Ивана твой человек был,— начал говорить Иван Рун.— И сказывал он, что ты хочешь в жены взять царицу Нурсалтан. Правда ли это?

— Правда.

— Великий князь царицу сватал, и она согласие свое на то да­ла. Детей своих она оставит у великого князя на воспитании и готова ехать в твою столицу, когда ты пожелаешь.

Разговор этот был летом, а осенью, по первым заморозкам из Москвы вышел поезд. Впереди шли две сотни крымских всадников, за ними — телеги с приданым царицы. Сама она ехала в мягком, на ременных подвесах, возке. Сзади скакали русские всадники. Они провожали Нурсалтан до Рязани.