Мост шпионов. Реальная история Джеймса Донована

Спустя год, 28 июля 1959 года, Донован получил лаконичное письмо из Министерства юстиции США, где сообщалось следующее:

«Мы хотим сообщить вам о том, что министерство приняло решение принципиального характера: лишить Абеля впредь привилегии вести переписку с кем-либо за пределами Соединенных Штатов Америки, в т. ч. и с лицами, выступающими в качестве жены и дочери… Это наше решение основано на убеждении в том, что предоставление Абелю – осужденному советскому шпиону – возможности продолжать в дальнейшем переписку с людьми из стран советского блока не будет соответствовать нашим национальным интересам»¹⁴⁰.

Кто был «инициатором» обмена в СССР

Несмотря на то, что Абелю была запрещена переписка с семьей, его супруга могла свободно писать Доновану, чем она и воспользовалась, отправив ему послание, которое было предназначено для председателя Верховного суда Эрла Уоррена. Дело в том, что в конце марта 1960 года Верховный суд должен был рассмотреть апелляцию по приговору Абеля.

В письме, которое он получил 20 февраля 1960 года, во-первых, была просьба о снисхождении и помиловании:

«…Неизвестная вам больная женщина с разбитым сердцем берет на себя смелость отнять у вас немного вашего драгоценного времени, чтобы просить о помощи в деле, которое является для нее вопросом жизни и смерти… К несчастью, мне не известны ни обстоятельства дела, ни степень вины моего мужа… но я уверена, что он не мог совершить никакого преступления, ибо в мире мало таких честных, добрых и благородных людей, как Рудольф. Мне кажется, что суть дела не в нем, а скорее в тех ненормальных, напряженных отношениях, которые сложились между странами Востока и Запада. Мой муж – простой, обыкновенный и очень хороший человек – всего лишь жертва, игрушка беспощадной судьбы…».

А, во-вторых, что более важно, в нем содержалось предложение об обмене.

«Совсем недавно я случайно узнала, что в сентябре 1955 года американским властям в Берлине были переданы трое американских граждан. Как я слышала, они были осуждены в России за антигосударственную деятельность и освобождены досрочно… Я думаю, что их семьи в США понимают, что это было проявлением гуманности. Разве Америка менее гуманная страна, и разве не ясно, что одно доброе деяние влечет за собой другое? Я буду молиться за вас до конца своих дней».

Вот что написал в ответном письме Донован:

«Что касается вашего личного ходатайства, адресованного председателю Верховного суда Уоррену, то я думаю, что мне не стоит уведомлять его об этом ходатайстве. По-моему, оно не принесет никакой пользы, а, весьма возможно, серьезно повредит делу вашего мужа. Если решение будет в его пользу, то меньше всего можно ожидать, что это будет результатом какого бы то ни было сочувствия к тяжелому положению вашего мужа.

Что касается вашего упоминания о передаче американских служащих в 1955 году, я считаю, что по таким вопросам правильнее было бы обратиться в наш государственный департамент. В настоящее время американскую общественность больше всего интересует судьба американцев, находящихся в заключении в коммунистическом Китае»¹⁴¹.

Добавим, что послание супруги Абеля он переслал в Госдеп США, где оно осталось без внимания чиновников.

Кто был инициатором обмена в США

12 июня 1961 года Донован получил от Абеля письмо, где последний сообщил: «Я получил письмо от г-на Пауэрса, отца летчика самолета У-2». Затем следовал текст послания отца сбитого летчика. Вот он:

«Уважаемый полковник Абель, я отец Фрэнсиса Пауэрса, связанного с катастрофой У-2, произошедшей несколько недель назад. Я уверен, что вам известно об этом международном инциденте и о том, что мой сын в настоящее время задержан в Советском Союзе по обвинению в шпионаже.

Вы, конечно, поймете мое беспокойство как отца о судьбе моего сына и мое страстное желание, чтобы моего сына освободили и вернули домой. Я имею намерение просить государственный департамент и президента Соединенных Штатов об обмене с целью освобождения моего сына. Я имею в виду, что буду настаивать и сделаю все возможное, чтобы добиться от моего правительства вашего освобождения и возвращения на родину, если власти вашей страны освободят моего сына и разрешат ему вернуться ко мне. Если вы согласны действовать в этом направлении, я был бы вам обязан, если вы сообщите мне об этом и поставите в известность власти вашей страны.

Я был бы признателен, если бы вы возможно скорее написали по данному вопросу.

(подпись)

Искренне ваш Оливер Пауэрс»

В присланном адвокату письме содержался и ответ Абеля Пауэрсу-старшему. Процитируем его:

«Уважаемый г-н Пауэрс!

Как я ни ценю и понимаю вашу заботу о безопасности и возвращении вашего сына, я, к сожалению, должен сказать, что, учитывая все обстоятельства, вашу просьбу следует адресовать не мне. Видимо, вы должны были обратиться к моей жене. К сожалению, мне по указанию министерства юстиции не позволяют писать семье, и поэтому я не могу сообщить ей о вашей просьбе лично».

Также он просил отослать копии этих писем «адвокату его жены в Восточном Берлине Фогелю, чтобы он полностью ввел в курс событий г-жу Абель».

Далее адвокат пояснил, что «ранее я сообщал Абелю, что отправляюсь по делам в Европу, и это побудило его написать, что, «пожалуй, было бы полезным, если бы вы смогли встретиться с адвокатом моей жены… Он мог бы получить от вас гораздо более ясное представление о сложившейся ситуации, чем из любой переписки. Надеюсь, что у вас будет приятное путешествие».

Абель, несомненно, понимал, что теперь появилась возможность соответствующей сделки»¹⁴².

Процесс пошел

Если быть точным, то началом запуска процедуры обмена, а вернее, подготовки к ней следует считать июль 1959 года, когда Донован получил письмо от своего коллеги из ФРГ. Вот как он описал это событие, которое произошло 27 июля:

«В этот день, к моему удивлению, я получил письмо от юриста из Восточной Германии со звучным именем Вольфганг Фогель (Альт-Фридрихсфельде, 113, Берлин – Фрид-рихсфельде).

Он писал:

«Дорогой коллега!

Г-жа Эллен Абель из Германской Демократической Республики поручила мне защиту ее интересов. Моя роль в основном будет состоять в организации переписки между г-жой Абель и вами. Прошу вас в будущем переписываться только со мной».

Немецкий юрист сообщал, что уже произведена первая выплата и мне переведены 3500 долларов. «Я лично уверяю вас, – писал он, – что все другие расходы будут покрыты моей клиенткой, как только вы подтвердите получение указанной выше суммы».