Мой мастер (сборник)

Дима (в ярости).Злобный, омерзительный старикашка — наслаждается унижением людей!

Трал.Да, веселый дедок. И денег у него куча. Можно потерпеть!

Тем временем из кабинета выходит молодой человек, несколько растрепанный после танца. Подавленно оглянувшись, он покидает гостиную.

Старик (за кадром, по-английски).Саймон, там кто-то есть? Пригласи, пожалуйста!

Трал.Иди, я тебя здесь подожду.

Дима.Не понимаю, что мне там делать? У меня нет желания танцевать.

Трал.Если деньги нужны — станцуешь! Давай.

Холеный молодой человек молча распахивает перед Димой дверь кабинета. Дима неохотно идет к старику, сидящему в кресле. В дверях оглядывается на Трала. Тот ободряюще подмигивает. Оказавшись в кабинете, Дима пытается разглядеть лицо хозяина комнаты — оно скрыто полумраком.

Дима.Предупреждаю — я сегодня не танцую.

Старик (спокойно).Вначале представьтесь, молодой человек. Вас не научили в детстве этому правилу?

Дима (неловко).Может быть, у меня свои правила…

Старик.Вот оно! С этого все и началось — стали плевать на правила, потом на людей, потом на страну. Я так себе все и представлял… (Задумывается.)Молодой человек, я не был здесь семьдесят лет, и я не знаю ВАШИХ новых правил. Поэтому позвольте мне придерживаться своих — представьтесь, будьте добры.

Дима (неохотно).Дмитрий Евгеньевич.

Старик.Александр Сергеевич Гагарин. Очень приятно познакомиться. Дмитрий Евгеньевич, дорогой, возможно, в вашем представлении матросский танец — занятие, неприемлемое для взрослого мужчины. Но я смотрю на это совершенно иначе — всю свою жизнь, пока ноги слушались меня, я старался танцевать при первом удобном случае. