Москва зовёт

— Узнаю, кто будет свои яйца к ней подкатывать, откручу! Вот этими руками доведу вас до состояния евнуха! — потряс он своими кулаками. — Уясните все и передайте другим — Ира Кобрина — наша коллега и… младшая сестра… ей всего семнадцать… Знаю, что у некоторых есть точно такие же сёстры, так вот представьте, что это ваша сестра! Хотели бы, чтобы её поматросил кто-то? Нет? То-то же!

А вот спецоборудование, привезённое «Алыми беретами», вызвало ропот уважения — такой «обвес» хотели бы получить все без исключения альфовцы. И потому Зайцев осторожно прозондировал почву не только у Князевой и Колыванова, но и при телефонном разговоре с Крючковым.

— Ну, Геннадий Николаевич, как тебе обмен опытом?

— В восторге.

— Я уже в курсе, что ты отжал одного из людей Князевой, но сильно не обольщайся — больше пока не дадим.

— Владимир Александрович, есть мысль использовать учебку «Алых беретов» для детей моих сотрудников. Их немного, поэтому сильно напрягать никого не будем. Зато какие перспективы открываются…

— А ты не промах! — захохотал тот. — Ладно, я у «Первого» поинтересуюсь насчёт такой возможности.

— Ну и обвес очень заинтересовал.

— Ещё бы! Эти секретные разработки как нельзя кстати для твоей группы. Но придётся чуть-чуть повременить. Скажем, ближе к концу года или в начале следующего.

— Лучше поздно, чем никогда. Тем паче, что мой новый сотрудник умеет обращаться с ними. Так что помимо тактического инструктора по пересечённой местности, я получил и по спецуре.

— Ты её к операциям привлекать будешь?

— Умеренно, но буду. Чтобы хватку не потеряла. А так в скором времени начну запускать проект женской части группы «Альфа»… была у меня осечка на эту тему, когда пришлось мужикам входить в женские помещения общего пользования. Шуму тогда было… не передать словами. Еле замяли этот конфликт.

— Логично.

— А её сразу поставлю командиром… опыта ей не занимать, остальное, думаю, приложится.

30 мая 1983 года. Израиль. Тель-Авив. Вечер

12 мая в большинстве израильских газет прошла информация о какой-то экономической тайне компартии Израиля. Меир Вильнер сделал заявление, что ему известна некая информация, которая создаст благоприятную экономическую ситуацию для всех жителей земли обетованной. Попытки разговорить главу компартии к успеху не привели — тот молчал как рыба, таинственно улыбаясь. Ещё он добавил, что если эта информация в случае избрания его на президентский пост не окажет должного влияния на экономику страны, он готов сам инициировать процедуру импичмента. 13-го числа масла в огонь подлило бодание с Ливаном на недавней ассамблее ООН за утверждение границ территориальных вод. Этот вопрос и раньше был болезненным для Израиля — жадные арабы стремились отхватить себе как можно больше. Но если раньше всё вертелось на уровне локальных стычек или вооружённых конфликтов, то сейчас на ассамблее этот вопрос был поставлен ребром. И вот тут арабы завертелись, как уж на сковородке. Вторым неожиданным шагом в направлении популяризации компартии Израиля стало содействие в этом щекотливом вопросе. Представитель СССР прямо заявил, что для скорейшего завершения конфликта нужна помощь ООН. Его неожиданно поддержал американский представитель, а затем вся гоп-компания заокеанских подпевал. Ливанцы остались один на один с остальным миром и… сдались. Окончательно закреплённая резолюцией ООН граница территориальных вод между Израилем и Ливаном давала возможность свободно организовать добычу природных ресурсов месторождения Тамар в 80 километрах западнее Хайфы. И не только его — расположенное чуть западнее другое аналогичное месторождение газа — Левиафан позволяло и вовсе забыть о проблемах с газом на всей территории Израиля и даже стать экспортёром газа. Естественно, всё это держалось за семью замками в Советском МИДе, позволяя израильтянам лишь оперировать фактами о Тамаре. Но и этого им хватило бы с лихвой, стань Вильнер президентом земли обетованной. Да и предпосылки уже имелись: всего за несколько дней умело проведённая политическая компания уже позволила ему обойти блок Лекуд аж на двенадцать процентов. Хотя его визави презрительно отвечали на своих конференциях, что не верят ни единому слову Вильнера, червячок сомнений рос с каждым днём. Зачем его поддерживают на самом высоком уровне русские? Что за всем этим стоит или кто? Нынешние отношения Советского Союза и Израиля нельзя назвать добрососедскими — слишком много противоречий во внешней политике. Да ещё пара скандалов на уровне шпионажа со стороны земли обетованной, и вдруг такой пассаж. 24 мая прошла ещё одна информация — Меир Вильнер был приглашён в Москву для каких-то консультаций. Сразу же после его возвращения журналисты насели на главу компартии, но не тут-то было. Меир заявил, что у него есть план дальнейшего урегулирования недопонимания с Россией и, возможно, будет договор взаимовыгодного экономического сотрудничества между обеими странами. Конкуренты компартии довольно скептически отнеслись к этому «дележу неубитого медведя», однако вчерашнее голосование внезапно показало изменчивость настроения избирателей. Как ни пытались что-то подтасовать люди других политических блоков, компартия Израиля набрала рекордные 64 процента голосов. А сегодня с утра, получив поздравления, Меир сделал сенсационное заявление — в Израиле есть месторождение газа. Более того, именно русские случайно нашли его через один из спутников. Именно они оказали помощь в пограничном вопросе, позволившем начать разработку перспективного месторождения газа без оглядки на притязания Ливана. И Вильнер сразу подчеркнул, что у него уже есть пакет документов для подписания договора с Россией на разработку данного месторождения. То есть, британские и американские нефтегазодобывающие компании остаются с носом, а все сливки достаются самим израильтянам — СССР осуществляет только строительство перерабатывающего комплекса.

