Москва про Романовых. К 400-летию царской династии Романовых

27 сентября 1830 года холера прервала едва начавшуюся учебу студентов Московского университета. Студент Михаил Лермонтов вместе с бабушкой заперлись в своем доме на Малой Молчановке. Но юный поэт не терял времени даром, правда, стихи под воздействием окружающей атмосферы сочинялись соответствующие: 5 октября – стихотворение «Могила бойца», сопровожденное припиской: «1830 год – 5-го октября. Во время холеры-morbus», 9 октября – стихотворение с совсем уж жутким названием – «Смерть».

Как видим, произведения эти явно навеяны сложной эпидемиологической обстановкой в Москве. Еще бы! Ведь, если верить тому же Герцену, люди мерли как мухи. И потому поэт развивает тему в другом стихотворении – «Чума». Здесь уже и по названию ясно, о чем оно.

Мало-помалу холера стала отступать, и у Лермонтова из-под пера стали выходить куда более оптимистичные стихотворения, с началом 1831 года возобновились занятия и в Московском университете, «но лекции как самими профессорами, так и студентами посещались неаккуратно» – пишет Степан Шевырев [93] . А Николай I высоко оценил победу Москвы над холерой.

Екатерининская Москва – лицо эпохи Просвещения

Почаще ездите в Москву, а лучше – переселитесь туда насовсем!

Дени Дидро – Екатерине II

93

Шевырев С.П. История Московского университета. М. 1855.С. 557.

В истории императорского дома Романовых было лишь два монарха, удостоившихся титула Великий. Кроме Петра I, таковой потомки нарекли и императрицу Екатерину II. И хотя в венах ее не течет ни капли романовской крови (именно со смертью ее супруга Петра III в 1762 году и пресеклась мужская линия дома Романовых), Екатерина сделала для процветания России не меньше, чем все прежние, «кровные» Романовы. При ней границы Российской империи значительно расширились, причем как на Западе, так и на Юге.

Что же касается культурной политики, то правление Екатерины Великой по праву считают эпохой Просвещения, что отразилось на Первопрестольной прежде всего. Мы имеем в виду и основание в Москве ряда просветительских и общественных учреждений, и перестройку центра города по проектам зодчего Матвея Казакова. Благодаря ему Москва приобрела новый, современный облик в стиле классицизма, украсились дворянскими усадьбами и гражданскими зданиями, сформировавшими лицо екатерининской эпохи.

Екатерина также лично распорядилась разобрать-таки наконец стену Белого города и разбить на ее месте Бульварное кольцо. Дело в том, что снести обветшавшую стену повелела еще императрица Елизавета Петровна. Несколько десятилетий приговоренная к сносу стена стояла полуразрушенной (ну почти как Колизей, которому в свое время также грозило уничтожение – хозяйственные римляне долго растаскивали по домам колизейские камни – травертины) до тех пор, пока однажды часть ее не обрушилась и не погребла под собой нескольких человек. Вот тогда и решили самовольный разбор прекратить и снести стену окончательно. Кое-что все же из камней крепостной стены успели построить: Воспитательный дом и дом генерал-губернатора графа Чернышева на Тверской.

По воле Екатерины, Каменный приказ, созданный в июне 1774 года под руководством генерал-губернатора Москвы князя М.Н. Волконского, получил предписание: крепостные стены порушить. Императрица пожелала, чтобы на месте крепостной стены по-европейски проложили бульвары – на всем ее протяжении. Первым бульваром Москвы стал Тверской.

Если говорить о московских символах просвещенного екатерининского царствования, то к ним в первую очередь относится Петровский путевой дворец, который императрица повелела выстроить на въезде в Москву (1774–1780 годы, арх. Матвей Казаков). Дворец построен в честь победоносного завершения русско-турецкой войны 1768–1774 годов, итогом которой стало окончательное закрепление России на Черном море. Во дворце впоследствии останавливались, прибывая на коронацию, все последующие российские императоры (начиная с Павла I).

