Мой адрес – Советский Союз! Тетралогия

Глава 30

Полина захотела ехать поездом. Не знаю, с чем это было связано, она так толком и не объяснила. Хочу – и всё! Может быть. После прерванной беременности в её душе поселился какой-то страх. Хорошо, что сказала она мне об этом заранее, и я успел похлопотать насчёт билетов на поезд «Свердловск Пасс. – Кисловодск».

Накануне отъезда пригласили в областной спорткомитет. Для чего – не сказали, поэтому мучился в неведении. Но вроде ничего такого не накосячил, вряд ли будут за что-то сношать. Действительно, никто меня журить не собирался, напротив, вручили конверт с цветными фотографиями с награждения. На одной я жму руку Брежневу, на второй генсек вручает мне коробочку с наградой, на третьей стоим и оба улыбаемся в камеру. Каждая – в трёх экземплярах. У, жмоты, могли бы и по пять штук прислать. А ещё лучше негативы, но это я уже размечтался.

Дома по экземпляру сунул в пока ещё не столь пухлый семейный фотоальбом, а фото, где мы жмём с Леонидом Ильичом друг другу руки, отнёс в фотоателье, где мне его увеличили. Будет висеть на стене в «наградном углу», по соседству со стойкой с Кубками. Медали я хранил под замком, в небольшом, купленном с рук сейфе. Там же хранились наличные и украшения Полины из золота и с драгоценными камешками, которых было пока не столь много, но, думаю, со временем их число точно увеличится.

Дорога заняла два дня и 12 часов. Зато в СВ, в купе на двоих. Только я и моя жена. В дорогу, чтобы не скучать, взяли парочку книг и стопку журналов, а на каждой крупной станции я покупал свежие газеты. Хотя лучшее лекарство от скуки я себе представлял слегка по-другому, но лезть к Полине в данный момент как-то не рисковал.

Ходили в вагон-ресторан… А что, могли себе позволить, тем более что я как раз перед отъездом зашёл в своё отделение Сбербанка, снял малость наличности, а большую часть, как обычно, перевёл на срочный вклад. И хоть Полина для похода в вагон-ресторан особо и не красилась, и одевалась довольно скромно, а всё равно выглядела на миллион. Это можно было определить в том числе по глазам мужчин, которые встречались нам в коридорах вагонов, тамбурах и самом вагоне-ресторане. Даже присутствие вторых половинок не мешало им бросать плотоядные взгляды в сторону моей жены.

Инкогнито нам удавалось сохранять недолго, да мы и не особо маскировались. Проводница узнала Полину, а меня пассажир из соседнего купе, оказавшийся любителем бокса. Я мимо него, курившего у приоткрытой фрамуги, проходил в туалет, а на обратном пути он меня тормознул.

– Извините, вы случайно не Евгений Покровский?

На вид ему было под шестьдесят, привлекал внимание белесый шрам, протянувшийся от правого виска к подбородку. Хотел было буркнуть, что нет, обознался он, но почему-то сказал другое:

– Он самый. Вам автограф или фото на память?

И улыбнулся, показывая, что это шутка. Тот тоже улыбнулся:

– Да нет, ни автографа, ни фото мне от вас не нужно. Просто я в прошлом, ещё до войны, занимался боксом, и конечно же, смотрел трансляции из Мюнхена, ну и как вы в финале того кубинца… Здорово вы его отделали!

– Спасибо! – совершенно искренне поблагодарил я, собираясь пройти мимо к своему купе.

– Простите, что задерживаю вас… Вы, как я заметил, с супругой, а она, как заметила моя жена – Полина Круглова, верно?

– Теперь она будет выступать под фамилией Покровская, – признался я.

– Ага, ясно. А вы, как я понимаю, в Кисловодск с ней направляетесь? Наверное, на отдых?

– На отдых, но нам дальше, в Пятигорск, из Кисловодска на автобусе.

– Так и мы с супругой в Пятигорск! А вы случайно не в «Санаторий имени Лермонтова»?

– Случайно туда.

– Надо же, и мы с Антониной туда заселяемся, у нас путёвка на двоих с 12 по 22 октября. А у вас, если не секрет?

Н-да, интересно, насколько приставучим окажется попутчик, не достанет ли он нас за время отдыха? Хотя, думаю, нас всё равно узнают и хватит по нашу душу любопытных, которые будут за нами ходить тенью.

