Мой дедушка - застрелил Берию

Екатерина родила троих детей, которые умерли в младенческом возрасте. Четвертым ребенком был Иосиф.

Иосиф Ирамишвили, один из друзей детства Сталина, рассказывает, что Виссарион был коренастым мужчиной, с черными бровями и усами..."

Так что, мол, объяснял мне читатель, густые брови и усы были у него не от Пржевальского, а от его родного отца - Виссариона Джугашвили.

"Гвоздём" следующего отредактированного мной номера стал материал одного нашего автора из Белоруссии под названием "Послевоенная тайна маршала Жукова", который я извлек из находившейся у меня папки Дворядкина и после мучительных колебаний все-таки запустил в дело. В нем приводились нигде ранее не публиковавшиеся документы, раскрывающие крохоборские наклонности прославленного полководца, притащившего из поверженной Германии чемодан и сундучок с золотом и бриллиантами, а также не поддающееся осмыслению количество всевозможного барахла, хранившегося на даче Г. К. Жукова в подмосковном поселке Рублево, о чем министр госбезопасности Абакумов докладывал в свое время в конфиденциальной записке Сталину.

"...В шкатулке оказалось часов - 24 шт.; в том числе золотых - 17 и с драгоценными камнями - 3; золотых кулонов и колец - 15 шт.; из них 8 с драгоценными камнями; золотой брелок с большим количеством драгоценных камней; другие изделия (портсигары, цепочки и браслеты, серьги)", - писал он 10 января 1948 года о результатах обыска в маршальской квартире и затем переходил к описанию увиденного на даче:

"...В результате обыска обнаружено, что две комнаты дачи превращены в склад, где хранится огромное количество различного рода товаров и ценностей. Например, шерстяных тканей, шелка, парчи, панбархата и других материалов - всего 4000 метров; мехов - собольих, обезьяньих, котиковых, каракульчевых, каракулевых - 323 шкуры, шевро высшего качества - 35 кож; дорогостоящих ковров и гобеленов больших размеров, вывезенных из Потсдамского и других дворцов и домов Германии, - всего 44 штуки, часть которых разложена по комнатам, а остальные лежат на складе; ценных картин и классической живописи больших размеров - 55 штук; дорогостоящих сервизов столовой и чайной посуды - 7 больших ящиков; серебряных гарнитуров, столовых и чайных приборов - 2 ящика; аккордеонов с богатой художественной отделкой - 8 штук; уникальных охотничьих ружей - всего 20 штук. На даче обнаружено 50 громадных сундуков с добром.

Дача Жукова представляет собой по существу антикварный магазин или музей, обвешанный различными дорогостоящими художественными картинами, причем их так много, что 4 картины висят даже в кухне. Есть настолько ценные картины, которые никак не подходят к квартире, а должны быть переданы в государственный фонд и находиться в музее. Вся обстановка, начиная от мебели, ковров, посуды, украшений и кончая занавесками на окнах - заграничная, главным образом немецкая. На даче нет буквально ни одной вещи советского происхождения, за исключением дорожек, лежащих при входе на дачу. На даче нет ни одной советской книги, зато в книжных шкафах стоит большое количество в прекрасных переплетах с золотым тиснением, исключительно на немецком языке. Зайдя в дом, трудно себе представить, что находишься под Москвой, а не в Германии..."

После разговора секретаря ЦК ВКП(б) А. А. Жданова с Г. К. Жуковым маршал, согласно акта от 3 февраля 1948 года, передал Управлению делами Совета Министров СССР 14 описей незаконно приобретенного им трофейного имущества: столовое серебро (ножи, вилки, ложки и другие предметы) - 16 штук, шерстяные ткани, шелк, парча, бархат, фланель - 3420 метров, меха 323 штуки, художественные картины в золоченных рамах, часть из них представляет музейную ценность - 60 штук.

На следующий день в качестве наказания Сталин отправил Жукова в Свердловск.

