Мой личный доктор

Обхожу стол, присаживаюсь на краешек и широко улыбаюсь, прошу войти.

Улыбка резко сползает с лица. Ждала кого-то из девочек, надеялась выпить чая с конфетами.

— У вас тут пропускная система, Ульяна Сергеевна, не хуже, чем на режимном объекте, тётка на вахте всё с моего паспорта списала.

В горле мигом пересыхает. Особенно когда наши глаза встречаются.

Трижды меняю позу, а он осматривает меня с ног до головы. Жалею, что блузка и юбка красиво подчеркивают все мои достоинства.

— Это школа, вдруг у вас дурные намерения. — Обхожу стол, возвращаюсь на место, хотя пульс частит как ненормальный. — Чем обязана?

— Я же просил вас не носить такие каблуки.

— Вы за этим через полгорода ехали? Поругать меня за каблуки? Откуда вы знаете, что я на работе?

На последний вопрос он не отвечает.

— Нет, я приехал к Майе. Она не поднимает трубку. А я никого в этой школе больше не знаю. У вахтёрши расписания учителей не оказалось, только классов, поэтому я заглянул к завучу.

Он приехал к ней, к моей подруге, они сошлись на почве общего сына. Доктор просто не нашёл нужный кабинет. Он, наверное, и с Костей уже познакомился. А тест ДНК можно сделать и на выходных. В платной клинике его делают дней шесть или семь. Да-да, я погуглила! У них неделя.

Меня пробивает мышечной слабостью. Хоть и сажусь на своё место, чтобы взять нужный лист бумаги, но не могу справиться с дрожанием рук. Даже сидя ощущаю болезненность в икроножных мышцах, чувствую жжение кожи. Да чтоб меня. Слабачка. Сама же его оттолкнула.

— Она в кабинете три десять.

— Спасибо.

— Пожалуйста, но на уроке нельзя. Подождите в холле.

— Как ваша рука? Не беспокоит?

Не твоё дело! Зачем-то встаю. Перекладываю бумаги стоя.

— Спасибо уже лучше. Скоро снимут гипс.

— После того как снимут, вам показаны пассивные упражнения, разминка пальцев, плеча. Недели через три после снятия гипса можно приступать к тренировкам с утяжелителями. Вообще, у вас хороший специалист по месту жительства, он назначит физиотерапию. Обязательно пройдите её.

Стараюсь спрятать все эмоции. В сотый раз перекладываю бумажки и ручки с карандашами. Несколько раз подряд. Поднимаю взгляд. Ткаченко смотрит в упор, глаза в глаза.

— Хорошо, подождите в холле, Константин Леонидович.

— Как скажете.

— Будьте любезны.

Когда он выходит из кабинета, я тут же падаю в своё кресло, задохнувшись. В то же время злюсь и, не сдержавшись, скидываю часть того, что лежит на столе, на пол.

Глава 23

— С вами всё в порядке, Ульяна Сергеевна? — Услышав грохот, доктор тут же возвращается обратно в мой кабинет.

— Да.

— Я подумал, что вы упали на этих своих ходулях.

— Я не упала, — встаю из-за стола, смотрю на него и задыхаюсь, как будто мои лёгкие уменьшились в размере. — Просто неудачно навела порядок.

Обхожу своё рабочее место, присаживаюсь на корточки, глядя ему в глаза. Наклоняться с гипсом неудобно, а так юбка до треска ткани обтягивает зад. Доктор не может этого не заметить. Он, не скрываясь, следит за каждым моим движением.

Подходит ближе. Присаживается рядом. Тянется за рассыпавшимися бумагами. Случайно касаемся пальцами. Нас обоих бьёт током, он улыбается.

Дышу ещё чаще. Поза неудобная: голова не соображает и зад перевешивает. Плюхаюсь на пол. Вот это позор. Меня пробирает смех. Неловко барахтаюсь. А «этот», нет чтобы, смутившись, удалиться, как сделал бы джентльмен, распускает руки и, обняв меня, поднимает. Смотрит изучающе и чересчур пристально, отчего по коже начинают бегать приятные мурашки. Тело уже на всё согласно и даже в кабинете завуча, если надо. Доктор смеётся. Воздух между нами становится совсем плотным.

«Нет, я приехал к Майе», — вспоминаются его слова.

Воображение подкидывает миллион вариантов их встречи. Ревность ядовитой змеёй затягивается в петлю на шее. И я, несмотря на то что плавлюсь и едва ли не теряю сознание от волнения рядом с ним, выпрямляюсь и поправляю двумя пальцами одежду. Отступаю.

— Так, — с серьёзным лицом смотрю на настенные часы, а у самой аж венка дёргается на шее. — До звонка ещё есть время. Посидите в холле, доктор Ткаченко. Я попрошу секретаря, чтобы предупредила Майю о вашем прих…

— Да, что с вами не так, Ульяна Сергеевна? — Всплеснув руками, доктор без приглашения плюхается на маленький диван в углу моего кабинета.

— В смысле? — Делаю особенно суровое выражение, сажусь на рабочее место.

— Да вас же трясёт аж, когда я к вам прикасаюсь. Я такую реакцию на себя ни у одной женщины не встречал, но вы упорно делаете вид, что вам всё равно. Это так верность ничтожному Шурику проявляется?

— А вы Шурика не обзывайте, он, в отличие от вас, очень хорошо знает это слово.

— Слово «трясёт»? — Перекидывает ногу на ногу, берёт журнал посещаемости учеников седьмого класса по фортепиано.

— Слово «верность»!

Жарит взглядом — и снова в журнал.

— Я так понимаю, с Шуриком у вас исключительно платонические отношения, ибо для того, чтобы заняться сексом, вам, Ульяна Сергеевна, необходимо обменяться кольцами у алтаря и дать клятву на крови. — Вчитывается в список. — Ты смотри, сколько пацанов на фортепиано учатся. Неожиданно.

— Ну мы в этом плане с вами, Константин Леонидович, прям противоположности. С кем угодно и где попало — это, безусловно, ваш стиль. В кустах, так в кустах. Почему бы и нет? На стоянке у мусорного бака? Пожалуйста.

— А вы, Ульяна Сергеевна, не завидуйте.

— А я не завидую, я осуждаю. — Попой пододвигаю кресло к столу и, уставившись в монитор, начинаю крутить колёсико, изображая бурную деятельность.

— Бедный Шурик! — Отрываюсь от монитора, наши взгляды встречаются. Затем доктор берёт следующий журнал.

— Не такой уж он и бедный, — размышляю. — Видели, какой у него велосипед? Не три копейки, между прочим, стоит. Рама добротная, сиденье кожаное. У него там и тормоз имеется.

— Про тормоз могли бы не рассказывать, оно и так понятно.