Мотивация и личность

Я воздержусь от рассмотрения конкретики символических актов, поскольку при этом слишком велик соблазн погрузиться в анализ увлекательнейшей, но чрезмерно объемной проблемы символизма Что касается снов, то очевидно, что помимо ночных кошмаров людям снятся как функциональные сны (например, сны об осуществлении желаний), так и экспрессивные сны (например, тревожные сны). В принципе последнюю разновидность снов можно было бы использовать в качестве своего рода проективного теста для диагностики характерологической структуры

Обычно неосознанные потребности выражаются в снах, видениях, в эмоциональных поступках и непреднамеренных действиях, в описках и оговорках, в непроизвольных жестах, смехе, навязчивостях, рационализированных чувствах, проекциях (иллюзиях, заблуждениях убеждениях), фантазиях, в бесчисленных осознанных желаниях, в психопатологических симптомах (особенно конверсионно-истерического круга) и в таких проективных ситуациях и тестах, как игра в дочки-матери, сочинение историй (ТАТ), рисование пальцем, рисунок человека. Со своей стороны я добавил бы к этому перечню ритуалы, церемонии, народные сказки и тому подобные вещи

Хороший пример приводит Мекил. Он рассказывает о женщине, страдающей истерическим параличом. Врач сообщил больной ее диагноз, и, спустя несколько дней все симптомы, связанные с истерическим параличом, пропали Однако через некоторое время женщина впала в коллапс и была госпитализирована. В больнице у нее не обнаружили симптомов паралича но диагностировали истерическую слепоту. Сторонники так называемой "поведенческой терапии" в последнее время добиваются удивительных успехов они устраняют негативную симптоматику, не причиняя вреда своим пациентам. По-видимому, замещающая функция симптомов – не столь распространенное явление, как полагают психоаналитики.

Источники взяты из работ, указанных в библиографии (58, р. 97), (68, рр. 264-276) См также руководство и библиографию к Тесту Самоактуализации Шострома (425, 426)

С точки зрения вечности (лат.)

Чувство общности (нем.)

Я глубоко признателен Тамаре Дембо за помощь в анализе этой проблемы.

Любовь самоактуализирующегося человека, или любовь на уровне Бытия, – это постоянная, добровольная и полная самоотдача, в которой нет места оговоркам, тайным умыслам и расчетливости, вроде тех, что сквозят в высказываниях некоторых молодых женщин "А ты помучай ею немножко", "Пусть он поволнуется", "Не позволяй ему садиться тебе на шею", "Пусть поревнует", "Люби, люби, но стой на своем", "Тот, кто любит сильнее, оказывается в проигрыше".

Шварз, Освальд. The Psychology of Sex. Penguin Books, 1951, p. 21. "Сексуальное влечение и любовь различны по своей природе, и все же они зависят друг от друга и дополняют друг друга. Для здорового, зрелого человека сексуальное влечение и любовь неотделимы друг от друга. Таков фундаментальный принцип психологии секса. Если сексуальные отношения даруют человеку только физиологическое удовлетворение, их можно рассматривать в качестве признака сексуальной патологии (незрелости и т.п.)".

Балинт М. On genital love, Int. J. Psychoanal, 1948, 29, 34-40 "Если вы. заинтересовавшись проблемой генитальной любви, возьметесь перелистать психоаналитическую литературу, посвященную этой проблематике, вы очень скоро обнаружите два поразительнейших факта а) о генитальной любви написано гораздо меньше, чем о догенитальной любви, б) почти все, что написано о генитальной любви, написано в негативном ключе". (См также Балинт М. The final goal of psychoanalitic treatment, Int. J. Psychoanal, 1936, 17, 206-216, p. 206.)

Фрейд, Зигмунд. Civilization and Its Discontents. "Всем своим поведением он демонстрирует, что ему неважно, любим он или нет, что главное для него – его проявление любви. Он обесценивают преимущества роли любимого и переносит их на роль любящего, и это позволяет ему избежать зависимости от объекта любви. Он старается защититься от возможной утраты объекта любви, даруя свою любовь не конкретному человеку, а всему человечеству, пытается застраховаться от разочарований генитальной любви, отказываясь от ее естественной цели – сексуального контакта – трансформируя свой сексуальный инстинкт в ненаправленный импульс. В результате он пребывает в состоянии неизменно нежного отношения к человечеству, которая внешне, казалось бы, не имеет ничего общего с изменчивой, строптивой генитальной любовью, но в действительности выступает ее производной". (р. 22)