Заканчивалась эта статья пересказом текста речи Жукова, с которой тот должен был выступить на несостоявшемся Пленуме ЦК КПСС, посвященном развенчанию культа личности Сталина. В этой речи Жуков камня на камне не оставлял от своего недавнего вождя и кумира, называл его плохим военным руководителем, ничтожным стратегом и даже говорил, что Сталин обокрал Суворова. Никаких, мол, он крылатых фраз не придумывал, а брал изречения Суворова, немного их перелицовывал и выдавал за свои.

Меня же в этом материале особенно поразила концовка, рассказывающая, как в 1957 году, когда Президиум попытался пресечь в самом начале безумные хрущевские эксперименты и освободил его от должности Генерального секретаря ЦК КПСС, Жуков не подчинился этому решению и пригрозил вмешательством армии, чем спас Хрущева от отставки, оставив его ещё на семь мучительных для страны лет руководить государством. В "благодарность" за это Никита Сергеевич через несколько месяцев снял его с поста министра обороны СССР.

"Не поэтому ли, - подумал я тогда, возвращаясь мыслями к подробностям всего произошедшего 26 июня 1953 года, - Жукова, в отличие от Москаленко, попросили прибыть на то историческое заседание Президиума то ли ЦК, то ли Совмина - без оружия? Товарищи по партии словно предчувствовали, что, будучи вооруженным, он может не подчиниться их решению и, в надежде завоевать своим поступком благодарность Л. П. Берии, стать на его сторону. Ведь Берия к этому времени начал уже вовсю выказывать свою антисталинскую позицию (высказывался против несения сталинских портретов на первомайской демонстрации, критиковал за чрезмерное цитирование покойного вождя и так далее), и это не могло не симпатизировать Жукову, носившему в сердце глубочайшую обиду на вчерашнего руководителя державы..."

После опубликование этого материала на редакцию обрушился такой шквал звонков, что я думал наши телефоны этой нагрузки не выдержат. Нас называли очернителями, спрашивали, за сколько мы продались ЦРУ и Моссаду, не боимся ли мы Страшного Суда, и тому подобное. Придорогер даже посоветовал мне взять больничный и переждать ситуацию, он даже пообещал свести меня с нужным для этого дела врачом.

– ...Он тебе напишет по латыни какой-нибудь абсолютно безобидный диагноз, типа "appendecit na meste", недельку посидишь в Переделкине, пока эта волна уляжется, а потом вернешься... Поверь мне, в аналогичных случаях так поступают практически все редакторы.

– Хорошо, я подумаю, - пообещал я.

Но прибегать к помощи Фимкиного врача мне не понадобилось. Потому что буквально на следующий же после этого нашего разговора день в редакцию поступил факс, в котором сообщалось, что решением совета директоров информационного холдинга "БАБ-Пресс" я назначаюсь главным редактором газеты "Всенародная кафедра".

– Поздравляю, - первым зашел ко мне в кабинет с протянутой для приветствия рукой Придорогер.
– Надеюсь, ты не начнешь свою деятельность с сокращения штатов?..

– Штатов? Да их-то я бы сократил с удовольствием! Техас там или, скажем, Алабаму...

– Ну, эти-то сокращай, сколько хочешь, фиг с ними! Лишь бы Придорогер остался, - хохотнул он, по-видимому, успокаиваясь...

...В один из первых дней моей работы в качестве официального руководителя "Всенародной кафедры" на мой стол положили текст выступления главного военного прокурора РФ генерал-лейтенанта юстиции Михаила Кондратьевича Кислицына, посвященного теме казнокрадства в армии. "...Это не красит Вооруженные силы России, - признавал он, - тем более что при нынешней ситуации в армейской среде, где царят хаос и полное безденежье, иначе и быть не может. Так, в этом году продовольственное обеспечение армии составило всего 62%, обеспечение солдат-контрактников повседневной одеждой - 31%. Государство задолжало военным 80 млн. рублей. Именно подобное бедственное положение становится причиной того, что коррупция поражает сознание чиновников в генеральских погонах. Сегодня следственные органы Главной военной прокуратуры расследуют 10 уголовных дел, где фигурируют должностные лица. Особенно громким из них стало дело генерал-полковника Олейника. Органы следствия инкриминируют генералу превышение должностных полномочий. В результате преступных действий генерал нанес государству ущерб на миллионы долларов..."

