Москва парадная. Тайны и предания Запретного города

Флаг США представляет собой полотнище с семью красными и шестью белыми горизонтальными полосами. В кантоне синего цвета — 50 пятиконечных звезд белого цвета символизируют 50 штатов. 13 полос — 13 колоний, которые образовали независимое государство.

Синий цвет олицетворяет верность и справедливость; красный — доблесть и усердие; белый — чистоту помыслов, честность и свободу.

Особого внимания заслуживает дизайн государственного герба США, утвержденного отцами-основателями в 1782 году. На гербе изображен не условный геральдический орел, а вполне конкретный вид птиц — белоголовый орлан, национальный символ страны. Американцы именуют его «лысым орлом» и считают символом суверенитета и могущества. Щиток на груди орлана напоминает цвета и рисунок национального флага и повторяет его символику.

Лента в клюве орлана с латинским девизом «Е Pluribus Unum» («Из многих — один»), напоминает о возникновении государства путем объединения штатов. В одной лапе орел держит оливковую ветвь, в другой — пучок из 13 стрел. Ветвь и стрелы «означают державу, великую как в мире, так и в войне». Над головой орлана находится облако, в котором располагаются 13 звезд, расположенных в виде созвездия в форме шестиконечной звезды. Созвездие указывает на то, что новое государство, возникшее из 13 штатов, займет достойное и славное место среди всех государств мира.

Обратную сторону печати иногда называют ее духовной стороной. На ней изображена пирамида из 13 ступеней. Над пирамидой — Око Провидения, а над ним — девиз «Annuit Coeptis», что означает: «Оно (Око Провидения) благосклонно к нашим начинаниям». Свиток, расположенный под пирамидой, гласит: «Novus Ordo Seclorum», что переводится как «Новый порядок на все века». Дата 1776, изображенная латинскими буквами, — это дата провозглашения независимости США.

Будучи помещен в круг, герб является также государственной печатью. Большая печать США прикладывается только к строго определенным документам, таким, как международные договоры и президентские обращения. Государственный секретарь США считается официальным хранителем Большой печати. По акту президента Рузвельта изображение Большой Печати США было помещено на однодолларовые банкноты и осталось на них до наших дней. Слева изображение оборотной стороны печати, справа лицевой стороны.

Полуночный бал у Воланда

Обосновавшись в резиденции, американцы активно занялись ее обновлением. Полностью заменили электропроводку, установили ванны, в подвале разместили морозильные камеры для хранения продуктов, которые поначалу, в 30-е годы, регулярно доставлялись из США. Позже, в брежневские времена, в период тотального дефицита, продукты закупались в близлежащей Финляндии.

Прежние советские жильцы с большой неохотой покидали здание, и отзвуки прошлого еще долгие годы продолжали мешать работе сотрудников посольства. Так, в самом начале истории Спасо-Хауса там не было телефонного коммутатора, лишь два телефонных аппарата непрерывно звонили днем и ночью. По воспоминаниям очевидцев, иногда, если кто-то, отвечая на звонок, снимал трубку, в ней слышалось «тяжелое дыхание и загадочное молчание». Сначала никто не мог понять, что происходит, но позже выяснилось, что это бывший нарком Чичерин, на тот момент впавший в немилость и отправленный на пенсию, звонил в Спасо-Хаус потому, что местный истопник был единственным человеком, кому Чичерин доверял уборку своей квартиры. По всей видимости, схема чичеринских сигналов по вызову истопника должна была работать следующим образом: позвонить в посольство, дождаться, пока там снимут трубку, и некоторое время хранить напряженное молчание.

Лето 1934 года часто называют «медовым месяцем» советско-американских связей, побудившим десятки тысяч американцев посетить СССР. Одним из них была сестра посольского переводчика Чарлза У. Тейера. Именно здесь мисс Тейер познакомилась с третьим секретарем Чарлзом Е. Боленом, возник роман, закончившийся браком, и 20 лет спустя посол Болен и его жена возвратились в Москву. Они были хозяевами Спасо-Хауса с 1953 по 1957 год.

В начале «медового» периода, 4 июля 1934 года, посольство впервые провело празднование Дня независимости США в Москве. Это событие положило начало традиции проведения ежегодных парадных приемов в честь главного торжества Америки. Два приема, проведенных в начале дипломатической истории Спасо-Хауса, считаются поистине легендарными. Первый из них — рождественский прием в канун 1934 года, когда посол Буллитт дал поручение своим подчиненным устроить сногсшибательную вечеринку для того, чтобы потрясти всю Москву. Решили устроить вечеринку с участием зверей, однако боязливый директор испугался и отказался предоставлять своих питомцев посольству иностранной державы. Впавший в отчаяние переводчик обратился в Московский цирк, где ему после долгих переговоров удалось «заполучить» трех тюленей — Мишу, Шуру и Любу.