Балинт М. On genital love, Int. J. Phychoanal., 1948, 29, 34-40. "Чтобы избежать этой ловушки (акцента на негативных характеристиках), давайте рассмотрим идеальный случай постамбивалентной генитальной любви, любви, в которой нет не только амбивалентности, но и рудиментов догенитального отношения к объекту. Что же мы увидим? А. Мы не обнаружим в ней жадности, ненасытности, не обнаружим желания поглотить объект, сделать его своей частью, лишить его независимого существования, то есть не обнаружим оральных черт. В. В такой любви нет желания унизить, причинить боль, нет стремления доминировать господствовать над предметом любви, то есть нет садистических черт. С. В ней нет желания запятнать объект любви, надругаться над ним нет неприятия сексуальных желаний и удовольствий партнера. В такой любви человек не боится, что его действия вызовут у партнера отвращение, и в то же самое время мы не обнаружим здесь и влечения к порочным, к неприглядным качествам партнера – одним словом, эта любовь лишена анальных черт. D. Здесь нет места гордости по поводу обладания пенисом, нет страха перед гениталиями партнера и своими собственными гениталиями, нет зависти к мужским или женским гениталиям, нет чувства ущербности, несовершенства, нет неприятия своих гениталий или гениталий партнера, то есть нет следов фаллической стадии и кастрационного комплекса... Итак, что же это такое – "генитальная любовь" – помимо отсутствия вышеперечисленных догенитальных черт? Излагая проблему коротко и конкретно, можно сказать, что человек любит того человека, который может удовлетворить его и которого может удовлетворить он, то есть того, с кем он может одновременно или почти одновременно испытать оргазм... Возможность генитального удовлетворения – необходимое, но не достаточное условие генитальной любви. Мы знаем, что генитальная любовь представляет собой нечто большее, чем чувство благодарности к партнеру за генитальное удовлетворение. Мы также знаем, что генитальная любовь может иметь место и при отсутствии взаимного удовлетворения и взаимной благодарности. Так что же это такое – генитальная любовь? Помимо генитального удовлетворения в настоящей любви мы обнаруживаем такие феномены как 1) идеализация, 2) нежность, и 3) особая форма отождествления. Таким образом, в корне ошибочен уже сам термин "генитальная любовь"... То, что мы называем генитальной любовью, представляет собой сплав противоречивых элементов, столь разнородных как генитальное удовлетворение и догенитальная нежность... Наградой человеку за страх, за напряжение, которые неизбежны в результате слияния противоречий, становится возможность кратковременной регрессии в счастливое, инфантильное состояние неведения..." (р. 34).

Различия между дефициентной любовью и высшей любовью подробно описаны в другой моей работе (295, pp. 42-43).

Шварз, Освальд. The Psychology of Sex, Penguin Books, 1951: "Любовь награждает человека удивительной способностью обнаруживать в предмете своей любви достоинства и добродетели, недоступные взгляду равнодушного наблюдателя. Эти достоинства реальны, они не придуманы любящим человеком и не есть плодом его иллюзий; любовь – не самообман", (pp. 100-101). "...мощный эмоциональный компонент, несомненно, присутствует в любви, но любовь – это прежде всего когнитивный акт, позволяющий проникнуть в скрытую сущность личности, познать ее глубинные первоосновы" (р. 20).

"Даже признавая, что он (разум) не знает представленного ему объекта, он считает, что его незнание заключается только в том, что он не знает, к какой из давно известных категорий можно отнести этот объект, в который ящичек картотеки следует поместить его, какой костюм, из имеющихся в гардеробе науки, будет ему впору. Он не знает, что перед ним – объект А, объект В или объект С? Причем и А, и В, и С – это обязательно объекты понятные, давно известные ему. Мысль о том, что новый объект следует отнести к категории X, что для его классификации требуется создание нового концепта и, возможно даже, новый метод мышления, даже не приходит нам в голову. Но посмотрите на всю историю философии – науки, которая являет собой образец вечного конфликта систем. Она учит нас тому, что не так-то просто облачить реальность в готовое платье готовых концепций, что всякий раз приходится заново снимать с нее мерку. Но нашему разуму невдомек этот урок, он уклоняется от решения этой проблемы и с горделивой скромностью заявляет, что ему нет дела до абсолютных истин, что его интересуют лишь относительные категории. Он вполне обезопасил себя этой декларацией – теперь он чувствует себя вправе мыслить в соответствии с привычными шаблонами, раздавать относительные оценки всем явлениям, не обращая внимания на его истинное значение, не пытаясь вынести сколько-нибудь однозначного суждения о нем. Корни такого мировоззрения уходят к платоновскому принципу познания, которое он понимал как обнаружение некой предустановленной Идеи. Платон полагал, что для познания реальности достаточно заключить ее в предсуществующую систему координат, уже имеющуюся в нашем распоряжении, поместить эту реальность в рамки некоего имплицитного, универсального знания. Платоновская точка зрения на познание близка свойствам холодного интеллекта, наш разум словно создан для того, чтобы каталогизировать каждый новый объект, помещать его в ту или иную, уже существующую, рубрику. В этом смысле можно сказать, что все мы в известной степени платоники". (46, pp. 55-56.)

Попытка провести различия между вышеназванными подходами предпринималась и другими психологами. Например, Курт Левин (274) говорит об аристотелевском и галилеевском подходах в науке. Гордон Олпорт (6) говорит о необходимости "идеографического" подхода к личности, противопоставляя его "номотетическому", а многие ученые, занимающиеся проблемами семантики, подчеркивают, что между отдельными переживаниями больше различий, чем сходства (215). Все эти рассуждения не только подтверждают главную мысль этой главы, но и были использованы при ее написании. Ниже мы обсудим некоторые из любопытнейших вопросов, которые неизбежно возникают вследствие предложенной Куртом Гольдштейном дихотомии "конкретное-абстрактное" (160). Советую также обратить внимание на книгу Итарда Wild Boy of Aveyron.