Мой друг Жан-Пьер Моро

— Подожди, — не понял Димон. — Что творили-то?

— Непотребства, — осведомил его Андрюха. — Давай быстрей! Сто тридцать верст от Москвы — и мы уже там.

— За Коляном заедем? — осведомился Савельев, натягивая свитер.

— Коля не поедет. Я уже заезжал за ним. У него дочка приболела. Поедем вдвоем. Бери манатки — и вперед.

Друзья выскочили из подъезда, погрузили сумки в багажник машины и тронулись. Андрей не любил быструю езду, предпочитая ехать не торопясь.

— Ничего, — говорил он в пути, — два часа потерянного времени, зато потом — море удовольствий.

— Какая муха тебя укусила? — удивился Дмитрий. — С бухты-барахты ехать неизвестно куда, на ночь глядя. Где мы будем спать?

— Думаю, сегодня спать нам не придется.

— Это почему?

— Потому что мы пойдем к Синему камню, месту поклонения древних язычников.

— Что за Синий камень?

— Синий, или Синь-камень, чудодейственный валун, лежащий возле Плещеева озера, недалеко от Переславля-Залесского. Вокруг него до сих пор водят хороводы и приносят дары. Весит он более двенадцати тонн!

— Чем же он чудодейственен? — спросил Савельев у друга.

— Человек, посидевший или дотронувшийся до этого камня, исцеляется от многих недугов. Женщины излечиваются от бесплодия. По преданию, он лежал на вершине Ярилиной плеши. Это огромный холм у леса на берегу озера. Наши предки, славяне, как ты знаешь, были язычниками. Они поклонялись валуну, приносили жертвы. До них камень обожествили финны. Их племена первыми начали поклоняться валуну. Когда Владимир Красное Солнышко ввел на Руси христианство, священники стали стращать местное население тем, что камень нечистый, и они в лице камня преклоняются дьяволу. А люди все равно шли к валуну, прося его о самом сокровенном и оставляя возле него нехитрые подношения: ленточки, платочки, кусочки одежды. Тогда священнослужители наняли мужиков из соседних деревень с рабочими лошадьми и сбросили камень с холма. Но жители все равно приходили к валуну. В конце концов попы вырыли огромную яму под камнем и столкнули его туда, засыпав сверху землей. Через несколько лет камень чудесным образом выбрался наружу, на свое прежнее место. Удивлению жителей не было предела. Священники прозвали камень «чертовым» и решили положить его в фундамент новой колокольни. Зимой валун погрузили на специально подготовленные сани и повезли по льду Плещеева озера. Лед не выдержал, и валун утонул. Через год с небольшим рыбаки стали замечать, что Синь-камень потихоньку ползет в сторону берега. Через сорок лет он снова занял свое законное место. Теперь он погружается в грунт, и то, что от него осталось — это скалистая порода высотой в тридцать сантиметров. И, заметь, на нем никогда не лежит снег зимой. Он открыт всем ветрам и стихиям.

— Но раз камень чудодейственный, значит к нему можно приехать в любое время года, не обязательно сегодня, — проворчал Димон. — Почему мы мчимся к нему именно сейчас?

— Потому что сегодня — Вальпургиева ночь, — горячо заговорил Андрей. Именно в эту ночь наши предки водили хороводы вокруг Синь-камня и приносили ему жертвы. Эта ночь знаменует расцвет весны и посвящена плодородию Матери-Земли.

Под мерное шуршание колес и рассказ Андрея, Савельева начало клонить в сон. Проснулся он от слов друга:

— Вставай, соня. Приехали. Отсюда пойдем пешком.

Еще полностью не проснувшись, Дмитрий побрел за товарищем, потеряв чувство времени и расстояния. Но вот Андрей произнес:

— Пришли.

Савельев поднял глаза. Вокруг было много народа, многие мужчины держали в руках бутылки с пивом, кто-то уже неуверенно держался на ногах. Женщины не отставали от сильного пола, бросая вокруг себя окурки, пустую тару и полиэтиленовые пакеты. Горело много костров, было светло. Вокруг самого большого костра подвыпившие женщины водили хоровод. Многие из них были босиком. Пьяные мужики горланили песни под гитару, тут же, в грязи, гужевались их дети, играя сами с собой, вместо того, чтобы спать.

— Что это? — ужаснулся Дмитрий.

— Вальпургиева ночь, — выдавил из себя Андрей.

— Когда едем обратно?

— Давай, хоть камень посмотрим. Зря, что ли, ехали?

Савельева переполняло чувство омерзения ко всему происходящему.

Когда он с другом подошел к камню, возле него сидела толпа подвыпившей молодежи. Кого-то тошнило прямо у подножия валуна. Андрей не стал подходить к камню. Он лишь произнес:

— Теперь понятно, почему он опускается. Поехали отсюда.

— Подожди, — остановил его Дмитрий. — Я сейчас.

Мужчина дотронулся до валуна. Невидимые нити вселенской энергии пронзили его насквозь. Его тело засветилось необычайным светом. Савельева отбросило от камня, и он потерял сознание.

