Мотылёк

Ресторан, ранее убыточный, быстро приобрел известность. С помощью напарницы, очень красивой девушки-индианки по имени Дая, Индара обслуживала многочисленных посетителей, спешивших к нам отведать китайской кухни. Стали нашими завсегдатаями и беглые каторжники. Те, кто имел деньги, платили за обед, а кто был без денег, ели бесплатно.

– Накормишь голодного человека – будет удача, – сказал Квик-Квик.

Все вроде хорошо, но вот загвоздка – блеск и привлекательность наших официанток, особенно Индары. Обе выставляют напоказ свою прелестную грудь, прикрытую только легкой газовой тканью платья, боковой разрез которого при некоторых движениях обнажает еще и ножку вплоть до самого бедра. Американские, английские, шведские и норвежские моряки зачастую по два раза на день захаживают к нам, чтобы перекусить и насладиться зрелищем. Друзья называют мое заведение рестораном «подглядывающих котов». Ну что ж, а я хозяин ресторана. Для всех я стал боссом. В ресторане нет кассы, и официантки сдают выручку мне, а я складываю ее себе в карман. Я сам и рассчитываюсь, если требуется сдача.

Ресторан открывается в восемь вечера и работает до пяти или шести утра. Стоит ли говорить, что к трем часам у меня собираются проститутки со всего квартала. После хорошей ночи они приходят в ресторан со своими сутенерами или клиентами съесть цыпленка карри или салат из зеленой фасоли. Пьют пиво, предпочитая английское, виски, местный ром с содовой или кока-колой. Ресторан стал местом встречи для беглых французов, а я, будучи сам в бегах, стал и советчиком, и судьей, и доверенным лицом для всей колонии каторжников и ссыльных.

Случались в связи с этим и неприятности. Однажды коллекционер бабочек рассказал мне, как он охотится за ними в лесу. Сначала вырезает бабочку из картона, затем сверху наклеивает крылья той, какую хочет поймать. Свою бабочку он крепит к концу метровой палки. На охоте держит палку в правой руке и своеобразными движениями имитирует полет настоящей бабочки. Местом охоты он всегда выбирает лесные полянки, открытые солнечным лучам. Ему известен срок выхода из куколок для каждого вида. Есть такие виды бабочек, которые живут не более двух суток. Когда солнце начинает пригревать, только что вышедшие из куколок бабочки, увлекаемые инстинктом продолжения рода, устремляются к свету. Они издалека примечают особь своего семейства и быстро спускаются вниз. Если бабочка-приманка самец, к ней подлетает самец, чтобы поспорить за территорию. Мой приятель держит в левой руке сачок и не упускает момента поймать ее. В сачке имеется верхний пережим, куда и попадает бабочка. Ловцу нечего бояться, что она улетит, – он может продолжать охоту.

Если приманка – самочка, самцы летят к ней на спаривание. Результат тот же самый.

Самые красивые – ночные бабочки или мотыльки. Но внизу, у самой земли, очень трудно встретить хотя бы одного с непопорченными крыльями, так как они часто натыкаются на различного рода препятствия. Почти у всех крылья поцарапаны. Поэтому он лезет за ними на верхушку большого дерева и берет с собой рамку с натянутой на нее белой материей и карбидную лампу.

Получается как бы экран с нижней подсветкой. Большущие мотыльки с размахом крыльев от пятнадцати до двадцати сантиметров садятся на белое полотно. Остается только быстрым и сильным приемом придушить его, но при этом не раздавить тельце. Нельзя давать им трепыхаться, иначе попортятся крылья и цена на них упадет.

У меня на витрине всегда лежали небольшие коллекции бабочек, насекомых, маленьких змей и вампиров. Покупателей было больше, чем товара. Поэтому цены держались высокие.

Один американец показал мне бабочку с нижней парой крыльев стального и верхней парой светло-голубого цвета. Он заплатит пятьсот долларов за такой экземпляр. Это двуполая особь, или гермафродит.

Я поговорил с охотником, и он сказал, что однажды ему такая попалась и он продал ее за пятьдесят долларов. Позже один серьезный коллекционер его предупредил, что она стоит не меньше двух тысяч.

– Папийон, янки хочет тебя облапошить. Он считает, что ты дурачина-простофиля. Если бы этот экземпляр стоил полторы тысячи, он и то бы нажился на твоем невежестве.

– Ты прав. Выходит, он мерзавец. А что, если нам его облапошить?

– Каким образом?

– Надо, например, бабочке женской особи прилепить пару крыльев мужской, или наоборот. Сложность в том, как их закрепить, чтобы не было заметно.

После нескольких неудачных попыток нам прекрасно удалось прилепить пару мужских крыльев к великолепному экземпляру барышни – так, что комар носа не подточит. Мы сделали тончайшие боковые надрезы и вставили в них концы крыльев, смазав их прозрачным раствором балаты. Держит хорошо. Бабочку можно поднимать за ложные крылья – и они не отрываются. Я подсадил бабочку под стекло к другим из коллекции стоимостью около двадцати долларов, будто бы ничего не заметив. Наживка сработала. Стоило американцу увидеть свою мечту, как он тут же подошел ко мне и нахально протянул двадцать долларов за всю коллекцию. Я сказал, что уже пообещал коллекцию одному шведу, который попросил меня ее отложить.

В течение двух дней американец раз десять вертел в руках эту коробку. В конце концов он не выдержал и обратился с предложением:

– Я покупаю одну бабочку из коллекции. Даю двадцать долларов. Остальные остаются у вас.

– А что необычного в этой бабочке? – Я стал внимательно изучать ее. И спохватился: – Да это же гермафродит!

– Что вы сказали? Да, пожалуй. Поначалу я был не совсем уверен. Под стеклом не очень-то разглядишь. Позвольте вынуть?

Он стал рассматривать ее со всех сторон и под разными углами.

– Сколько хотите?

– Помнится, вы сами говорили, что подобный экземпляр стоит пятьсот долларов?

– Говорил и еще раз повторяю. И охотников предупреждал, что не собираюсь наживаться на их неосведомленности. Бабочка стоит этих денег.

– Значит, пятьсот.

– Покупаю. Отложите для меня. Держите шестьдесят и дайте расписку в получении аванса за покупку. Завтра принесу остальную сумму. Прошу вас, уберите ее из коробки.

– Хорошо. Она ваша. Я ее припрячу. Вот расписка.

Точно к открытию к дверям ресторана подкатил «линкольн». Из машины вылез американец. Он снова принялся рассматривать бабочку, но на этот раз с помощью небольшой лупы. У меня ушла душа в пятки, когда он стал переворачивать ее верх тормашками. Довольный, он оплатил покупку, положил бабочку в свою коробку, попросил другую расписку и с этим уехал.

Через пару месяцев меня замела полиция. По прибытии в участок я получил разъяснение, что арестован по обвинению в мошенничестве. На меня заявил некий американец. Шеф полицейского участка добавил по-французски:

– Речь идет о бабочке, которой вы приклеили крылья. Обманным путем вы, кажется, продали ее за пятьсот долларов.

Часа через два приехали Квик и Индара и привезли с собой адвоката. Адвокат хорошо говорил по-французски. Я ему объяснил, что ничего не понимаю в бабочках: я не охотник и не коллекционер. Я продаю коробки и этим оказываю услугу охотникам за бабочками, которые являются моими клиентами. А янки сам предложил купить эту бабочку за пятьсот долларов, лично я ему ничего не предлагал. И между прочим, если бы бабочка оказалась подлинной, как он и полагал, то вором следовало бы считать его, поскольку цена такой бабочки около двух тысяч долларов.

Через два дня состоялся суд. Мой адвокат выполнял роль и переводчика. Я повторил свои показания. Надо отдать должное адвокату: при нем оказался каталог цен на бабочек. По книге цена такого экземпляра составляла свыше полутора тысяч долларов. Американец проиграл иск. Он вынужден был оплатить судебные издержки, гонорар моему адвокату и двести долларов сверх всего.

Отпраздновать мое освобождение каторжники и индусы собрались все вместе. Пили домашний аперитив. Из семьи Индары все как один были на суде. Они очень гордятся, что породнились с таким большим человеком, правда гордость пришла после моего оправдания. Но они не так уж глупы, чтобы сомневаться, что это я приклеил крылья.