Мгновенно увеличившаяся популярность компартии поставила жирную точку в противостоянии политических движений Израиля. К сегодняшнему вечеру образовалось несколько стихийных массовых митингов израильтян, скандировавших патриотические лозунги и прославляющих компартию и самого Меира.

Не менее сенсационными стали политические выводы аналитиков мировых держав — русские, по сути, устроили «бархатную революцию» в Израиле. Особенно негодовала Британия, лишившись перспективы залезть в карман к евреям при добыче газа. Копия договора уже разошлась по каналам СМИ, и прожжённые циники тщательно изучили её. Всё так и есть, как говорил Вильнер — помощь в концепции развития своей газовой отрасли и никакого рычага давления на Израиль.

Тем временем. Штаб-квартира Центральной разведки США

Роберт Гейтс задумчиво потягивал коктейль, сидя за столом. Последние новости из Израиля его явно не радовали. Приняв официально на работу Джона Уивера, он не прогадал — большинство направлений аналитического анализа сложившихся ситуаций молодой человек щёлкал играючи. Вот и сейчас Роберт ожидал от него аналитической справки о создавшемся положении в арабо-израильском противостоянии. Он снова приложился к бокалу, когда в дверь постучали.

— Войдите! — на пороге стоял Уивер с далеко не радужной физиономией. — Ну, сводка готова?

— Да, сэр. Вот, — он протянул вчетверо сложенный листок.

— Доложи кратко.

— Кратко… — Джон задумался на минуту. — Кратко, сэр можно охарактеризовать так: арабы потерпели полное поражение. Как в политическом, так и экономическом плане. Не только Ливан, но и Египет. По сути, Анвара Садата больно щёлкнули по носу русские, напомнив ему про предательство своих интересов. Ему припомнили и Асуанскую плотину, и политический прогиб в нашу сторону. Ни Ливан, ни Египет не смогут пролоббировать заморозку разработки газовых скважин в Тамарском месторождении. Для них этот поезд ушёл. Евреи теперь сами будут регулировать подачу газа к себе, не оглядываясь ни на кого. Меня только одно смущает, — поднял он взгляд на шефа.

— Что?

