Мой друг

Ворую воздух, кусая пухлые губы, и рвусь языком глубже, пробуя ее на вкус. Кайфую от сладкого аромата, заполняющего чувствительные рецепторы. Мила всё так же дрожит, но отвечает с неменьшей отдачей. Посасывает язык, даже не догадываясь, какой тем самым эффект на меня производит.

Теряя контроль, толкаюсь напряженным пахом, прижимая ее к окну, трусь неспешно и плавно, боясь напугать еще больше. Глажу острые лопатки, нащупываю застежку бюстгальтера и, когда удается с ней справиться, откидываю лишнюю деталь в сторону.

Осознавая, что лишилась своей спорной тканевой защиты, Мила замирает и, в попытке закрыться и облегчить свое состояние, припадает ко мне вплотную. Ожидаемо, реакция обратная у обоих. По оголенным нервам прошибает очередью разрядов, спазмами стягивает всё тело, а в отдельных частях с особо мучительной силой и даже болью.

Спохватившись, пытается отодвинуться, но тут же стремится обратно, смущаясь своей обнаженности. Не позволяя укрыться в объятиях, приподнимаю за бедра и сажаю на подоконник. Вклиниваюсь между разведенных ног и захватываю ртом упругий сосок.

Блядь…

Ощущения запредельные… Вырывает с корнем все недавние представления. Всё, что гонял в голове, когда позволял себе фантазировать, тухнет в сравнении с крышесносной реальностью.

— Охренеть… — выдаю, контуженный своими реакциями. — Ми, охренеть, ты вкусная, — и я реально улавливаю вкусовые оттенки ее гладкой кожи.

Протяжным страстным стоном, что слетает с ее приоткрытых губ, выпускает на волю изголодавшегося внутри меня зверя. Разносит в щепки остатки разума. Разрушает окончательно.

Жадно скольжу языком, ненасытно посасывая затвердевшие вершины, облизываю каждый сантиметр обнаженной груди, оставляя мокрые следы на коже. Сжимая ягодицы, впечатываю ее в себя намертво, трусь ширинкой уже настойчивее, накручивая амплитуду движения до необходимой скорости.

— Тёма…Тём, — шелестит взволнованно, кусая губы. — Подожди…

Стонет на пределе чувств, задыхаясь от отзывчивости собственного тела. Сама же пальцами впивается в плечи, царапает по шее, затылку, прижимается ближе, не собираясь останавливаться.

Совсем обнаглев, запускаю руки под резинку джинсов сзади. Нащупывая тканевую полоску трусов на ягодицах, миную ее и рвусь ниже, насколько позволяет ее сидячее положение.

Интересно, если бы на ней было платье, смог бы тогда сдержаться?

Сладкие всхлипы моей Ми прошибают волной адского дикого возбуждения. Давление в штанах достигает своего предела.

По участившемуся дыханию и прерывистым вздохам распознаю ее приближение к стремительной разрядке. Впиваюсь в раскрытые губы, имитируя языком глубокое проникновение. Сам на пределе, едва держу себя в руках, но в погоне за ее вершинным кайфом, стопорю свои реакции. И когда она, вскрикивая на пике удовольствия, содрогается всем телом и достигает оргазма, впитываю вибрации ее приглушенных стонов, что рикошетят в меня и несутся по всему организму, воспламеняя каждую клетку.

Мила замирает, лишь усердно тянет воздух, пытаясь отдышаться, а я уже не могу остановиться. Скольжу губами по лицу, тактильно считывая ее эмоции. Отстранившись, заглядываю в глаза.

— Ты меня всю облизал, — нервно смеется и прячет свой взгляд.

— Я предупреждал, — усмехаясь в ответ, снова тянусь к ней. Не в силах оторваться, целую шею, ключицы, скольжу языком по горячей коже, добираясь до ребер и подрагивающего живота.

— Тёма… — тянет меня вверх и затягивает в сладострастный поцелуй.

В попытке насытиться друг другом, целуемся до жжения на губах. А мне все равно мало. Никогда не будет достаточно. Хочется под кожу ее запрятать.

— Теперь я тоже в краске, — говорит немногим позже, когда обнимаемся. — И… вся мокрая, — последнее шепчет так тихо, что едва распознаю слова.

— Вся? — выпрямляясь, заглядывая прямо в глаза. — И даже там? — нахально толкаюсь пахом ей между ног. — Дашь проверить, м?

— Тёма…

— Дашь, не дашь? — вкидываю бровь, едва сдерживая ухмылку. Тащусь от ее растерянности.

— Прекрати, Тём! Ты меня смущаешь…

— Знаю, — всё же прорывается смех. — Прости, Ми, — расплываюсь в извиняющейся улыбке. — С тобой сложно держать себя в руках. Особенно в таком состоянии, — киваю на каменный пах.

Мила ожидаемо краснеет. Не зная, куда спрятаться, косится на свои вещи на полу.

— Всё в поряде, Ми, — с трудом, но всё же выпускаю ее из рук, подавая одежду. — Выйду на балкон на пару минут, подождешь?

В ответ быстро кивает и спешно одевается.

— Тём, может… домой? Не хочу туда возвращаться.

— Ок, подожди тогда здесь.

Отделаться парой минут, конечно же, не удается, спускаемся вниз многим позже. Скомкано прощаемся со всеми, жду еще какое-то время Милу в прихожей, пока та торопливо объясняется с подругой, и уже после мчим домой.

Всю дорогу сжимаю ее руку с какой-то особой горячностью. Анализировать произошедшее не берусь, как и то, как следует вести себя дальше. Мозг гудит на пределах возможного. Действую на чистых инстинктах.

Паркуемся около дома Миланы и оба притихаем.

— Тём… — хочет что-то сказать, но сразу же замолкает.

Я и сам не знаю, что сказать. Просто тяну ее за руку, и только когда перехватываю за бедра, приземляя на себя сверху, осознаю, в каком положении оказываемся. Медлим не больше двух секунд и накидываемся друг на друга с очередными дикими поцелуями.

Пробираюсь под кофту в то же мгновение, глажу лопатки и позвонки, плавно перехожу на подрагивающий живот. Упираясь в корсет лифчика на ребрах, уверенно проникаю под грубую ткань и обхватываю упругую грудь. Из нутра рвется хриплый стон наслаждения, который перекрывает серия всхлипов от Ми. Дрожит, ерзает на мне, создавай тем самым кострище в паху. Не сдерживаясь, непроизвольно толкаюсь навстречу, приподнимая ее выше.

Выпуская отяжелевшую грудь, тянусь к лицу Милы, скольжу пальцами по распухшим губам, растирая на них влагу. Облизывая конец своего большого пальца, снова веду по ее губам, смешивая нашу слюну.

Мила слегка отшатывается, дрожащие ресницы распахиваются, смотрит с каким-то страхом, и в то же время с любопытством, а на дне потемневших глаз колышется азартный огонь.

Медленно проталкиваю самый край своего пальца ей в рот. Ми теряется лишь на мгновение, а в следующее — немного прикусывает его и застенчиво улыбается.