Прочитав прокурорское выступление, я с колебаниями отложил его в сторону. Казалось бы, горячий материал сам шел в руки, а я вместо того, чтобы немедленно засылать его в номер, положил прочитанный текст под сукно! Не знаю, почему, но хотя, из-за нанесенной мне батиным молотком травмы черепа, сам я навсегда оказался освобожденным от воинской службы и в армии не служил ни одного дня, но, даже заняв место Дворядкина, я (не считая публикации о послевоенной тайне маршала Жукова) старался не печатать в газете материалы, которые бы порочили честь русской армии. Хотя, надо признаться, сигналы о самом что ни на есть бесстыднейшем воровстве среди высших армейских чинов поступали в редакцию практически постоянно. Даже известный своими демократическими воззрениями и дружбой с Ельциным писатель Михаил Задорнов прислал нам однажды статью "Черная слизь, или Почему сатирику не спится?" (опубликованную позже в газете "Аргументы и факты"), в которой он с горькой иронией запоздалого прозрения размышлял о том, что во всех наших послеперестроечных правительствах наглядно обнаруживает себя одна общая черта: "статьи бюджета, из которых нельзя было украсть, или вычеркивались из бюджета, или сводились до того минимума, когда и не украсть уже не жалко. К таким статьям расхода и была приписана наша армия. Однако, то, что не жалко было не украсть на уровне вице-премьеров, очень жалко было не украсть армейской верхушке. В продажу пошли ордена, автоматы, пулеметы, все виды оружия, в том числе и секретного. Этот вид бизнеса разросся до продажи маршрутов десантников в Чечне и размыкания кольца окруженного противника. А сколько наши генералы за взятки подписали контрактов на продажу подводных лодок в утиль? Продали даже две самые секретные маленькие спасательные лодки. Единственные в мире! Зависть всех натовцев!.. Говорить о каких-то сохранившихся чудо-секретах в России несколько наивно. Секрет в другом. Почему лица и животы генералов-штабистов гораздо шире и круглее солдатских?.."

Увы, но во всем этом была немалая доля правды.

Однако, читая ложащиеся на мой стол материалы такого рода, я думал не про то, как нам поэффектнее "размазать" в ближайшем номере генерала Кобца или кого-нибудь другого из проворовавшихся миноборонщиков, а опять и опять вспоминал эпизоды, вычитанные однажды в книге Давида Ортенберга "Огненные рубежи", выпущенной Политиздатом в серии "Герои Советской Родины" ещё в 1973 году.

"...В одном из батальонов, - вспоминал он, - Кирилл Семенович обратил внимание на солдат - выглядели они не очень хорошо. Сколько ни допытывался, нет ли жалоб, как кормят, дают ли, что положено, и вообще, знают ли они, что им положено, - все в один голос отвечали, не желая, очевидно, подводить своих командиров: "Жалоб нет". Но от глаз командарма не ускользнули иронические улыбки на их лицах. И он заставил бойцов разговориться. Те признались, что кормят плохо, в бане давно не были. Опросил многих командиров подразделений и убедился, что ни одному из них не известны нормы довольствия. Конечно, в батальоне порядк был наведен тотчас. А на следующий день во все дивизии и полки пошла листовка политотдела, в которой были напечатаны нормы довольствия бойцов и решение Военного совета, обязывающее всех офицеров изучить эти нормы, листовку хранить у себя и строго следить за тем, чтобы боец получал все, что ему положено, по суворовскому принципу: "Свой паек съедай, а солдатский - солдату отдай".