Мост

Лёшка не спеша двинулся по указанному направлению. Он привык ходить медленно, потому что Машка в своих гавнодавах всегда еле шаркала и тянула его за руку назад. Но сегодня она радостно скакала вокруг, наслаждаясь удобной обувкой.

– Смотри, тут ещё рельсы сохранились! – она показала на торец рельса, едва высовывающийся из-под бетонной лепёшки.

– Это потому, что бетон долбить лень, – с видом знатока объяснил Лёшка. – Ничего, скоро доберутся.

– И дымовая труба ещё стоит.

– Это большая, потому что она из бетона. А маленькую, кирпичную, уже давно свалили и на кирпичи разобрали.

– Всё-то ты знаешь! А на трубу не лазил?

– Пытался, – не стал врать Лёшка. – Там уже на середине скоб-трап ходуном ходит, я чуть не обосрался.

– Трусишка! – засмеялась Машка.

– Сама попробуй! – обиделся Лёшка.

Машка смерила трубу взглядом. По-любому получалось не меньше ста метров.

– Не, в другой раз. Сейчас идём смотреть на древних людей на стенах.

В развалинах старых цехов тоже раздавались глухие удары.

– Пойдём с пацанами поздороваемся, – Лёшка стал карабкаться на кучу щебня, закрывающую вход, Машка полезла следом. В цеху двое парней пытались выдрать арматуру из пола.

– Парни, привет!

– Лёха, здорово! – ответил один из парней и крикнул напарнику. – Перекур, а то я задолбался уже.

Он достал что-то из кармана и шагнул навстречу. Лёшка обратил внимание, что парень смотрит исключительно на его подругу. Ему это не понравилось.

– Чего у тебя там?

– Лёха, смотри, какую я тут прикольную хуёвину нашёл, – парень наконец-то отвёл взгляд от Машки, и показал увесистый цилиндр, ярко блестевший даже в полумраке цеха. Лёшка испуганно отстранился от него.

– Ты хоть знаешь, что это?!

– Нет, но штука прикольная!

– Ты Женька рыжего помнишь?

– Это который весной помер? Ну помню.

– Вот он тоже такую хуёвину нашёл где-то здесь. Всё таскался с ней, а потом дома на видное место поставил – типа украшение. А потом заболел и помер. И тут выяснилось, что эта хуёвина – источник жёсткого гамма-излучения. Председатель сказал: кто ещё такую с заброшки притащит – лично отпиздит. А Женьковы родаки до сих пор болеют.

– И чего теперь делать? – парень испуганно держал блестящий цилиндр в вытянутой руке.

– Закопай в тихом месте, и поглубже. Чтобы такой же долбоёб не нашёл. Машка, пойдём!

Уже выйдя на улицу, Лёшка начал возмущаться:

– Вот ведь мудаки! Тащат всё, что на глаза попадётся. Есть же главное правило сталкеров – с заброшки ничего не брать!

– А хабар? – спросила Машка.

– Хабар – это святое!

Глава 7

Наконец они оказались перед неплохо сохранившимся четырёхэтажным зданием из серого кирпича, на торце которого вкраплениями красного кирпича был выложен стилизованный подъёмный кран.

– Вроде здесь, – Лёшка стал подниматься по засыпанным мусором ступеням. Машка осторожно пошла следом.

– Да, это оно!

Всю стену напротив выбитых входных дверей занимали рисунки. Это была не мозаика, как в НИИ, а просто изображения, сделанные краской по штукатурке. От сырости рисунки местами облупились, но большая часть сохранилась. Сразу напротив двери со стены шагала улыбающаяся девушка в строительном комбинезоне и косынке. Правее стоящий у станка пожилой мастер что-то объяснял молодому парню. Слева девушки в белых халатах держали на подносах какие-то явства. Рисунки были сделаны во всю высоту стены, и люди на них получились практически в натуральную величину.

Машка заворожено остановилась перед этим окном в неведомый древний мир. Лёшка чуть подождал, а потом сказал:

– Я пойду дальше посмотрю.

И, не дождавшись ответа, двинулся по коридору, хрустя битым стеклом. А Машка продолжала смотреть на изображения древних людей.

– Машка, иди сюда! Тут ещё есть, – позвал со второго этажа Лёшка, и его голос отозвался гулким эхом в пустых коридорах. Мария пошла на его голос. На втором этаже с одной стороны коридора были большие окна во двор, а с другой стороны – двери в кабинеты. В простенках между дверями тоже были рисунки – стилизованные заводские корпуса из стекла и бетона, усатый мужчина протягивает какую-то деталь другому рабочему… Видимо, художник пытался изобразить повседневную жизнь Комбината.

– Интересно, что здесь было раньше? – почему-то шёпотом спросила Машка.

– Ты чего шепчешь? – засмеялся Лёшка. Он поднял большой кусок стекла и бросил в окно. Стекло шлёпнулось в высокую траву и не разбилось.

– Это же не производственное помещение, не цех, где стояло оборудование, – стала рассуждать Машка.

– Да какая разница?! – Лёшка зашёл в один из кабинетов. В углу валялись какие-то гнилые деревяшки вперемешку с листками бумаги. Лёшка поднял один листок.

– Тут что-то написано, – он умел читать только печатный текст, рукописный разбирать так и не научился. Он протянул листок Машке. – Посмотри, может, ты поймёшь?

– "Технология производства сварочных работ", – прочла Машка. На обратной стороне листка карандашом был весьма искусно нарисован портрет девушки.

– На тебя похожа, – улыбнулся Лёшка. Машка не ответила, а бережно разгладила листок ладонями и осторожно положила на пол.

– Интересно, а это для чего? – Лёшка показал на большую чёрную доску, висевшую на стене рядом с дверью.

– Я знаю, что это! – воскликнула Машка. – Я читала об этом. Это была школа или какое-то другое учебное заведение. Здесь учили будущих рабочих Комбината. А это был учебный класс. На этой доске учитель писал задание, чтобы все его видели.

– Как писал? – недоверчиво спросил Лёшка.

– Вот так! – Машка подняла кусок штукатурки и написала на доске "Маша". И, чуть подумав, добавила "+Лёша".

– Что это значит?

– Ничего, – смутилась девушка и ладонью смазала надпись.

Планировка третьего этажа оказалась такой же, как и на втором. И здесь на простенках между дверьми тоже рисунки, но не производственной тематики – нарядные девушки в белых платьях кружатся в танце.

– А чё – прикольно! – оценил Лёшка и оглянулся на подругу. Машка стояла бледная, с искажённым лицом и дрожащими губами.

– Ты чего? – перепугался Лёшка. Не ответив, Машка бросилась в угол, плюхнулась прямо на кучу мусора, закрыла лицо руками и громко зарыдала. Лёшка склонился над ней:

– Что случилось? Порезалась? На гвоздь наступила? Ногу натёрла?

– Почему… Почему всё это кончилось? – сквозь слёзы бормотала она.

– Что кончилось?

– Это!!! – она показала на девушек на стене. – Я тоже хочу танцевать в белом платье! Я тоже хочу быть счастливой! Ты это понимаешь?!

– Ты хочешь платье?