— Как быстро они снюхались с русскими, сэр. У меня навязчивая идея о щупальцах предиктора русских. Вполне возможно, что здесь спутник — лишь официальная ширма. Информацию о месторождении они слили как раз к президентским выборам в Израиле, чётко сыграли на алчности евреев и заняли политический олимп не самой плохой страны на Ближнем Востоке. Я вполне допускаю, что ещё какие-нибудь открытия экономического плана вполне могут держать в тонусе электорат, не позволяя даже оглядываться на конкурентов компартии. Подержать в такой позе лет так двадцать, и вот уже ни Ликуд, ни даже РАХАП уже не могут повлиять на умы электората… Но и это не главное…

— А что тогда? — недоверчиво посмотрел на него Гейтс.

— Сэр, две недели назад вы дали мне информацию о русских патентах. Сейчас их бюро достигло, наверное, апогея — тридцать две тысячи заявок… это очень много… Это говорит о том, что в России строят несколько заводов, способных производить микропроцессорную технику передового уровня… Но и это не всё… К микропроцессорам нужно писать микропрограммы для их корректной работы… Что получается… Они выходят на такой уровень, что мы просто не успеваем за ними… нигде и никак, сэр… Микроэлектроника — штука такая, что просто годичный простой фактически означает полный провал перспектив… долгосрочных или краткосрочных — уже не важно. Важно, что отставание сразу отправляет нас на задворки мирового рынка продукции, а это чревато финансовыми потрясениями. В таком случае американским компаниям не выжить… да и никому не выжить в погоне за Советами…. они могут превратиться в гегемонов мирового рынка радиоэлектроники и диктовать свою волю в развитии технологий. А это значит, что ни наши новые космические спутники, ни ракеты, ничего вообще не будет собираться у нас. Кто даст гарантию, что они не монополизируют рынок микропроцессорной техники?

— Ну, так объявим эмбарго, в чём проблема? — хмыкнул Роберт.

— И окончательно развалим экономику и боеспособность наших систем? Сэр, сейчас мы должны максимально заинтересовать русских в сотрудничестве. Чтобы у них не закралось и тени сомнения, что мы — надёжный партнёр. Если для этого стоит пожертвовать несколькими игроками-сателлитами, это нужно сделать, не заботясь об их имидже. Как говорят русские — своя рубашка ближе к телу.

— Предлагаешь заглядывать в рот Советам? — нахмурился Гейтс.

— Нет, сэр, но разумные и логические действия никто ещё не отменял. А наш Конгресс погряз в нелогичности — количество поправок к федеральным законам уже зашкаливает. Нужно остановить эту вакханалию.

— Ладно, я понял твою мысль, — кивнул шеф. — Можешь идти

1 июня 1983 года. г. Рябиновск. Ближе к обеду

Последний месяц Громов работал в вечном цейтноте, даже спал урывками. Виной тому стало новое его детище — «водяная доска». Ни уговоры жены, ни советы друзей — ничего не помогало. Он дневал и ночевал на химзаводе, ходя по пятам за Филипповой, они вместе о чём-то спорили, раз за разом переделывая конструкции гибких шлангов, но к первому июня он получил все компоненты для своей конструкции. Еще в начале мая земснаряд хорошо почистил русло реки, освободив его от отмелей и густого камыша у берегов. Чуть дальше — за городской чертой русло почистили так, что образовалась большая яма, около десяти метров глубиной и около ста в окружности. Вот сюда, временно экспроприировав грузовик, и направился Родион вместе с четырьмя последователями из «Алых беретов». Двое мальчишек и две девчонки. Гидроцикл сразу определили в воду, а остальное Громов собрал где-то за час, тщательно записывая очерёдность своих действий. Доску подключили к шлангам, и первым её «обул» Денис Паршин. Выслушав все инструкции, он кивнул и отплыл с гидроциклом метров на десять от берега. Уже здесь глубина водоёма позволяла провести тренировку без боязни достать дна. Запустив движок, Денис неуклюже поднялся метра на три, потом не удержал равновесие и упал в воду, но сразу выскочил обратно. Немного освоившись с равновесием, Паршин попробовал переместиться на несколько метров влево, но снова не рассчитал свои силы и плюхнулся. Вновь поднявшись, какое-то время он неподвижно висел, о чём-то размышляя, а потом вдруг ринулся вверх, но не так резко.