Мой бывший враг
Шрифт:
– Да ничего, – покачала она головой.
Ну а я молчать не собиралась.
– А ты Гарика спроси. И вообще, ты зачем нас… её позвал?
Шаламов обратился к Гарику:
– Что ты ей сказал?
– Да ничего, – улыбнулся Гарик, правда, улыбочка вышла нервная. – Просто спросил, какой у Веры размер… бюста.
– Ты дебил, что ли? – нахмурился Шаламов.
– Да что такого-то? Мы же просто прикалывались, ну. Ты чего завелся, Тёмыч? Чего ты вообще сегодня не в себе?
Шаламов стиснул губы, будто хотел сказать что-то резкое, но сдержался.
– Вер, хочешь пойдем потанцуем?
Внизу как раз играло что-то лиричное, и Верка после его слов моментально воспрянула духом. И даже порозовела вся от удовольствия и смущения. Бедная…
Я решила, что обязательно ей расскажу правду, но чуть позже. Когда уйдем отсюда.
Вера выбралась из-за стола, сунул мне свой клатч и телефон, взяла его под руку. Но, сделав несколько шагов в сторону лестницы, они остановились. Шаламов ей что-то сказал, наверное: подожди. Ну или типа того. Потому что она осталась на месте, а он снова подошёл к нам. Расставив руки по краям столешницы и опершись на них, он наклонился к Гарику и сказал:
– Попробуй ей ещё ляпнуть что-то такое. И про… – он посмотрел на меня, – сам знаешь что… тоже чтоб ни слова.
Он вернулся к Вере, и они вдвоем пошли вниз.
Я почти уверена была, что эти придурки начнут теперь цепляться ко мне. Но нет. Они недоуменно переглянулись между собой и дальше разговаривали так, будто меня здесь вовсе нет.
– Что это с ним? Может, он реально с ней замутить решил?
– Я тебя умоляю, – скривилась Свиридова, хмыкнув: – Шаламов с этой матрешкой? Прикалываешься? Да он просто пожалел бедную овечку.
– Ага, сейчас пойдет её утешит, – с насмешкой поддакнула Клео. – Бонусом к ставке.
– Ну а чего нет-то? Если вон Самарина его бортанула.
Они все покосились туда, где сидела преподша. То есть они все тоже в курсе? Но меня больше взволновала фраза «бонусом к ставке». Что, вообще, это значит? Явно же что-то дурное. Мне хотелось возмутиться, высказать им, какие они больные уроды, но ещё больше хотелось понять, в чем дело, и я пока промолчала, продолжая внимательно слушать их разговор.
– Или она его тогда уж. Так-то матрёшка эта вполне себе зачётная. Я б с такой тоже утешился, – изрек… Никита, кажется. – Если не придираться, то вообще очень даже ничего.
– Несмотря на нулевой стремящийся, – хохотнул Гарик.
– Ну… если с натяжечкой, то да, ничего, под пиво покатит, – протянула насмешливо Свиридова, мстительно косясь на меня. – Не прям ах, но была-то вообще чучело. Помните? Без содрогания не взглянешь. Я даже поначалу сочувствовала Шаламову, как ему, бедному, такое убожество терпеть рядом с собой… Кстати, мы там на что спорили-то, кто помнит?
Парни шикнули, указав кивком в мою сторону. Типа, молчи, здесь лишние уши. Но она, похоже, именно для меня всё это и говорила.
– Шаламов поспорил на Верку? – ужаснулась я.
Никто из парней не отвечал. Ну, конечно, он же велел помалкивать. Впрочем, мне и так стало всё ясно.
– Ну вы и твари, – взяв свою
и Филину сумки, я поднялась с дивана. – И Шаламов ваш – урод.Свиридова, глядя на меня, довольно ухмыльнулась.
– А вы, такие наивные, думали, что Шаламов всерьез будет с этой страшилкой неотесанной…
Она не договорила, потому что к столу подбежала Верка вся в слезах. Схватила меня за руку и надрывно произнесла:
– Уходим отсюда! Скорее!
26
Я, ничего не понимая, поспешила за Филимоновой под смешки осточертевших мажоров. Но она мчалась как подорванная. На лету я успела заметить, как шаламовская преподша, чуть подщурив глаза, наблюдает за убегающей Веркой. Ещё раз мысленно, но крепко выругнувшись в адрес Шаламова, я бросилась догонять Филю.
Поймала её уже на первом этаже, возле гардероба. Она, всхлипывая, судорожно искала по карманам номерок.
– Он у тебя здесь, – протянула я клатч. – Вер, давай зайдем в уборную. У тебя тушь потекла.
Но она как будто едва меня слышала и мало что понимала. Я взяла её под руку и практически затащила в дамскую комнату. Про это место иначе и не скажешь, так здесь было роскошно и просторно. Даже диван имелся. И никаких посторонних ушей и глаз.
Верка, всхлипывая, смыла с себя макияж, промокнула лицо бумажным полотенцем.
– Давай немного посидим, – я подвела её к кожаному дивану. – Ты успокоишься, потом вызовем такси. Хорошо?
Она послушно кивнула и дала себя усадить. Её уже не потряхивало, как пять минут назад. Наоборот, она вся как-то сникла и потухла. Даже плечи опустились вниз.
– Вер, что произошло? – обняла я её за плечи.
Филя ответила не сразу, с минуту сидела и смотрела перед собой застывшим тусклым взглядом. Я даже думала, что она меня не слышала или не понимала. И ничего внятного от неё я сейчас не добьюсь. Но она вдруг с горестным стоном произнесла:
– Тань, я такая дура…
– Да что случилось-то? И где этот твой герой-любовник? Это он тебя обидел?
Верка качнула головой.
– Тогда что? Ты же с ним ушла!
– Он меня не любит, вот и всё.
– Это он тебе сказал?
Она кивнула. Потом зажмурилась, закусила губу. Подбородок её мелко затрясся. Черт, она только успокоилась и опять…
– Вер, ну фиг с ним. Не стоит он твоих слез. Он – вообще козел. А ты умная, хорошенькая, классная…
– Я – дура, – всхлипнула она. – Идиотка просто. Я так опозорилась…
– В смысле?
– Я… блин, мне так стыдно, ужас… Я думала, что нравлюсь ему… ну раз он позвал меня и вообще… пока мы танцевали, он со мной так ласково разговаривал… спросил, не сильно ли меня обидели его друзья… обещал, что разберется с ними… и я такая: «Спасибо»… И поцеловала его… сама! Представляешь, какой ужас!
Я, конечно, слегка опешила. Верка в этих делах была неискушенная и очень скромная. Даже разговаривать на эти темы стеснялась. И ту вдруг такой подвиг… Но выказывать удивление не стала.