Мой любимый вампир

Стоило отдать ему должное — танцевал он весьма неплохо, и я просто позволила ему себя вести. Заметив краем глаза несколько ошеломленных взглядов, брошенных на нас покупателями, я отвернулась и решила сосредоточиться на лице Дока. Он ободряюще улыбнулся мне, нежно погладив ладонью по спине, и я покрепче прижалась к нему, чувствуя, как исходящие от него спокойствие и уверенность передаются и мне. Похоже, Док искренне наслаждался танцем, и, глядя на его умиротворенное лицо, я не смогла сдержать улыбки.

— Вот видишь, — негромко сказал он, — это всего лишь танец. Всем вокруг всё равно, поверь мне.

— Я верю, — ответила я и поняла, что в душе вдруг возникла необычайная легкость.

Нечто подобное в последний раз я испытывала в детстве, но с тех пор давно позабыла это блаженное ощущение беззаботности. И самым странным было то, что спустя столько лет, в этой суматохе жизни, что навсегда окрасилась для меня красным цветом, вспомнить об этом чувстве мне помог человек, из-за которого она так круто перевернулась.

Осознав всю комичность ситуации, я не удержалась от смешка.

— Ну наконец-то, — удовлетворенно проговорил Док, заглянув мне в глаза и, очевидно, обнаружив там то, чего ждал весь вечер. — Ты начала ловить кайф от ситуации, — внезапно он подхватил меня на руки и, приподняв, закружил.

Я взвизгнула, а потом захохотала, привлекая внимание абсолютно всех, кто находился поблизости. Но уже было все равно. Почему-то в этот момент, всё, что имело для меня значение, — это улыбка Дока, в которой сквозили неподдельная радость и спокойствие. Ведь мы это заслужили. Хоть на краткий миг.

Он аккуратно поставил меня на ноги и прошептал:

— На счет три — бежим.

Не успела я ничего понять, как Док схватил первую попавшуюся булку со стеллажа, вцепился в моё запястье и крикнув «три» мы с ним рванули через кассы под недовольные возгласы охранников и наш дикий смех.

Я напрасно хочу не любить, —

И, природе покорствуя страстной,

Не могу не любить,

Не томиться мечтою напрасной.

Чуть могу любоваться тобой,

И сказать тебе слова не смею,

Но расстаться с тобой

Не хочу, не могу, не умею.

А настанут жестокие дни,

Ты уйдёшь от меня без возврата,

О, зачем же вы, дни!

За утратой иная утрата.

Сологуб Ф. К.

Глава 15

Глава 15

Осень нехотя отдавала свои права приближающейся зиме: тяжелые серые тучи заволокли всё небо и пара первых снежинок, что успели упасть, были тому подтверждением. И, конечно же, ещё люди, что старательно кутались в шарфы, воротники курток, от холодного ветра, в желании побыстрее добраться до дома, где их ждал тёплый и мягкий плед и кружка горячего чая с лимоном и одной ложкой сахара. И тогда, даже самая пасмурная и серая осень приобретала цвета уюта и тепла.

Но не для меня.

Я помню всё это из своих воспоминаний и не более того. Мне теперь не было холодно, от слова совсем, и от того не сразу поняла, почему люди на заправках или в том же самом торговом центре, смотрели на нас с Доком как на дикарей. Ведь на их фоне мы выглядели почти голо, чем привлекали внимание ещё больше, чем хотелось.

Температура тела охотника 39 градусов. И когда я, сделав свое «открытие» о погоде, спросила Дока, не холодно ли ему, он ответил кратко: «Терпимо». По его венам течет горячая кровь, а не моя ледяная, даже в этом плане он больше похож на человека, имеет те же биологические и физиологические потребности, чему сейчас я нехотя завидовала. И словно в подтверждении моих мыслей, в горле начинал разрастаться слабый, но уже достаточно ощутимый пожар. Я давно не питалась. Мне всё еще была противна мысль о способе поддержания моей жизни, поэтому, пока была такая возможность, я прогоняла прочь всякие образы о том, чтобы прокусить кому-нибудь артерию.

Док проспал около четырёх часов на неудобном сидении нашего авто, и сразу после его пробуждения мы продолжили путь. Он хотел скорее обеспечить нам безопасность, добравшись до бункера. Хотя, честно говоря, предстоящая встреча с охотниками меня пугала. Единственные охотники на нечисть, помимо Дока, с которыми мне довелось познакомиться, сейчас предположительно преследуют нас, требуя возмездия.

Когда быстро сменяющийся, но хмурый пейзаж за окном мне изрядно надоел, я принялась рассматривать Дока. По всей правой руке у него был набит целый цветник. Пусть, треть сейчас была прикрыта рукавом футболки, я всё же помнила каждый из цветков. И если моё любопытство требовало его ублажения, то держать язык за зубами было бессмысленной затеей.

— Эти цветы … — мой голос резко разрушил тишину, — что-то значат для тебя?

— Охотники не набивают татуировки на своём теле в качестве бессмысленных картинок, — Док, придерживая руль одной рукой, провёл другой несколько раз по татуировкам, словно избавляясь от зуда, от памяти, которую они могли вызвать.

Крупные капли дождя затарабанили по крыше.

— Я бы попросила тебя рассказать о них, но если это очень лич…

Не успела я договорить, как Док покачал головой, как бы говоря: «Нет, всё нормально».

— Вот эти нежно-розовые цветы, что начинаются от моего запястья –азалия. Они символизируют печаль. Рядом, почти вплетенные в них маленькие голубые — незабудки. Это память. Память о…

— О твоих родных? — догадалась я и сердце сжалось от этой догадки, когда Док кивнул.

— Розовые и голубые… Эти цветы стоят по сей день на их могилах.

Его печаль и память навсегда останутся с ним в памяти и сердце. Пройдут года, целые десятилетия, но Док будет продолжать винить себя в смерти дорогих ему людей. И пусть, после той ужасной для их семьи ночи, Док воскрес, но частичка его души все равно умерла вместе с его семьёй.

— Белые гвоздики — успех, красные — победа, — Док удостоверился, что снова привлек моё внимание и продолжил, — Четырехлистный клевер между ними — это символ…

— Удачи? — я не смогла сдержать маленький смешок.

— Всё верно, — Док тоже заулыбался, видя, как поднялось моё настроение, когда мы соскользнули со сложной темы.

— Хоть что-то я знаю, — я развернулась на сиденье к нему полубоком, подогнув одну ногу под себя, — И ты хочешь сказать, что вы — охотники — машины-убийцы, верите в приметы, знаки, что аж набиваете их на своём теле?