Мой кумир - хоккей
Шрифт:
Билл кивнул.
Ему показался знакомым его голос, и он сразу вспомнил ночной разговор по телефону. Тот, что пониже, был Том Амадио.
Так мы и думали. Просто в голову не могло прийти, чтобы такой парень, как ты, мог это сделать нарочно.
А зачем вы хотели встретиться со мной? — не скрывая любопытства, поинтересовался Билл.
Мы подумали, что, может быть, ты нас неверно понял, — сказал Амадио. — И решили, что, раз мы друзья Бенни, значит, можем быть и твоими друзьями.
Моими друзьями? — сбитый с толку, переспросил Билл.
Мы знакомы со многими хоккеистами, — произнес высокий.
Факт, — подтвердил
Позади послышались шаги. Билл увидел, как изменилось выражение лиц у его собеседников. Они все еще улыбались, но уже несколько настороженно. Билл обернулся. В дверях стоял доктор Мэрфи.
—Зачем ты здесь? — резко спросил он Билла.
—Я пришел узнать, как себя чувствует Бенни... Доктор окинул взглядом Амадио и его друга и снова посмотрел на Билла.
Без перемен. Операция прошла, как мы надеемся, удачно, но в сознание он еще не пришел. Возвращайся в отель и держись подальше от этой парочки. Они на три четверти виновны во всех бедах Мура.
Вы так хорошо осведомлены, доктор? — саркастически произнес Амадио, пыхнув сигарой.
Я осведомлен несколько больше, чем вы думаете, — отозвался доктор. — Могу предупредить вас, что Покеси Уорес тоже знает больше, чем вы предполагаете. А Бенни Мура он еще два дня назад предупредил в отношении вас.
Билл пытался разобраться, в чем тут дело.
Предупредили относительно их? — спросил он. — Но три дня назад Бенни сам сказал мне, что порвет с ними.
Что ж, я скажу тебе, — не отводя взгляда от двух приятелей, продолжал доктор. — Когда Уорес разговаривал по телефону с президентом НХЛ, желая получить для Бенни разрешение играть в товарищеских матчах, то президент просил строго предупредить Мура относительно его знакомых...
Билл взглянул на Амадио. Оба приятеля были явно растеряны.
Стало известно, что прошлой весной они сняли дом во Флориде и пригласили туда несколько молодых игроков, — продолжал доктор. — Один из которых сообщил, что они занимаются тем, что принимают ставки на результаты игр, добывая для этого различную информацию...
Ну и что? — с наглым видом заявил Амадио. — Мы обыкновенные болельщики! А кто не ставит время от времени на ту или иную команду?..
Прекратим этот разговор, — отрезал доктор. — Теперь их имена будут сообщены всем клубам, входящим в НХЛ, а все игроки — предупреждены, что всякое общение с ними впредь будет рассматриваться руководством Лиги как нежелательное и подозрительное...
Оба приятеля обменялись взглядами. Амадио хотел было что-то возразить, но передумал:
Мы пришли справиться о здоровье Мура...
До свидания, — сказал доктор, явно не желая продолжать разговор.
Оба деятеля ретировались.
Что они тебе говорили? — спросил доктор, когда они остались одни.
Предлагали дружить с ними, — ответил Билл. — Говорили, что у них есть дом во Флориде и много друзей в разных командах Лиги.
Которые теперь отвернутся от них, — заключил доктор. Он улыбнулся, положил руку на плечо Билла и повел его по коридору. — Ничего, урок пойдет тебе на пользу.
Можно мне пойти и повидать Мура? — неожиданно спросил Билл.
Доктор покачал головой.
— Он все еще не пришел
в сознание. Твое посещение ничего не даст ни ему, ни тебе.Глава 19
Джим Бэтт ожидал Билла в холле, удобно устроившись в кресле. Дневные выпуски газет уже вышли. В них довольно подробно описывался, с прикрасами конечно, происшедший вчера вечером инцидент.
«Никто с определенностью не может утверждать, что же произошлр на самом деле, пока сам Мур не будет в состоянии поведать об этом», — писала одна газета. В сообщении из Монреаля говорилось, что президент Лиги намерен предпринять расследование, когда получит подробный отчет от арбитра матча.
—Пошли есть, — позвал Бэтт.
—Не знаю, как я смогу есть, — сумрачно отозвался Билл.
—Возьмешь ложку, наберешь в нее суп, затем поднесешь ложку ко рту, откроешь рот и...
—Ну тебя! — отмахнулся Билл. — Хватит!
Когда они вошли в столовую, там уже было полно хоккеистов. Билл и Джим встали в очередь к буфетной стойке. Холодное мясо, горячие блюда, салаты. Одна из буфетчиц взяла у Билла тарелку и принялась наполнять ее, не переставая повторять:
—Боже, какое несчастье с этим милым мистером Муром...
Вторая буфетчица, раскладывая салаты, чуть не выронила из рук блюдо.
—Этот милый мистер Мур!.. — с иронией воскликнула она. — Два дня назад вы отзывались о нем по-другому, когда он уронил на вас пирог!
Лицо буфетчицы скривилось от удивления.
—Так это тот самый? — воскликнула она. — Я ведь и не знала, что это он, просто услышала, что мистер Мур получил тяжелую травму, но все они такие славные мальчики, что я... — Она покачала головой и решительно заключила: — Все равно мне его очень жаль!
Мерв Мак-Гарри стоял позади Билла.
—Если вы сочли мистера Мура славным, вы, наверное, спутали его со мной, — сказал он.
Она сначала улыбнулась, но, увидев, кто это сказал, тут же сделалась серьезной:
Только вас еще здесь не хватало!
Зачем же так? Вы просто стесняетесь сознаться при всех, что я вам нравлюсь!
Женщина за стойкой фыркнула.
Когда они уселись за стол, Бэтт посмотрел на наполненную доверху тарелку Билла.
Мне послышалось, будто ты сказал, что у тебя нет аппетита!
Буфетчица, наверное, решила поднять мое настроение, — отозвался Билл.
Он равнодушно принялся тыкать вилкой в тарелку, то и дело поглядывая на стенные часы.
Ты чего? — спросил Бэтт.
Скоро по радио будет выступать Хэнсон Блэйк, — ответил Спунский. — Это его первый репортаж о том матче.
Билл уже узнал имя репортера. Мак-Гарри сидел за столом напротив.
Был случай, когда его вышвырнули из раздевалки, — сказал он.
Когда это было? — спросил Билл.
Однажды шайба попала в лицо одному парню из Филадельфии, — начал Мак-Гарри. — Они вели в счете, и Оукли — он был тогда еще новичком — выбил шайбу из нашей зоны. Они до этого уже два или три раза схватывались между собой. Так вот, Оукли выбил шайбу из нашей зоны и попал этому парню прямо в лицо. Ребята из филадельфийской команды заявили, что он сделалэто нарочно. Ты бы послушал, как орал на скамье Бобби Кларк! Будь у него пистолет, он пристрелил бы его на месте. Но если бы Оукли всегда так метко попадал в цель с расстояния приблизительно в тридцать футов, он бы забивал по сотне шайб за сезон! Никто и думать не мог, что он сделал это умышленно.