Мой чужой дом
Шрифт:
– Билл, ты не прогуливался этой ночью в моих краях?
– В твоих краях? – удивляется он. – Нет. А почему ты спрашиваешь?
– Да так, просто… Видела похожего на тебя мужчину, вот и все.
– Он тоже был сногсшибательно красив и великолепно одет?
Я невольно расплываюсь в улыбке, меня начинает отпускать.
– Кстати, почему ты в черном платье?
– Ходила на похороны Элисон, – объясняю я.
– Точно! Я и забыл, что похороны сегодня! – Билл сжимает мои плечи в теплых ладонях. – Как ты? – Под ласковым взглядом его светло-карих глаз, обрамленных короткими лучиками
Ну как можно заподозрить Билла?! Видимо, даже собственным мыслям нельзя доверять. Я кидаюсь на Флинна, сомневаюсь в Билле, нервничаю из-за комментариев читателей… Из-за моего попустительства все выходит из-под контроля. Пока я пытаюсь подобрать слова, на глазах, как ни глупо, выступают слезы.
– Да, тяжелый день, – вздыхает Билл, избавляя меня от необходимости отвечать.
За спиной скрипит лестница – спускается Фиона: в пижаме, очках, темные волосы растрепаны и вьются, будто с них только что стянули заколку. До чего она похожа сейчас на мать! Я молча рассматриваю ее, изучая прямую линию носа, морщинки под глазами…
– Услышала твой голос. Думала, показалось…
– Извини, что заявилась без предупреждения.
Щелчком пальцев сестра решительно прерывает мои извинения.
– Ты же с похорон! Как все прошло? – Она целует меня в щеку.
– Саму службу я пропустила… – смущенно говорю я.
– Как?! – удивляется Фиона.
– Отравилась. Грешу на пасту с морепродуктами. В результате уснула прямо на полу в ванной.
– Боже, Эль! Почему нам не позвонила?!
– Не было сил даже спуститься к телефону.
– Ты голодна? Могу поджарить тосты, – предлагает Билл.
– Спасибо, не надо. Перекушу дома.
Он неодобрительно качает головой, однако не настаивает.
– Ладно, девочки, оставляю вас наедине, – объявляет Билл, взглянув на часы. – Пойду поглажу рубашки на неделю.
– Билл, не надо! Не позорь меня перед сестрой! – восклицает Фиона.
– По-моему, она в курсе, почему я на тебе женился – уж не ради твоих талантов по части домашнего хозяйства. – Он на прощание чмокает меня в щеку. – Пока!
Я слышу его глухие шаги по ступеням, скрип двери в спальне. Затем плюхаюсь в кресло, подобрав под себя ноги.
– Выглядишь ужасно – краше в гроб кладут, – взглянув на меня, произносит Фиона.
– Продолжай, не стесняйся! – усмехаюсь я.
– Билл рассказал, как ты блистала в передаче «Сонная закупка».
– Гнусная клевета. Я устала. Просто прикрыла глаза перед тем, как тронуться.
– А водить в таком изнуренном состоянии безопасно?
– Со мной полный порядок, – отрезала я.
Окинув меня недоверчивым взглядом, сестра садится на другой край дивана и меняет тему:
– Как Флинн?
– Я опоздала в паб на четыре стакана виски, – усмехаюсь я.
– Плохо.
– Он вдруг вспомнил об аборте.
– Господи! – восклицает Фиона. – Два года ты пыталась с ним это обсудить – и он дожидается похорон. Самое время!
– Знаю…
– Значит, он не поменял мнение? Не смягчился?
Я мотаю головой.
– Нет. И я его понимаю. Правда. Не то чтобы он против абортов в целом… просто он…
– Против вранья? – подсказывает она.
Я
киваю.– Выходит, если бы не аборт, вы бы не развелись?
Узнаю Фиону: бьет не в бровь, а в глаз. Разумеется, браки распадаются не из-за одного-единственного промаха, но иногда, наверное, и его достаточно – сразу замечаешь трещины, на которые раньше не обращал внимания.
– Выходит, так.
– Жалеешь?
Глаза у меня лезут на лоб.
– Ты спрашиваешь, жалею ли я об аборте?!
– Да.
– С тридцати лет я безуспешно пытаюсь забеременеть – расплата за ошибки десятилетней давности. Мой брак развалился. Живу одна – ни семьи, ни детей. Конечно, жалею! – Я сокрушенно мотаю головой. – А я-то надеялась, ты поднимешь мне настроение…
– Поднимать настроение – не мой конек.
– Что верно, то верно.
– Как я понимаю, ты не попросила у Флинна ключ от дома? – интересуется она.
– Момент не очень подходящий.
– Пожалуй…
Сестра, поднявшись, поправляет на камине свечу и приминает размягченный воск кончиком пальца. По взгляду, который она на меня искоса бросает, становится ясно – ей хочется продолжить разговор.
Я молча жду.
– Иногда я думаю о твоем аборте… Помнишь, ты спрашивала у меня совета?
Я киваю: еще бы! Я приехала к Фионе в Лондон и уселась на пороге ее дома, ожидая, когда она вернется с работы. Мимо текла река автомобилей, ползли автобусы, у дверей магазинов бурлил поток людей, забегающих за сигаретами или журналами. Прежде я лишь раз навещала сестру, еще в старой квартире на юго-востоке Лондона, которую она снимала с двумя коллегами-журналистами мужского пола. Квартира выглядела запущенной, беспорядком будто подчеркивалось, насколько кипящая здесь работа важнее домашнего уюта. Самой грязной была комната Фионы.
Наблюдая за женщиной, подметающей тротуар у магазина напротив, я думала о Флинне: путешествует где-то в южной части Тихого океана и даже не догадывается, что в теплом уголке моего тела растет, пульсирует комочек клеток с его ДНК.
Беременность настолько не входила в мои планы, что я не сразу сложила два плюс два – постоянную усталость, прибавку в весе и отсутствие менструации. Руки до теста на беременность дошли только накануне. Под вопли бегущей по лестнице соседки: «Куда запропастился чертов телефон?!» – я сжимала в руках полоску, в которой заключалось мое будущее. При виде проступившего голубого плюсика у меня закружилась голова, каким-то образом я очутилась на полу, на четвереньках, упираясь лбом во вздувшийся линолеум.
Кто бы мог подумать, что несколько лет спустя я буду валяться на полу уже другой ванной, сжимая в ладони пустой тест! И так двенадцать раз, тринадцать, четырнадцать…
Кто бы мог подумать, какая тоска меня одолеет, каким сильным станет желание иметь ребенка, ощущать внутри себя легкие, словно трепетание крыльев бабочки, толчки… В какой голод это превратится…
Кто бы мог подумать, что каждый день я буду получать удар-напоминание: в кафе при виде беременной женщины за соседним столиком, при виде матери, застегивающей пальтишко своего малыша, при поздравлении подруги с беременностью вторым, а потом и третьим ребенком…