Москва Поднебесная
Шрифт:
Елисей не на шутку рассердился.
– Как там сказала? Потом всё поймёте? Ну-ну, уже понял! – Теперь он бормотал причитания вслух, расхаживая по квартире – Это всё одна банда! – выдал резюме Елисей, хотя кого конкретно имел в виду, и сам не смог бы объяснить.
Он снова подошёл к сумке и посмотрел на неё так, словно это был возникший вдруг ниоткуда труп неизвестного.
– Ну, во-первых, никто мне не запрещал в неё заглядывать. – Елисей автоматически загнул мизинец правой руки. – Во-вторых, я имею право знать, что хранится у меня под кроватью! – Безымянный палец загнулся вслед за мизинцем. – А в-третьих…
Но договорить он не успел. В этот
– Да, – раздражённо спросил он.
– Нистратов? – спросил вкрадчивый мужской голос.
– Да, – осторожно проговорил Елисей.
– Поймите меня правильно, – начал торопливо объяснять незнакомец в трубке, – я желаю вам только добра, но это может изменить вашу жизнь кардинально, и потом, вы же должны понимать, какая это ответственность.
– Подождите, вы о чём? Кто это? – Удивлённый Елисей пытался вспомнить, чей это мог быть голос. – Вы ошиблись, наверное? Я…
– Не будьте ребёнком, – оборвали его. – И вообще, бросьте прикидываться! Или вы и впрямь не помните ничего?.. – удивлённо спросил голос. – Лично я всегда был на вашей стороне, но после этих событий здесь все как на ножах! Вы же отчужденец, так что выкиньте всё из головы и забудьте…
Но тут в динамике заскрежетало, послышалась какая-то возня, и связь оборвалась.
Елисей нервно бросил трубку, постоял с минуту, обдумывая услышанное, и, ничего толком не надумав, отправился на кухню курить.
– Утренник в сумасшедшем доме, честное слово! – он закурил. – Нет, это всё определённо взаимосвязано!
Елисей снова прошёл в комнату, где лежала сумка блондинки. Вполне обыкновенная спортивная сумка, правда, без надписей и лейблов знаменитых спортивных марок. Молния сверху и боковой карман.
Для начала он решил проверить содержимое кармана. Что-то необъяснимое останавливало его залезть внутрь сумки сразу, и он начал с малого.
Там был конверт. Елисей достал его и внимательно осмотрел. Обычный почтовый конверт с маркой, на которой был изображён разноцветный воздушный шар, парящий в облаках.
Необычное заключалось в другом. На конверте имелся фабричный оттиск. Типографский шрифт гласил:
« Инструкция по вскрытию спортивной сумки тёмно-синего/тёмно-оранжевого цветадля Елисея Никаноровича Нистратова, подотчётный номер ZZx2344 июль 22, 13:38 Москва ».
Елисей машинально посмотрел на часы и побледнел: было ровно 13:38, причём минутная стрелка встала на отметку именно в тот момент, когда Елисей на неё взглянул. На дворе стоял июль, и, насколько помнил Елисей, число тоже указано верно.
Он, сухо сглотнув, судорожно вскрыл конверт и достал свёрнутый втрое листок. Нервный тик правого века снова дал себя знать. Елисей торопливо потёр глаз тыльной стороной пальца, развернул листок и прочитал:
«ИНСТРУКЦИЯ: Открой сумку».
Больше на листке ничего написано не было.
Как во сне, он отбросил немыслимую в своей глупости и в то же время убийственно загадочную инструкцию, сел на пол и расстегнул молнию.
В сумке находились два свёртка: один большой, второй поменьше.
Елисей распаковал тот, что побольше.
Сначала он даже не понял что это; потрогав осторожно рукой белую мягкую поверхность, Елисей ощутил странное тепло. Он пригляделся.
Это были два крыла, сантиметров семьдесят в длину, белоснежные, удивительно чистые, почти невесомые.
Елисей взял одно и попытался расправить.
Легко и бесшумно крыло распахнулось, и Елисея обдало ветерком, и в дуновение примешался слабый зыбкий запах, ни на что не похожий и в то же время удивительно знакомый. Так бывает иногда. Раз! – и случайно пойманный где-то ветром аромат еле коснётся обоняния человека, и он вдруг вспоминает или силится вспомнить давно забытое, потерянное ощущение чего-то важного, такого настоящего, значимого, такого необъяснимо знакомого, что, кажется, ещё чуть-чуть и ты поймёшь всё. Всё, что только может понять человек. Но память не возвращает в прошлое, и прозрения не возникает, а только отзывается гулкой тоской душа. И вдруг понимает человек, как изменился мир вокруг, как изменился он сам, как одинок он и ограничен, но длится это лишь доли секунд: слабая вспышка – и через мгновение ни запаха, ни воспоминания нет, а есть ощущение невосполнимой потери.То же произошло сейчас с Елисеем. Вспышка – воспоминание – пустота. Елисей аккуратно сложил крыло и положил перед собой. Почему-то он сразу понял, что это не крылья какой-то птицы или невиданного пернатого зверя.
«Ангел, ограбивший банк», – первая чёткая мысль, появившаяся в голове.
Чем дольше Елисей смотрел на крылья, тем больше убеждался, что видит их не в первый раз. Но где и когда приходилось созерцать это чудо, вспомнить не мог.
Он взял в руки второй свёрток. Пакет был значительно тяжелее. Что-то твёрдое на ощупь. Почему-то Елисей представил себе кирпич, завёрнутый в плотную бумагу.
Он решительно разорвал упаковку и вытащил чёрного цвета предмет прямоугольной формы. Предмет был гладкий, как стекло, и внешним видом никак не выдавал своего назначения, но на кирпич действительно очень походил.
Елисей повертел его в руках, поскрёб ногтем, посмотрелся на своё идеально ровное отражение в чёрной зеркальной грани, и увидел там лицо унылое и растерянное, как у проигравшего в лотерею неудачника.
Наскоро завернув крылья и непонятный предмет в упаковочную бумагу, Елисей сложил их обратно в сумку и задвинул её под кровать.
Он принялся ходить по квартире, да с таким видом, будто только что по радио объявили о неминуемом конце света. Странное содержимое сумки разбудило в голове апокалипсические фантазии и трусливые подозрения, что он попал в жуткую историю, густо замешанную на религиозности и мистике. Елисей вспомнил телефонный звонок, предшествовавший его любопытству, и твёрдо уверился, что это вовсе не розыгрыш и не случайное совпадение. А ещё он вспомнил хвост, высовывающийся из-за спины старика изогнувшейся полусонной коброй.
«Так ведь они знали! – вдруг с ужасом осознал Елисей. – Знали, что я вскрою сумку!»
Он побежал в комнату, увидел на полу конверт и схватил его. Зрачки тряслись, как две сливы на ветру, вот-вот готовые сорваться. Он увидел, что никакой надписи, касающейся его права открыть сумку, нет. На конверте не было вообще никакой надписи. Он был совершенно чист.
– Дела… – выдохнул Елисей сипло.
Лицо его сделалось серым, как дорожный асфальт. На негнущихся ногах добрёл он до кухни, вставил в губы сигарету и прикурил жёлтый фильтр. Вдохнув зловонного дыма, Елисей закашлялся, сплюнул в раковину и туда же швырнул испорченную сигарету. Нужно было что-то решать, и он решил никому не говорить о том, что с ним произошло, отнести сумку, куда было велено, и тем самым разрешить загадку. Из головы не выходил только загадочный хвост, так и качающийся перед глазами живым подрагивающим маятником.