Мой «Фейсбук»

Потом она закурила и, выпуская дым, смущенно спросила на прощание, почему мы спим не с теми, кого любим; я понял, что ее бездна еще глубже моей.

Постскриптум.

Не стоит так дорожить своим покоем: на расстоянии вытянутой руки, рядом с нами близкие люди.

Надо свою руку вложить в их потную от страха ладонь, обнять за плечи и сказать простые слова утешения и участия.

С нас не убудет, а кому-то станет легче — не на всю жизнь, так хоть на миг.

Пятый фейс

Эту харю я сам добавил в друзья, хотел узнать, что стало с этой свиньей за десять лет, на которые он выпал из моего поля зрения-презрения.

Он иногда мелькал по ТВ в редких ток-шоу, как психолог-андролог и сексопатолог на доверии; по образованию Харя был актером, но Смоктуновским ему стать не грозило — так, на редких выходах в театре им. Гоголя он играл бесчисленных солдат, слуг и безмолвных мужчин на автобусной остановке, где главные герои объясняются в любви.

Зато он отрывался на поклонах, он умело прорывался в первый ряд, к основным исполнителям, и так талантливо бил поклоны, что сбитые с толку зрители иногда дарили ему цветы, предназначенные главным героям.

Его даже пару раз били за то, что он лез поперек батьки — так за глаза звали народного артиста-звезду местной сцены, — но остановить Харю было невозможно: как только открывался занавес, он из третьего ряда полз в первый и на бис уже держал руку главной героини и со слезой в глазах ловил ее букеты.

Когда Харю обсуждали на профсоюзном собрании труппы, он рыдал так натурально, что худрук даже подумал: не поставить ли его в третий состав на роль убитого Тибальта, — но не стал, потому что на сцене у Хари был страшный зажим и он своей массивной жопой перекрывал сразу и Ромео, и Джульетту.

По молодости Харю прощали, и он продолжал служить Мельпомене; и даже прославился — тем, что доставал дирекции пыжиковые шапки и узбекские платки, которыми фарцевала его мама в туалете на Неглинной.

Он пробовал себя в разных жанрах: был натурщиком у художников на Масловке и мог пять часов стоять с диском и голой жопой в мастерской скульпторов, пока те, забыв о нем, пили водку; читал в «научпопе» закадровый текст в учебных фильмах про микробов и даже мелькнул в титрах одного фильма, хотя его эпизод сразу вырезали из-за брака.

В магазине «Люкс» на Юго-Западе Харя читал объявления для посетителей, особенно ему удавались сообщения, что в пятой секции, где стояла толпа за австрийскими сапогами, продажи не будет — голос его при этом был торжественным, как у Левитана.

Но пришло время перемен, и его талант расцвел, как дикая груша в лесу, Харя пошел на радио и сразу попал в ночной эфир, в передачу для тех, кто не спит.

А кто у нас не спит ночью — только пьяные с бодуна и люди обоих полов, которым не дают.

Ночью на радио работать никто не хотел, а Харя хотел и днем и ночью — с трех ночи до пяти утра нес околесицу про отношения между полами вперемешку с рекламой магазинов «для взрослых», где у него появились знакомые по интересам.

Помню, дело было утром 28 марта, я чувствовал себя неважно, что-то во мне играло, но мотив явно был чужой; то есть мотивчик знакомый, но слова, которые я произнес при пробуждении, удивили жену чрезвычайно: только мат, даже в предлогах…

Я вспомнил, что ночью по городскому радио-ФМ, которых развелось, как проституток, сказали, что завтра день рождения стиральной машины и это надо отмечать; я порадовался, что отметил заранее, и потому, собственно, не спал. Потом в той же программе обучали надевать презерватив губами, а на десерт госпожа основатель и художественный руководитель академии имени М. де Сада (до перестройки она руководила Дворцом пионеров) в студии наказывала своего раба; в мирной жизни Наиль (так звали раба) работал в такси; госпожа кожаным стеком била его по «Фаберже», а ведущий комментировал для тех, у кого нет возможности видеть это через Интернет…

Я не отличался ханжеством и пуританином не был, но, прослушав в очередной раз о достоинствах смазки для нестандартного секса с грызунами, посчитал, что это уже чересчур, об этом не обязательно дискутировать в прямом эфире, когда дети и старики еще не почистили перед сном зубы.

Перебор, подумал я и пошел проверить спальню детей, не участвуют ли они в дискуссии об этом, наболевшем в информационном пространстве.

Потом я вернулся в свою спальню и попал на тему «Как избавиться от неловкости в секс-шопе». Ведущий, как он себе представлял, исповедовал свободную любовь; нет запретных тем, жужжал он, в любви все средства хороши, кроме насилия и скотоложества, хотя если по согласию и хомяк домашний, то можно, но детей по возможности нужно убрать с глаз долой, когда это делаешь.

Какую бы игрушку ни принес в студию спонсор передачи «Интим для своих», все ему нравилось, любой каприз можно было купить через Интернет; презентации хлыстов и шприцев для накачки в мошонку бодрящих жидкостей — все это радовало его, как ребенка; это был счастливый случай, когда работа и удовольствие идут, лежат и стоят рядом.

После рубрики «Ищем точку С» я решил позвонить и выяснить, какую сверхзадачу выполняет данное произведение радийного искусства.

Я стал набирать телефон прямого эфира всего за 1 у.е. в минуту, но эфир был забит теми, кто еще не нашел точку счастья.

Пока я дозванивался, в эфир пустили ветерана, который сразу сказал, что уже ушел из сада наслаждений, но точку найти попробовал бы — столько лет прожил, а ни разу не нашел; плохо искали, глумливо посмеялся ведущий и предложил купить навигатор для поиска за 50 у.е. Не потяну, сказал ветеран, и повесил трубку.

Потом в слезах позвонила учительница биологии из Барнаула и просила быстрее дать инструкции по поиску, т. к., учитывая разницу в часовых поясах, ей надо бежать на урок в православную гимназию, а опаздывать ей нельзя, это грех.

Шофер-дальнобойщик из Воронежа голосом, не оставляющим сомнения в том, сколько он принял на грудь, сообщил, что это проще простого, но объяснить не успел, его позвали к столу товарищи по работе и девушки из плечевых эскорт-услуг на федеральной трассе «Дон», они точно знали все точки и трещинки, но не хотели продавать свое ноу-хау бесплатно.

Предложили приехать на 45-й километр под Батайск, и тогда они на месте покажут мастер-класс за небольшие деньги, но от души.

Наступил мой черед вступить в дискуссию; редактор, девушка в возрасте моей дочери, голосом участкового спросила меня: «Какой вопрос?» Я ответил туманно — хочу, мол, найти ответ, как найти эту черную кошку в темной комнате; в каком смысле, уточнила редактор, у кошки, что ли? Ну что ж, это новый поворот обсуждения, вы в эфире.

Я никогда никуда не звонил, не писал в газеты, не посылал СМС на игры и лотереи, я всегда удивлялся людям, сидящим на ток-шоу или звонящим в эфир с вопросом, — что двигало этими людьми, если это не подставы за бабки? Когда сообщали, что позвонили миллион человек, я удивлялся, откуда набралось столько неравнодушных, откуда столько вопросов? Видимо, накопилось за столько лет без гласности и свободы.

Я услышал свой голос в прямом эфире; ведущему он не понравился: небодрый, нечеткий, ну что ж, первый раз. «Давайте ваш вопрос, абонент Хариков (так я представился), — сказал ведущий и гаденько засмеялся, — у вас говорящая фамилия, по теме нашей передачи».