Мой любимый Метаморф

Я перевела взгляд на командира Джера и поняла, что тот в настоящем шоке.

— Джерри? — прошептал он одними губами, а потом бросился к юнцу и… обнял его!

Паренёк утонул в его объятьях и замер, закрыв глаза, а до нас донесся… плач командира!!!

— Прости, Джерри!!! Прости меня!!! Я так виноват перед тобой!!! Я так виноват!!!

Подчиненные командира стояли, как громом пораженные.

А у меня в памяти что-то шевельнулась. Ведь однажды Макс вскользь упоминал это имя…

Рон…. Рон…

А, точно! Так звали его пропавшего брата!

Что???

Это моя вина!!!

Командир Джер

— Рон!!!

Я услышал этот голос посреди иллюзорного сада и замер.

Разум еще ничего не понял, а сердце уже пустилось вскачь.

— Рон!!! Где ты???

Я забыл обо всем на свете и рванул вперед.

Это не может быть он!!! Он мертв!!!! Это ловушка!!!

Но я не мог остановить безумие, рвавшееся изнутри, потому что самой большой мечтой всей моей жизни было только одно: еще хотя бы раз увидеть Джерри и попросить у него прощения!

Это мечта всегда была неосуществимой, потому что мертвые не воскресают…

…Когда он еще был жив, мне было двадцать, а ему восемнадцать. Меня тогда звали Рон Беллен, а его Джерри Янг. Мое сегодняшнее прозвище Джер — это дань памяти о нем…

Я был глуп тогда. Я был избалован, несдержан и любил употреблять запрещенные препараты. Возможно, если бы не наркота, я не позволил бы себе впасть в то, во что впал…

Мы были кадетами ИВВА, жили в одной комнате.

Джерри был слишком хилым и худощавым, но с лихвой компенсировал недостаток физических данных блистательным умом и находчивостью. Парни из группы постоянно задирали его, а я защищал. Сосед по комнате все-таки…

А потом мы действительно подружились. Джерри — веселый, лучистый и поразительно общительный — сумел расшевелить даже такого нелюдимого человека, как я.

Я настолько привык к нему, что даже когда мы с Джерри разъезжались на каникулы, мне начинало его дико не хватать.

Непоправимое произошло однажды в бассейне.

Я тогда был навеселе, принял пару запрещенных таблеток. Джерри ругал меня за это и предложил поплавать в бассейне подольше, чтобы освежить мою глупую голову. Я согласился. Мы начали дурачиться, было очень весело…

А потом… не знаю, как так вышло и кто из нас это начал, но мы начали целоваться.

Я помню, что мне было безумно хорошо с ним. Как два идиота, мы забыли о том, что повсюду камеры и что мы сейчас в ИВВА…

Нас застукал дядя Джерри — адмирал Дэйн Мортолл.

И я понял, что мы серьезно встряли.

Уже на следующий день о нашем позоре знали все, и через пару часов мы были исключены из Академии.

Я впал в депрессию, закрылся в своей комнате в доме родителей и не хотел ни с кем разговаривать.

Мой младший брат Макс порывался вытащить меня из этого состояния, но я гнал его в шею и просто тупо заливал горе алкоголем.

Джерри звонил мне ровно три дня. Звонил долго, часто, а потом… перестал.

Через неделю я узнал, что он… покончил с собой.

Это был конец всему!!!

Это был конец моей жизни…

Потому что я действительно его любил.

Да, нам не стоило переходить черту, но мы были по-настоящему лучшими друзьями.

И в тот момент я понял: смерть Джерри — это моя вина!

Если бы я только ответил на его звонок! Если бы я только поговорил с ним, то, я уверен, он бы и сейчас был жив!

Но я думал только о себе. Я думал только со своей жалкой шкуре!!!

Как во сне, я прожил последующие мучительные годы. Я пил, я буянил, я ненавидел весь мир и себя больше всех на свете!

Из этого ада самоосуждения меня вытащил один знакомый, который завербовал меня на службу к военным. Тренировки, опасные вылазки, подготовка к разведывательной деятельности — все это отвлекло меня от моей боли, и я немного ожил.

Родные не знали, чем я занимался на самом деле. Эта информация была секретной. Они считали, что я отправился на Ниол, как обычный турист…

… И вот сейчас Джерри — в точности такой, каким я его запомнил — стоит передо мной и смотрит на меня своим укоризненно-несчастным взглядом, и вся боль, сдерживаемая внутри меня годами, прорвалась наружу.

Краем сознания я понимаю, что это не может быть он, ведь прошло так много лет, он должен был уже вырасти, стать зрелым мужчиной. Я даже знаю, что это какая-то ловушка, но я не могу остановить самого себя…

Я рванул к нему и крепко обнял. Лишь бы на мгновение почувствовать его живым и… вымолить прощение!

— Прости меня, Джерри! Я так виноват перед тобой!!!

Я — здоровый тридцатишестилетний мужчина — плачу, как ребенок, обнимая эту опасную иллюзию и не могу остановиться…

— Прости, Джерри… Прости…

Он обнял меня в ответ и замер, и мне показалось, что он действительно стал настоящим. Как бы я хотел, чтобы это было так!

Однако через мгновение я почувствовал острую боль в своем боку.

Дернулся и застонал, хватаясь рукою под ребрами и чувствуя, как по пальцам течет кровь.

С искренним шоком смотрю на «Джерри», в глазах которого плещется обида и глухая ярость, а в руках поблескивает окровавленный нож.

— Ты разрушил мою жизнь, — шепчет жестокая иллюзия, — я умер из-за тебя!!! Ненавижу тебя, Рон!!!!

— Прости… — как полоумный еще раз шепчу я.

Через мгновение мое сознание проваливается во тьму…

Потомок…