Переводчик посла Чарлз Тейер в своей книге «Медведи в икре» красочно описывает это ставшее легендой событие: «Посол У. Буллитт преподнес гостям невероятный сюрприз: погасли верхние огни, и все увидели трех больших черных морских львов, которые ползли в зал приемов из ванной. Один держал на носу маленькую рождественскую елочку, умело балансируя ею, другой — поднос с бокалами, третий — бутылку шампанского. Потом они перебрасывались мячами, играли на гармониках». Все были в восторге, и только Тейер заметил, к своему ужасу, что дрессировщик из Московского цирка, перебравший спиртного, внезапно «отключился». «Артисты» мгновенно почувствовали себя на свободе и устроили настоящий дебош. Произошла сумятица, и неуправляемые тюлени разбрелись по Спасо-Хаусу, а Тейер и другие сотрудники посольства долго не могли загнать их в клетку.

Несмотря на неразбериху, случившуюся на рождественском приеме, весной 23 апреля 1935 года американское посольство организовало еще одно невиданное историческое мероприятие — официальный прием для представителей всех зарубежных дипломатических миссий, работающих в Москве. По замыслу Буллитта, этот бал должен был «превзойти все, что видела Москва до и после революции» и по своему размаху превосходил бы все когда-либо проводимые посольские приемы. Госпожа Уайли предложила устроить вечер в пасторальном стиле, который назывался бы «Весенний фестиваль». Памятуя о горьком опыте с тюленями, Тейер с опаской отнесся к идее использования животных, но, как он позже напишет в своих мемуарах, «когда ты всего лишь переводчик, ты понимаешь, что лучше не спорить с женой высокопоставленного дипломата».

Для этого праздника Тейер взял животных в Московском зоопарке. Директор уже «не так, как в прошлый раз, нервничал в ходе общения с иностранцами». Удалось раздобыть несколько горных коз и десяток белых петухов. Для резвого медвежонка соорудили специальную платформу, на которой он весь вечер забавно танцевал. Для полной иллюзии рабочие соорудили в зале приемов искусственный лес из 10 березок, заранее выкопанных в саду.

В ту волшебную ночь для гостей играл оркестр, выписанный из Стокгольма, благоухали роскошные цветы, доставленные из Голландии. За сетками порхали сотни птицы. По дому гуляли диковинные звери, прыгали горные козочки, залы утопали в белоснежных розах, столы были украшены тюльпанами и напоминали настоящие лужайки. По всему дому горели тысячи свечей, повсюду — изобилие экзотической еды и, конечно, реки шампанского. Веселье продолжалось до самого рассвета!

На приеме была вся московская политическая и интеллектуальная элита. Среди приглашенных были руководящие члены советского Политбюро и Красной армии, такие, как нарком иностранных дел Максим Литвинов, нарком обороны Климент Ворошилов, председатель ЦККП Лазарь Каганович, бывший глава Коминтерна Николай Бухарин, большевистский писатель Карл Радек и три маршала Советского Союза — Александр Егоров, Михаил Тухачевский и Семен Буденный. Среди более 400 гостей «Весеннего фестиваля», среди которых были известнейшие дипломаты и актеры, наркомы и писатели, режиссеры и художники, присутствовал и знаменитый писатель Михаил Булгаков. По мнению Тейера, «все самые весомые фигуры в Москве, за исключением Сталина, присутствовали на этом фестивале». По словам очевидцев, Радек шутки ради налил медвежонку в бутылочку шампанского вместо молока и того вырвало прямо на мундир одного советского генерала. Однако, несмотря ни на что, вечер имел оглушительный успех и продолжался до самого утра и «закончился зажигательной лезгинкой, которую Тухачевский исполнил с Ольгой Лепешинской, знаменитой балериной Большого театра.

В своем дневнике Е.С. Булгакова, описывая пасхальный бал в американском посольстве, с тайной женской гордостью отмечает только что сшитый «черный костюм» Булгакова, свое вечернее платье, «исчерна-синее с бледно-розовыми цветами», и не без иронии — одежду некоторых советских деятелей, в частности: «Бухарин в старомодном сюртуке, под руку с женой, тоже старомодной». Запись в дневнике заканчивается словами: «Красные розы, красное французское вино. Внизу — всюду шампанское, сигареты. Хотели уехать часа в три, американцы не пустили… Около шести мы сели в их посольский «Кадиллак»… Привезли домой громадный букет тюльпанов».

Когда гости разошлись, Тейер начал загонять птиц в клетки. Но устав после приема, он случайно забыл запереть дверь вольера, когда пошел спать. Не успел он заснуть, как камердинер посла разбудил его и сказал, что тот хочет срочно видеть его в зале приемов. Когда Тейер вошел в зал, он увидел, как посол наблюдает за полетом стаи зябликов, которые вылетели из вольера и «мирно парили» высоко под потолком, оставляя за собой характерные следы».

Это был самый роскошный и ослепительный прием, когда-либо организованный американской дипломатической миссией за рубежом. По словам очевидцев, именно под впечатлением всего увиденного Михаил Булгаков написал бал Сатаны в «Мастере и Маргарите», а сам посол Уильям Буллитт послужил прообразом Воланда.