Мой любимый Метаморф
Шрифт:
Хотя нет, на самом деле все изменилось, потому что я впервые влюбилась сама. А влюбленные, наверное, теряют не только покой, но и мозги вместе с уверенностью в себе…
Когда же все расселись за большим красивым столом, застеленным белоснежной скатертью и уставленным большим количеством ароматных блюд, я и вовсе стушевалась, потому что вся эта семейная атмосфера была для меня совершенно чуждой.
— Расскажи, Марк, — обратилась ко мне мама Макса, накладывая на мою тарелку креветки и овощи, — давно ли ты познакомился с моим сыном?
— Недавно, — ответила я, и голос мой
— Вот как?.. — протянула Роза изменившимся голосом, и напряженно зыркнула на Макса. Тот, как ни в чем не бывало, поглощал свою еду и выглядел вполне умиротворенно.
— И как тебе… мой сын? — снова спросила она, и меня ее вопрос удивил.
— Он… — я начала предательски краснеть, — он очень хороший друг и… мы отлично ладим…
А перед глазами у меня то, что было между нами полчаса назад, и становится еще более неловко. Невольно зыркнула на Макса и наткнулась на его насмешливый взгляд. А он до сих пор веселится!
— Понятно… — протянула миссис Беллен и начала ухаживать за своим мужем, подкладывая ему еды. Тот, кстати, особого внимания мне не уделял, находясь в собственных отвлеченных раздумьях. Он был уже седым и потерял былую военную выправку, но в лице его я легко угадывала черты Макса: вот на кого был похож мой друг!
Очень быстро атмосфера ужина вернулась в мягкую непринужденную манеру, и я размышляла, не надумала ли себе чего-то того, чего не было на самом деле? Пришла мысль, что неплохо было бы считать мысли Розы Беллен, но тут же со стыдом отмахнулась от нее: это же прямое оскорбление их семьи, не хочу с ними так поступать…
Эх, слышал бы меня сейчас наставник… Наверное, лично выгнал бы меня с Ишира, как агента, пришедшего в полную негодность…
Но истинного раскаяния у меня не было, и это был тревожный звоночек…
Когда миссис Беллен начала непринужденно болтать с Максом, а тот красочно описывать свои будни в ИВВА, я с головой погрузилась в неведомый для меня мир семейной идиллии. Даже отец Макса — Арнольд Беллен — отвлекся от своих размышлений и стал с интересом слушать сына. Мне постоянно подкладывали еду, доливали напитки. Макс все время шутил, а его родители смеялись от души, заставляя и меня улыбаться.
Однако в моей груди все сильнее разливалось непонятное, но очень отчетливое чувство боли. Ах вот чего я была лишена на Цвинне! Оказывается, настоящая полноценная семья совсем не «бесполезный пережиток прошлого», как нас убеждали на родине, объясняя, почему большинство детей росли не со своими родителями, а в специализированных учреждениях. Семья — это удивительно прекрасный оплот мира и счастья…
Цвинн не прав? Я… не права?
Меня это испугало. Я становлюсь предателем???
Улыбка сползла с моего лица, а тело сильно напряглось. Мне стало до ужаса страшно, ведь предательство — это самое гнусное преступление, которое только можно себе представить. На Цвинне предателей не просто казнят смертельной инъекцией. Их сперва проводят через жестокие пытки,
чтобы устрашить остальных не идти подобным путем…Я невольно вздрогнула, вспомнив все те голограммы, которые нам показывали во время обучения в школе агентов, и в голове остро зазвучали жуткие крики боли, которые нам щедро демонстрировали наставники и учителя, вдалбливая в разумы, что предавать родину КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩЕНО!
Макс очень быстро заметил перемену моего состояния и решил закончить наше присутствие на ужине.
— Мама! Папа! Спасибо! — произнес он, вставая. — Мы с Марком уже пойдем. Нам еще немного позаниматься нужно с учебниками, да и отдыхать пора…
Я стремительно поднялась следом, поблагодарила родителей, еще раз отметив, как Роза Беллен напряглась, а потом последовала за Максом на второй этаж.
Как только он прикрыл за нами дверь в свою комнату, то тут же обернулся ко мне.
Лицо его выражало большое беспокойство.
— Марк, что случилось? Ты плохо себя чувствуешь?
Он начал приближаться ко мне, а я невольно отступала назад.
— Нет, нет, Макс, все в порядке… — попыталась отмахнуться я, но он мне не поверил.
Нахмурив брови, он ускорился, а я впечаталась в стену спиной и замерла.
Подойдя вплотную ко мне, он тоже замер, вглядываясь в мои испуганные глаза.
— Марк! Не убегай! Расскажи мне, что произошло? — голос Макса прозвучал почти умоляюще, и на меня нахлынуло дикое желание расплакаться на его груди.
ЧТО??????????
— Я… не знаю… — пробормотала я, опуская голову, чтобы справиться со своими чувствами. — Возможно, это оттого, что у меня никогда не было семьи…
Я сказала первое, что пришло в голову, но это было истинной правдой.
И вдруг Макс обнял меня. Притянул к себе и прижал так крепко к своей груди, что мне стало трудно дышать. Его ладонь заскользила по моей макушке, а около уха послышались его тихие слова:
— Мне жаль, что ты не знал семейного тепла, но… — он сделал паузу, словно подбирая слова, — но отныне я хочу стать твоей семьей, Марк…
Я вздрогнула и покрылась мурашками от волнения. Даже дышать перестала, окунаясь всем существом в смысл сказанных им слов. Он правда мне это предложил??? Я правда ему дорога???
— Максимиллиан!!! — раздался в комнате гневный окрик матери, и я аж подскочила от неожиданности. Мы расцепили объятия, и я увидела перекошенное от гнева лицо Розы Беллен. — Сейчас же иди сюда!
И вышла из комнаты.
Я почувствовала, как Макс напрягся, но, когда он посмотрел на меня, в его глазах по-прежнему было дружеское тепло.
— Не волнуйся! Я скоро вернусь… — проговорил он, похлопал меня по плечу и вышел из комнаты вслед за матерью…
Опасные объятия…
Маруффа Эйгэ
Оставаться в комнате я не могла: я должна была понять, что именно сейчас происходит в этой семье… из-за меня.
Осторожно выскользнула из спальни и быстро устремилась по коридору, остановившись около двери одного из соседних помещений. Слышимость было невысокая, но у меня очень острый слух…