Мой друг Иисус Христос

Дорога от станции до моего нового жилища

Станция находится на севере, в то время как Поппельвай на юге, так что я прошел через всю главную улицу, которая охватывает большую часть Тарма. Я заскочил в «Лас-Вегас» – за четыре с половиной часа дороги я успел проголодаться. «Лас-Вегас» – это крупный гриль-бар Тарма. В нем более обширное меню и гораздо больше игровых автоматов, чем в маленьком «Вестсайде». Я заказал половинку цыпленка гриль с картофелем фри. Люди разглядывали меня с любопытством. Я спокойно поел, но два парня – один помоложе, второй примерно моего возраста – упорно продолжали пялиться на меня. Проглотив последний кусочек картошки, я вновь оказался на главной улице. Я не торопился и останавливался всякий раз, когда считал нужным. Так что до Поппельвай я добирался долго. Я прошел ручеек, который потом довольно существенно расширился, и тут мне захотелось просто присесть минут на пятнадцать и насладиться окружающим пейзажем. Мимо прошла стайка пышущих здоровьем ютландских гимназисток. Ютландки эти были эротично пухленькие, и мне пришлось спрятать глаза, так как я ощутил непривычное оживление в своем теле. Я заглянул в киоск посмотреть на ассортимент фильмов. Оказалось совсем неплохо. Я давал себе время изучить каждый камень и каждый указатель. Так я потихоньку приближался к своему новому дому.

Мой новый дом

Я стоял перед домом номер 22 на Поппельвай, не решаясь войти. Дом выглядел именно так, как я представлял себе по фотографиям. Соседка из дома напротив, чуть полноватая дама, которую, как я потом выяснил, звали Карен, с любопытством наблюдала, как я стою перед дверью и вожусь с ключами. Наконец я попал внутрь, и наступила тишина – это был абсолютно пустой дом. В животе у меня возникло странное ощущение. На этот раз это была не боль, и я не испытывал страха, а скорее чувствовал возбуждение.

В доме было пять комнат, большая гостиная, просторный коридор, вместительная кухня с чуланом и гараж, где стоял старый коричневый велосипед. Я понятия не имел, что мне делать с такой уймой свободного пространства, ведь я не мог толком обставить даже свою трехкомнатную квартиру. Так что несколько дней я провел, просто находясь в этом доме, обходя босиком сад, укладывался спать в разных комнатах, чтобы понять, какая из них лучше всего подходит для сна, но мне так и не удалось отдать предпочтение одной. Мне было одинаково хорошо везде.

Я избавился от всех своих вещей, прежде чем переехать, так как хотел начать все совсем с нуля. Организация «Армия Креста Церкви» забрала у меня дорогую мебель, около 500 дисков с фильмами, несколько тысяч компакт-дисков и еще кучу всякой всячины, в том числе большую часть моей одежды. Все, что я взял с собой, помещалось в спортивной сумке. Это было самое необходимое, плюс мой фотоальбом. Так что мне предстояло закупить мебель, чтобы превратить дом в настоящее жилье.

В мебельном магазине «Фальке» (это единственный мебельный магазин в Тарме) очень изумились моей покупательной способности.

– Вы же уже купили кровать, – вежливо напомнил мне продавец.

Я кивнул и указал на два раскладывающихся дивана.

Затем, когда я начал расплачиваться, он улыбнулся:

– Так ваша фамилия Окхольм?

Я занервничал, но, к счастью, он решил, что это просто совпадение.

– Я не знаю, известно ли вам, но Грит Окхольм – уроженка Тарма. – Он явно очень гордился этим фактом.

Я облегченно вздохнул:

– Певица Грит Окхольм? Так она же из Копенгагена.

Он энергично закачал головой:

– Нет, при въезде в наш город написано: «Тарм – родина Грит Окхольм». Неужели вы не заметили?

– Я приехал на поезде. Так она тут жила?

– Она тут родилась.

– Наверное, она часто приезжала сюда с концертами? – поинтересовался я, хотя прекрасно знал, что она ни куплета не спела для жителей Тарма.

– Нет, она не дала в Тарме ни одного концерта. – Он заметно охладел.

– Как странно.

– Вот и мы думаем.

Я поблагодарил за помощь и беседу. До одного из въездов в город было не более пятисот метров. Там стояла нескладная белая стела, и я с интересом направился к ней. Черт возьми, там действительно красовалась эта надпись!

Это должно было случиться

У меня ушла неделя на покупку одежды (впервые в жизни я накупил себе кучу футболок), мебели, кухонной утвари, телевизора, а также на то, чтобы освоиться на новом месте, но зато когда этот этап завершился, у меня получилось отличное жилище. Во всех четырех комнатах были спальные места (два из них – раскладные диваны), на случай если я вдруг захочу поспать на новом месте. Почти вся новая мебель была бежевая. Мой дом стал очень милым и уютным – точно такими я представлял себе все дома в Тарме.

Иисус не посвятил меня в то, что я должен буду здесь делать, поэтому я очень боялся сделать что-то не так. Большую часть времени я проводил у телевизора, а когда покидал дом, гулял за городом по полям и лесам или слонялся по улицам, избегая заходить в магазины. Конечно, время от времени я совершал какие-то покупки, но старался ограничиться односложными репликами и пользовался кредитной картой, которая всегда была при мне. Никто не знал, чей я сын. На моем почтовом ящике было написано лишь «Николай Йенсен».

Я жил в Тарме уже три недели, когда решил пересечь поле с какой-то зерновой культурой, чтобы добраться до небольшого перелеска, в котором еще не был. Вдруг я увидел, что за мной бежит мой собственный дед. Я похолодел. Догнав меня, он заорал:

– Алё, у тебя все дома? Ты топчешь чужой урожай.

Я с изумлением уставился на него. Он стоит в каких-то десяти сантиметрах от меня и талдычит об урожае! Не знаю почему, но, видимо, в тот момент это показалось мне наиболее естественной реакцией, и я пару раз молча ударил его рукой в пах. Он удивленно отшатнулся:

– Да как ты смеешь!

– Вы бьете меня, я вам отвечаю. Оставьте меня в покое, и я отстану от вас.

Мой голос срывался, и я отнюдь не выглядел так мужественно, как мне хотелось.

– Тогда уважай чужую собственность!

Я ждал, но он так больше ничего и не сказал, и я понял, что он орет на меня только потому, что я зашел на поле, а отнюдь не потому, что узнал меня.

– Ты что, не узнал меня? Разве бабушка не сказала, что я приехал? Это я, Николай.

Дедушка побледнел и отступил еще на несколько шагов. Он смутился и явно подбирал слова, но единственное, что он смог выдавить из себя, было:

– Уважай чужую собственность!

– Ну да, ты вроде уже это сказал. Больше ничего не хочешь добавить?

– Человек тратит свое время и силы на то, чтобы засеять поле и ухаживать за ним, и вдруг появляешься ты и вытаптываешь его. Это называется «вандализм».

– Так это даже не твое поле?

Я не имел абсолютно никакого желания вступать в борьбу по поводу чужого потоптанного овса, так что повернулся и продолжил свой путь через поле, уже демонстративно топча колосья ногами. Продвинувшись метров на сто, я услышал крик деда: