Мой безумный Новый год

Так уж повелось, что мужчины в моей жизни никогда не задерживались. Кого-то забирала смерть, кто-то уходил сам из-за своей трусости. Кого-то мне пришлось оставить самой, подарив осколки своего сердца и последней надежды, что я всё-таки могу быть счастлива. Банально по-женски счастлива – когда ты любишь и любима, и «просто милый рядом», как пелось в известной старой песне. Но рядом – это точно было не про нас с Костей. Как, впрочем, и любовь – именно так я думала многие годы. И жестоко ошибалась.

И вот сейчас он готов быть рядом. И любовь… она тоже есть. Та самая любовь, которую я не могла поставить вместе с Захаровым в одно предложение. Вот только этого уже было недостаточно. Роковая несвоевременность – это то, что можно сказать про наши странные отношения с Костей. Когда счастье могло стать явью, если бы не тысяча «но»…

– Слишком много ошибок, Кость, - тихо говорю я. – Слишком много недомолвок, недопонимания между нами, слишком много упущенных возможностей. Я не вижу здесь никакого выхода.

– Лер, можно просто обнулиться. И строить все заново. Вместе – ты и я.

– Поправочка – ты, я и где-то неподалеку твоя бывшая жена с ребенком. Отличный план, Кость! – не могу удержаться я от сарказма.

– Лер, я не хотел вмешивать в этот наш разговор ещё и тему Крис, - Захаров тяжело вздыхает. Медленно, тщательно выверяя каждое слово, пытается донести до меня свою мысль - Но я хочу, чтобы ты знала: Кристина – не тот человек, который умеет нести ответственность за свою собственную жизнь. Про жизнь и воспитание ребенка я вообще молчу… Ты даже не сможешь представить всю степень её глупости и инфантилизма.

– Кость, да будь она хоть трижды безответственной дурой, это не изменит того факта, что она мать! Точнее, что она ей будет!

– Да уж, будет… - горько смеется Захаров, качая головой.

И мне тоже невыносимо горько от того, что все именно так. И горечь эта будто бы уже пропитала каждую клеточку моего тела. Вдвоем из этого тупика нам было не выйти. Только по отдельности – в разные стороны, подальше друг от друга.

– Лер, я бы очень хотел, чтобы в моей жизни всё шло по стандартному сценарию. Но прости – приходится работать с тем, что есть. Мне уже заранее жаль этого ребенка. Потому что он зачем-то выбрал такую семью, как наша с Крис. Мать… Лер, я точно знаю, что смогу дать ребенку гораздо больше, чем Кристина.

– А мне какая отводится в этом роль? Злобной мачехи, которая увела из семьи отца и лишила ребенка родной матери?! Пускай даже плохой и безответственной… - непонимающе уставилась я на Захарова, всё больше сомневаясь в его адекватности. Потому что предлагать мне такое, зная весь мой багаж из прошлого – самонадеянно и глупо. А ещё довольно жестоко. Неужели он этого до сих пор так и не понял?! – Растить твоего ребенка вместе? Ты мне это предлагаешь, да? А ты подумал о том, что я, возможно, никогда не смогу его принять? Никогда не смогу по-настоящему полюбить? Хочешь, чтобы я его возненавидела через какое-то время? Так же, как когда-то возненавидели меня?!

– Лер, не надо смешивать прошлое и настоящее! Это совершенно разные ситуации!

– Нет, Кость. Не надо нам продолжать этот бессмысленный разговор, - отступаю на шаг назад, смахиваю с лица слёзы. Пока мы с Захаровым выясняли отношения, небесная канцелярия разбушевалась ни на шутку, решив засыпать серебром всю округу. Крупные, пушистые снежинки таяли на моих щеках, смешиваясь со слезами. Красивое и одновременно грустное зрелище. – Есть вещи, которые для меня недопустимы! Кость, я росла без родителей, потому что так сложились обстоятельства. Но я не хочу быть тем человеком, который своими руками разрушит семью и лишит ребенка одного из родителей. И я не могу взять на себя ответственность за ребенка, зная, что у меня в душе нет ни грамма любви к нему. Я просто не могу… И если ты и правда меня любишь, то не проси меня об этом. Если ты хотя бы немножко испытываешь те чувства, о которых мне говорил – уходи. Не мучай себя, Кость. Не мучай меня. Дай мне просто улететь домой и хоть как-то попытаться собрать себя заново и встретить это чёртов Новый год…

– Лера…

– Костя, пожалуйста! Хватит!!

