Мой ангел-хранитель

– Должен сказать, мне жаль, что моя дочь не стала твоей женой… А стала женой этого несносного Локи. Так уж распорядились норны, так уж сложились законы. Поступки твоего брата принесли много бед Асгарду, и я не стану для вас очередной бедой, хотя по всем принципам должен был. Вы нам очень сильно помогли, и именно поэтому я предпочту забыть о неудачном замужестве моей дочери. Возможно, тебе покажется, что я не очень хороший отец, но я отменный правитель, которому не нужна новая война. Я лишь требую, чтобы Сигюн возвратили домой. Именно поэтому с вами я отсылаю свою жену, княжну Бриггиту. Сам оставить Ванахейм я не могу, а она заберет Сигюн. Подальше от этого мерзавца. Надеюсь, ты не откажешь моей жене в услуге прибыть в Асгард?

Тор не знал, что отвечать морскому владыке. Его речь звучала несколько сердитой, но решительной. Богу грома показалось, что его собственный мир только что висел на волоске от войны, и он поражался такому милосердию Ньёрда. В качестве наказания он просто желает забрать Сигюн в Ванахейм, но этим поступком он накажет только свою дочь… Локи для неё дороже жизни. Мало того, выходит, что родители девушки не знают о том, что их дочь родила ребенка, сына от Локи, иначе бы царь обмолвился об этом. Тор сейчас стоял будто на распутье, он метался между решением сообщить ли о рождении младенца сейчас, или пусть Бриггита сама все узнает и примет решение. Стоит ли влезать в отношения дочери и родителей? Громовержец не хотел этого делать. Он доставит ванскую правительницу в Асгард, а там все будет так, как будет. Однако что-то подсказывало ему, что Сигюн ни за что не вернется назад.

– Тор, ты меня слышишь?
– голос Ньёрда вытянул Бога грома из размышлений.

– Да. Конечно же, не откажу. С великим почтением доставлю вашу жену в Асгард.

– Огромное спасибо. Кстати, как Один расправился с Локи? Суд уже был?
– осведомился царь, состраивая серьезное лицо.

– Локи сидит в тюрьме, - отозвался громовержец, опуская глаза.

– Это прекрасно. Такому ничтожеству, как он, самое место в подземелье.

– Приветствую, принц Тор, - послышался у входа звонкий голос женщины. Одинсон обернулся, увидел княжну Бриггиту, что царственной, плывущей походкой, словно изящная лебедь на воде, приближалась к ним. Её длинные золотистые кудри красиво ниспадали с плеч, изогнутую талию облачало голубое платье с позолоченным воротом и рукавами, на запястьях её красовались золотые браслеты, тонкую шею венчали бусы. Её одеяние стелилось по полу, и женщине приходилось приподнимать его, чтобы свободно и прямо идти. Княжна ничуть не изменилась, была все такой же красивой, и даже легкие морщинки на лице ничуть не старили её, их почти затмевала легкая косметика, подчеркивающая прелести её изумительного лица.

– Добрый день, почтенная княжна, - громовержец поклонился высокородной даме.

– Дорогая, - Ньёрд поцеловал жену в губы.
– Сын Одина доставит тебя в золотую столицу.

– Благодарю тебя,- с легкой улыбкой княжна поклонилась Тору.

– Не за что.

– Слишком давно я не видела своей дочери Сигюн, не было возможности, чтобы хоть как-то с ней связаться. Да и делать в Асгарде ей больше нечего, - последние слова дамы прозвучали высокомерно и строго.

– В таком случае, почтенная княжна, вам следует собираться. Мы прямо сейчас отправляемся в путь, воины устали, они очень ждут возвращения домой, - сообщил Тор.

– Как? Разве вы не останетесь на высокий пир? Должны же ваны отблагодарить вас, мы вам признательны за вашу неоценимую помощь, - с удивленным сожалением сказал Ньёрд. Он по натуре своей добрый душой, и ему в действительности было жаль, что асагрдцы уйдут просто так, без особого празднования.

– Благодарствую, Великий Ньёрд, но нам пора отправляться в Асгард. За ваши приготовленные дары, что не будут приняты нами сегодня, я прошу прощения, но лучшим подарком для нас всех будет возвращение домой, - громовержец еле заметно улыбнулся, пожимая руку правителя.

– Тут я с тобой не поспорю. В таком случае, желаю вам счастливого пути, передай мою незримую благодарность своему отцу, а вас, - Ньёрд перевел взгляд на жену, - я жду через три дня.

– Хорошо, - отозвалась женщина, мягко целуя мужа в морщинистую щеку на прощание.

