Мотылёк над жемчужным пламенем

Изрядно растерявшись, я не сразу вспоминаю, что держу в руке сигарету.

– Тварь! – кричит мать. – Свинья!

Она больно хватает меня за запястье, стягивает на пол, вырывает окурок и не раздумывая тушит его об мою ладонь. Я кричу от боли. Мой вопль пугает Аришу, и та начинает громко плакать за стенкой.

– Мне звонили из школы! – шипит мать. – Как ты посмела прогулять уроки?!

Я не успеваю отойти от ожога, как следует очередная вспышка – грубая пощечина. Потом еще одна. И еще. В это время я не думаю о боли. Я разочарованна, так как была уверенна, что ее огорчило именно мое курение.

– Что с тобой происходит? Как ты можешь плевать на все то, что мы с отцом тебе даем? Ты неблагодарная дрянь! Скотина! Закройся в своей комнате, учи уроки и не попадайся мне на глаза! Вечером тебя ждет разговор с отцом! Я сама лично заставлю тебя съесть сигареты! Боже, пошла вон! Уйди! Уйди!

Ее истерика напугала Аришу и соседей, поэтому я не стала пререкаться. В этом не было смысла. Я никогда не буду устраивать свою мать, что бы не сделала. Ее раздражала моя замкнутость и общение с книжками. Теперь она запрещает мне покидать комнату и просит похоронить себя под учебниками. Сплошное противоречие. Так было всегда. Так будет всегда. И если уж начать что-либо менять в своей жизни, то нужно начинать с себя.

Щеки продолжают гореть от ударов. Я целенаправленно игнорирую чувство обиды, что комом стоит поперек горла. Закрываюсь в комнате и сажусь за ноутбук.

Варя 11:01

Ты где? Мне нужно уйти из дома. Срочно.

Дышу. Часто. Надеюсь на скорейший ответ, и он приходит.

Виктор 11:01

И тебе доброе утро. Что за срочность?

На фоне слышен невыносимый плач сестры и возмущение матери. Я едва держу себя в руках. Едва сохраняю спокойствие.

Варя 11:01

Мы можем встретится?

Виктор 11:02

Я должен быть дома. Что случилось? Мама показала зубки?

Его сарказм сейчас неуместен.

Варя 11:02

Значит, я приду к тебе.

Виктор 11:02

Что? Нет. Я не гостеприимен.

Варя 11:02

Жди. Скоро буду.

Отрываюсь от компьютера и начинаю собирать вещи. Не для переезда, конечно, а для временного отпуска. Я устала от своей семьи. Устала от запретов и упреков. Устала от этих стен. Мне в прямом смысле не хватает воздуха. Только у Звягина получается отвлечь меня от угнетающих мыслей, пусть не самыми хорошими способами.

Набив рюкзак вещами, я незаметно проскакиваю мимо кухни, где извергается моя мать, но натыкаюсь на Арину. Прикладываю палец к губам, и малышка понимающе кивает. Целую ее в лоб и покидаю квартиру. Куртку и обувь надеваю в подъезде. Только оказавшись на улице я вспоминаю, что забыла выключить ноутбук.

Виктор 11:03

Не вздумай появляться, Тарасова. Я не шучу.

Виктор 11:05

Мне не до тебя, слышишь?

Виктор 11:10

Идиотка, ты уже вышла из квартиры, да? Плевать. Я не открою.

Виктор 11:13

Бестолочь…

* * *

Настойчиво долблюсь в дверь, позабыв о манерах. Звягин моментально открывает. Упирается локтем о косяк. Пренебрежительно поджимает губы, проходится по мне взглядом. Фыркает.

– Бестолочь, – цедит он сквозь зубы. – Так и мечтал сказать тебе это в лицо.

Я закатываю глаза и проползаю под его рукой.

– Не надейся, Звягин. Я не уйду.

– Я уже это понял.

Он закрывает дверь, а я по-свойски расстаюсь с верхней одеждой. Все крючки шкафа заняты, поэтому я бросаю куртку на пол. На глаза сразу же попадаются спящий на кухонном столе мужчина – отец Вити. Мне доводилось общаться с ним, когда я имела глупость принести Звягину домашнее задание. Было очевидно, он больной человек, но показался мне добрым, что не скажешь про его сына.

– Не обращай внимания, – отмахивается Витя, проследив за моим взглядом. – Он сражен твой наглостью. Наповал.

– Где твоя комната? – невозмутимо спрашиваю я.

– Ты туда не попадешь. Даже не надейся.

Я не реагирую на его колкость, просто подхожу к первой попавшейся двери и, видимо, непозволительно ошибаюсь. Витя хватает меня за запястье, когда я тянусь к дверной ручке. Буквально за секунды он пришел в бешенство.

– Нельзя, – рычит он. Часто дышит. Дышит. Но, заметив мой испуг, быстро успокаивается.– Что это? – спрашивает, когда замечает ожог на руке.

– Сигарета.

– Мама?

– Да, ей позвонили из школы.

– И ты решила, что никотин тебя выручит?

Я киваю.

– Ладно, пойдем.

Он тащит меня в свою комнату. Здесь очень мрачно: темные занавески, плакаты на стенах, разбросанные вещи, неаккуратные стопки CD-дисков. Но кровать заправлена идеально, будто Звягин вовсе не спит. Бардак не обошел и его комнату. Кажется, что жители этой квартиры никогда не держали тряпку в руках. Впрочем, беспорядок объясняется отсутствием женщины в доме.

Тут же ловлю себя на мысли, что могла разозлить Витю тем, что попыталась пробраться в комнату его матери. Покойной матери. Она умерла при пожаре.

– Чем займемся? – спрашиваю я, бросив рюкзак на кровать.

Звягин усаживается за компьютер и демонстративно отмахивается.

– Если ты думала, что сейчас я буду выслушивать тошнотворное нытье, о том какие злые твои предки, а потом убаюкивать в объятьях под слезливый фильм, то ты промахнулась. Мимо, Тарасова.

– Даже не думала об этом, – лгу я. – Я сама не в восторге от твоей компании.

– Тогда можешь посидеть в подъезде. Я вынесу тебе чай.

– Я предпочитаю кофе.

– Прекрасно. Угостись им у себя дома.

– Нет. Я останусь. Так как я условно твоя девушка, что похоже на безумие, то имею право находиться здесь.

– Заметь, условно.

– Не цепляйся к словам.

Несмотря на пугающую обстановку, чувствуя себя на удивление комфортно. Я сажусь рядом и пытаюсь заглянуть в монитор. Звягин резко двигает меня и я падаю с кровати. Молча проглатываю его грубость и подхожу к стопке дисков.