– И мы на такие же числа, – пробормотал я со вздохом.

В глазах незнакомца мелькнула улыбка.

– Наверное, подумали, что теперь-то уж точно от меня не отделаетесь, – он усмехнулся. – Обещаю не докучать… Кстати, получается, вы представились, а я нет. Гурьев Валериан Васильевич, подполковник запаса.

– Воевали? – спросил я, с запозданием подумав, что вопрос мог оказаться не совсем корректным.

– Приходилось, – после небольшой паузы ответил он.

Видно было, что собеседник не горел желанием делиться воспоминаниями, я и не стал настаивать. Может, ему больно вспоминать то, что пришлось когда-то пережить. Да и шрам на лице… Может, и в уличной драке получен, ножом или «розочкой» от бутылки, но я всё же склонялся к мысли, что это – память о войне.

В общем, иногда мы с ним и его супругой Антониной Григорьевной пересекались то в коридоре, то в вагоне-ресторане, куда они тоже выбирались отобедать или отужинать. Жена его оставляла приятное впечатление. Видно было, что пережила вместе с мужем немало, наверняка помоталась вместе с ним по стране, а может, и за её пределами.

Вместе вышли на станции Кавказских Минеральных Вод, где сели на электричку до Пятигорска. Вместе заселялись в санаторий, только что корпуса разными оказались, у нас 7-й, а у них 3-й.

Осень добралась уже и сюда, в предгорья Кавказских гор. В зелёной листве местами виднелись жёлтые и красные пятна, но в целом погода стояла тёплая, по меркам Урала считай, что летняя, хотя и у нас в Свердловске температура летом порой бывает под сорок.

Санаторий располагался в самом Пятигорске, недалеко от центра, окружённый парковой зоной. Сам Пятигорск лежал у подножия горы Машук, где 15 июля 1841 года был смертельно ранен на дуэли поручик Лермонтов, взиравший на отдыхающих с портрета в фойе санатория. Не довёл его до добра язык, словно бы искал он смерти, и таки нарвался. А Мартынову, вступившемуся за честь сестры, до конца жизни пришлось стать изгоем, да и по сей день его имя мешают с дерьмом. Не знаю… Думаю, на месте несчастного Мартынова я бы тоже вызвал наглеца на дуэль. Ну или морду как минимум набил, невзирая на гениальность оппонента.

Из вручённого нам буклета мы выяснили, что имеется тут в наличии. Верхняя радоновая лечебница, станция канатки (кстати, канатная дорога была сдана в эксплуатацию всего год назад), три бювета с минеральной водой, парк «Цветник», «Емануэлевский парк» с ротондой «Эолова арфа», недалеко находится знаменитый «Провал», вошедший в историю благодаря Ильфу и Петрову, «Бесстыжие ванны» и «Верхний рынок».

Номер нам достался двухместный, две кровати я сдвинул и получилась одна, а чтобы дежурная по этажу не возмущалась – задобрил её коробкой купленных в буфете конфет.

Санузел оказался совмещённым, что нас, урождённых пролетариев, ничуть не напугало. Телевизора, правда, не было, он стоял на первом этаже каждого корпуса. У нас он был чёрно-белый. Как я позже выяснил, и в других корпусах тот же самый ящик стоял под названием «Горизонт-101». Большой и относительно новый, их вроде бы не так давно начали выпускать.

Питание было организовано в 4-м и 7-м корпусах, так что нам в этом плане повезло – не нужно далеко ходить. Торцевая стена столовой была украшена мозаичным панно, изображавшим грудастых и румяных пейзанок с платочками на головах во время сбора винограда. Похоже, по задумке авторов произведения, оно должно было улучшать пищеварение. Каждый столик был пронумерован, мы оказались закреплены за № 16. Здесь мы соседствовали с супружеской четой из Ростова-на-Дону. Мужчина представился как Виктор Павлович, инженер в каком-то Ростовском НИИ, его жена Виктория Васильевна (надо же, с мужем практически тёзки, отметил я про себя) трудилась там завлабораторией, потому и путёвку им дали на двоих от института. Нас узнали. То есть Полину Виктория Васильевна срисовала сразу, пусть моя жена и не красилась, как перед съёмками. То, что Полина Круглова замужем, нигде особо не афишировалось, и меня парочка сразу не признала. Виктор Павлович не был большим любителем бокса, да и спорта вообще, трансляции с Олимпиады смотрел мельком.