– Ещё раз удачи, - напоследок Ньёрд обнял Одинсона, а затем проводил их до парадного коридора.

Они сравнительно быстро вышли из дворца, хотя Тору казалось, что он блуждал по окрашенным морским цветом коридорам довольно долго. Видимо, глаза его слишком уж пристрастились разглядывать необыкновенные красоты обители Ньёрда.

– Ваше Величество, может быть не стоит забирать Сигюн домой? Есть причины, о которых вы не знаете, и по этим причинам она не захочет уходить, - Тор все же решил попытаться как-то сбавить напор княжны, которая сердито покосилась на Тора в ответ.

– Локи посадили в тюрьму, и только благодаря милости Одина Всеотца Сигюн не прозябает там вместе с ним, хотя по закону должна была нести наказание, а если бы его приговорили к смертной казни, ты представляешь, что бы было? Про мидгардскую войну я вообще ничего не говорю. Сигюн ведь была с ним? Он потащил её туда и подверг её жизнь большой опасности. О каких причинах ты говоришь, Тор?

– Нет, вы много не знаете… - громовержец хотел возразить, но княжна прервала его.

– Я знаю, что моей дочери там не место!
– Голос дамы был очень грубым, нотки злобы еле сдерживались в нем, и она старалась выглядеть угрожающей, чего просто не возможно не заметить. Голос и взгляд её были решительными. Не дождавшись, когда Одинсон вымолвит ответ, пока усядется на своего жеребца, Бриггита помчалась на длинноногом скакуне к выезду из столицы. Одинсон опешил от подобных слов, и ему оставалось лишь наблюдать, как силуэт женщины, что сидит верхом на лошади, удаляется все дальше.

========== Глава 38 ==========

…Он даже не сомневался, что вернется сюда, что снова окажется запертым в четырех белых стенах. Теперь приходить второй раз сюда и видеть, как стекло пропитывает золотая сетка магии, - уже не так сложно. Единственный осадок, который до сих пор тлеет в душе трикстера - это осадок, оставленный от слов Всеотца, оставленный криками и мольбами жены, оставленный обликом матери, что пришла на суд, что снова сделала попытку поговорить с приемным сыном. “Сыном”, - произнося про себя это слово, Локи ухмыляется горько, печально. Он даже представить не мог, что жалкое сочетание букв может наносить такой урон душе. Был сыном - теперь узник, теперь изгнанник на всю свою вечную жизнь. Ему казалось странным, что Один изменил своим словам и истинным мыслям, засадив в клетку опального безумца, страшного преступника. Ведь, по мнению царя, маг был рожден, чтобы умереть.

“Так что же не убил? Что же не прислушался к мнению народа? Что же не казнил меня на глазах Фригги, на глазах Тора, на глазах Сигюн и всего Асгарда? Пожалел?.. Пожалел…, - раздумывает трикстер, снова искривляя тонкие губы в улыбке.”

Локи прогуливается от стены до стены. Голова его опущена вниз, руки сцеплены за спиной, взгляд задумчивый, он блуждает где-то в себе, блуждает в своих мыслях и блуждает очень давно, никак не выйдет на прямую дорожку, где рассыпаны ответы на его вопросы. Он садится на кровать, закрывает бледное лицо ладонями - перед ним тьма, густая, липкая, но… долгожданная.

– Локи, - мягкий, дрожащий голосок, который так осторожно и ласково зовет его по имени, и магу кажется, что этот голос грезится ему, он разрезает темноту перед его глазами, впивается в его слух, вливается в его разум сладостным медом. Локи оборачивается на родной голос, видит её возле стекла. Нет. Видит их возле стекла.

Тонкая, изящная девушка, низенькая ростом, с распущенными белокурыми косами, что расстилаются по её спине, спадают с плеч, стоит прямо перед ним. На аккуратном личике её виднеется радость, а пухленькие губки силятся улыбнуться, но боятся. Боятся спугнуть эту минуту счастья, когда она снова видит перед собой любимого супруга. И губки её лишь подрагивают в улыбке, а голубые глаза светятся ярче, чем солнце на небесах, ярче, чем звезды. Локи переводит взгляд на малыша, которого Сигюн нежно держит на своих руках. Колдун не верил своим глазам, не верил, что наконец видит это чудо, что наконец видит своего сына. Ребенок улыбается, теребит маленькими ручками пуховое одеяло, в которое укутала его заботливая мама. Черные, как крыло ворона, волосы уже стали длиннее, и челка еле спадает на глаза. В зеленых глазах маленького Нари проскальзывают те же блики лукавости и игривости, и Локи узнает их. Сейчас ему казалось, что он смотрел в зеркало, где видел себя совсем младенцем.