И уже шепотом дрожащими руками добавляю:

– Пожалуйста…

Захаров хочет ещё что-то сказать, но осекается, увидев мой умоляющий взгляд. В котором я уже ничего не прячу – ни боль, ни тоску, ни отчаяние. Ни даже то, что на самом деле чувствую к Косте. И какое на самом деле он занимал место в моей жизни все эти годы. И в моём сердце.

Захаров делает шаг вперёд, чуть разводя руки в стороны – но я медленно качаю головой. Я просто не выдержу сейчас этих последних объятий.

Нервно дёргает кадыком, плотно сжимает губы и молча кивает. В его каре-зелёных глазах бездна из отчаяния и боли. Очень много боли… Я никогда не видела Захарова таким, как будто из него разом ушла вся радость и все краски этой жизни. Костя смотрит на меня так, что моё сердце рассыпается на тысячу мелких осколков, каждый из которых хотел сейчас одного – забыть обо всём, как о безумном, страшном сне. И просто остаться с ним.

Но я не могу…

Несколько мгновений мы просто смотрим глаза в глаза. Чтобы хотя бы взглядом прикоснуться друг друга на прощание. Чтобы хотя бы взглядом сказать всё то, на что нам не хватало все эти годы ни времени, ни смелости.

Прикрываю глаза. В лёгких невыносимо печёт от невысказанных слов и от разъедающей меня изнутри боли. С каждой секундой становится всё труднее дышать. И я боюсь, что если так пойдет и дальше, то я просто потеряю сознание прямо здесь рядом с лесом. Заставляю себя через силу делать вдох и выдох. Нужно оставаться в сознании. Чего бы мне это не стоило! Нужно держаться. Потом будет легче. Когда-нибудь будет легче, я знаю…

Сквозь пелену слёз вижу, как Костя скользит по моему лицу долгим, пронзительным взглядом. В котором намешено столько чувств и эмоций, что мне вновь становится трудно дышать. Заглушаю свой очередной горький всхлип и просто наблюдаю, как Костя засовывает руки в карманы пальто, разворачивается и быстрыми шагами уходит прочь. От меня и из моей жизни.

Поднимаю глаза вверх на небо, которое продолжало осыпать серебром всю округу.

Вот теперь всё правильно. С точки зрения морали, общественных норм и моей собственной совести. Моя внутренняя тётка-судья, которая всегда была щедра на суровые приговоры, теперь может быть полностью удовлетворена финалом нашей с Костей истории.

Ведь теперь всё именно так, как и должно было быть изначально. Я – сама по себе. Он – со своей семьей.

Но почему же мне тогда так больно внутри?..

Устремляю взгляд вдаль туда, где заканчивался лес – к заснеженным горным вершинам, что оставались единственным светлым пятном на всю округу среди сгущавшихся сумерек.

Мне нужно побыть одной и подумать, что же делать дальше. Желательно там, где нет лыжников, скучающих без своих питомцев собачников и прочих постояльцев отеля. Там, где никто не сможет увидеть моих слёз. Где наедине с природой буду только я и моя боль.

Ноги непроизвольно делают шаг вперёд в сторону леса. Быстрее, ещё быстрее. Надеваю на ходу свою усыпанную снегом шапку. Но лучше всё-таки так, чем без неё.

А, впрочем, какая уже разница?

Этот же вопрос я задала себе, когда поняла, что заблудилась. Какая разница, даже если я сейчас замёрзну здесь среди царства снега и холода? Что поменяет это в масштабах вселенной? Ничего.