Очнулся Дмитрий глубокой ночью. Холод пробирал его до костей. Тусклый лунный свет освещал пространство. Мужчина встал и огляделся вокруг. Полумрак, окутывающий его тело, не давал сосредоточиться. Он не узнавал окружающие его предметы. Лунный свет не отражался в озере. Да и самого озера не было видно! Сделав несколько шагов, Савельев понял, что находится на вершине горы. Неожиданно раздался нечеловеческий крик, пространство вокруг него озарилось разноцветными искрами, и к небу взвились сполохи пламени. Когда огонь разгорелся, он увидел вокруг валуна раскрашенных людей в животных шкурах. Валун торжественно возлежал на вершине холма! Говор незнакомцев был непонятен Дмитрию. Радующиеся женщины плясали вокруг шеста, украшенного разноцветными лоскутами из ткани. Мужчины прыгали через разведенные ими костры, все они были в масках. Одни были с рогами оленя на голове, другие — в медвежьих шкурах, третьи — с головами волков. Многие нарядились в козьи и овечьи шкуры. Мужчины мазались чьей-то кровью. На Савельева никто не обращал внимания, как будто его не было. Дмитрий стоял не шевелясь. Дикари бесновались довольно длительное время.

Вскоре человек с самыми большими оленьими рогами, по-видимому жрец, взял в руки длинный нож. Четверо атлетично сложенных аборигена подвели к нему черного быка. Жрец произнес какие-то заклинания и вонзил нож прямо в сердце быка. Животное дернулось, захрипело, грузно осело на землю и затихло. Жрец что-то торжественно произнес, воздел руки к небу и громко закричал. Дар был принят богами.

Нежная молочная мгла окутала Савельева. Перед ним неизвестно откуда появилась тропинка, влекущая вперед. Язычники пропали, растворившись в тумане. Мужчина пошел по тропе. Через несколько метров ему открылась ровная площадка без единого клочка мглы. Вдали он увидел какой-то свет. Приглядевшись, он понял, что это фары автомобиля, а вскоре услышал и рокот мотора. Это был допотопный грузовик. Раритет подъехал к площадке, и из него выскочило четыре человека в кожаных куртках с револьверами в руках.

— Вылазь! — приказал один из них, самый высокий.

Из кузова стали высыпаться арестанты, как грибы из кузовка. Всего восемь человек. Они выстроились перед чекистами в ряд, держа руки за спиной.

— Ну что-ж, — сказал человек с револьвером, поглаживая усы. — Бери лопаты — и копай.

Арестант, стоявший ближе всех к кузову «полуторки», залез в него и подал четыре лопаты заключенным.

— Копай по очереди! — приказал усач.

Заключенные с рвением принялись за дело. Минут через сорок яма была готова.

— Стройсь! — гаркнул высокий. — Вы приговариваетесь к смерти за предательство идеалов революции. Как говорится, по закону революционного времени.

Арестанты выстроились вдоль ямы, плечом к плечу. Напротив них встали палачи с револьверами наизготовку.

— Пли! — приказал высокий.

Раздался залп. Три человека упало, четвертый согнулся и схватился за живот. Раздался второй залп. Раненый упал, с ним — еще двое. Двое остались стоять. Третий залп подвел итог экзекуции. Чекисты подошли к лежащим в яме мертвым телам и открыли по ним беспорядочную стрельбу, пока у них не кончились патроны. Затем они слегка присыпали землей могилу, побросали лопаты в грузовик, запрыгнули в кузов и отправились восвояси.

Дмитрия снова окутала мгла и он пошел дальше по тропе. Вскоре он заметил свет. Мириады светлячков освещали окрестности. То, что открылось его взору, вызвало в нем противоречивые чувства. Сонмы медуз подсвечивали озеро изнутри. На берегу лешие барабанили по пням вытянутыми в струну ужами. Водяной надувал лягушек камышовой трубочкой и пускал их в озеро. Некоторые лягушки взрывались в руках водяного, чем вызывали всеобщий смех. Длинноусые раки пытались ущипнуть клешнями русалок за хвосты. Кикиморы болотные кидали в домовых тину и озерный ил. Огромный сом, запряженный в морскую раковину, разрезал водяные просторы. Угри, сидящие в раковине, погоняли сома зелеными плетьми от кувшинок. Яга выписывала на костяной ноге такие кренделя, танцуя вокруг ступы, что щуки, играющие плавниками на осоке, аж покрякивали. Мидии, восседающие на ивняке, хлопали створками раковин в такт музыке. Канарейки, сидящие на ветвях деревьев, пели человеческими голосами. Ночные мотыльки выделывали в воздухе акробатические номера. Жаба, размером с молодого бычка, вся покрытая большими бородавками, важно раздувала ноздри и вращала глазами вокруг своей оси. Пауки заплетали вокруг деревьев причудливую паутину, в которой застревали совы и сычи. Строй сусликов, по четыре в ряд, маршировал по импровизированному плацу. Слепые кроты умело вальсировали с выдрами. Недалеко от них дефилировали деловые красноголовые дятлы, громко обсуждая происходящее, подражая птицам-секретарям.