Москва стала центром торжеств по случаю победы над турками. На празднование Кючук-Кайнарджийского мирного договора Екатерина прибыла в Первопрестольную в 1775 году, к этому времени для ее размещения был выстроен Пречистенский дворец (на основе усадьбы Голицыных, ныне Малый Знаменский переулок, дом 1). Императрица не возжелала останавливаться в Кремле, заявив, что он для этого плохо приспособлен.

Рядом, на Волхонке (совр. дом 16), поселили и цесаревича Павла Петровича. В том же году, этот дом на Волхонке Екатерина подарила главному герою русско-турецкой войны – генерал-фельдмаршалу Петру Румянцеву-Задунайскому. Императрица пожелала, чтобы полководец, подобно римским военачальникам, въехал в Москву через Триумфальную арку. Так Екатерина напомнила России о славных петровских временах.

Ну а в самом Петровском путевом дворце императрица впервые остановилась в 1887 году. И это, как ни странно, можно считать своеобразным исключением из правил. Ведь ряд других проектов императрицы так и остался нереализованным. Так, в многолетнюю эпопею превратилось строительство императорских дворцов в Царицыно и Лефортово. На бумаге остались и планы по постройке в Кремле нового Большого Кремлевского дворца по проекту Василия Баженова, а также возведение дворца в Коломенском.

Вид Петровского дворца до пожара 1812 года.

Исторические этюды о Москве. – Лондон. 1813 г.

Вид Императорского дворца в Кремле до пожара 1812 года.

Исторические этюды о Москве. – Лондон, 1813 г.

Интересно, что строительная площадка будущего Большого Кремлевского дворца была оформлена деревянными щитами с начертанными на них стихами, славящими Москву и Екатерину:

Да процветет МоскваПодобьем райска крина,Возобновляет КремльИ град Екатерина.

Но, похоже, что Екатерина так и не определилась окончательно – какую из столиц она любит больше: Москву или Санкт-Петербург. А ведь еще Дени Дидро ей советовал: «Прикажите сначала перенести в ваш московский дворец большую часть картин – там они будут полезнее, чем в петербургском дворце, потому что станут доступнее для учащейся молодежи, – а затем почаще ездите туда сами и проводите в Москве сначала два месяца в году, потом – три, потом – шесть и кончите тем, что поселитесь там совсем. А что касается зданий, которые пришлось бы Вам построить в Москве, то издержек жалеть не следует – по сравнению с важностью дела, деньги ничего не значат. Вы как бы еще раз оснуете Москву» [94] .

94

Маркина Л.А. Екатерина Великая и Москва // Международная конференция «Екатерина Великая: эпоха российской истории». Тезисы докладов. Санкт-Петербург, 26–29 августа 1996 г. / СПб. 1996. С. 146–147.

Но второй раз основать Москву у Екатерины не хватило духу, недаром она признавалась, что «Я вовсе не люблю Москвы, Москва – столица безделья. Дворянству, которое собралось в этом месте, там нравится, это не удивительно, но с самой ранней молодости оно принимает там тон и приемы праздности и роскоши, оно изнеживается и видит только жалкие вещи, способные расслабить самый замечательный гений» [95] .

Тем не менее следы просвещенного «века» Екатерины Великой в Москве остались, приобретя значение выдающихся памятников русского зодчества, среди которых можно назвать и Екатерининские казармы, и Пашков дом, и кремлевский Сенат, и Воспитательный дом.

95

Записки императрицы Екатерины II. СПб. 1907. С. 594–596.

Росток гражданского общества: Английский клуб

«Concordia et laetitia»

Именно в Екатерининскую эпоху возник в Москве Английский клуб, случилось это в 1772 году. Поскольку клубы как явление общественной жизни в России были результатом исключительно западного влияния, то вполне естественно, что Первопрестольная в этом вопросе следовала примеру Петербурга, где подобное учреждение возникло на два года раньше, в 1770 году.

Поначалу название клуба полностью оправдывало его предназначение – собирались в нем иностранцы, в основном англичане, промышлявшие в России коммерцией. Целью клуба было исключительно проведение досуга, и потому девизом этого сообщества стали слова «Concordia et laetitia», что в переводе на русский означало «Согласие и веселье». То есть веселились члены Английского клуба в согласии друг с другом.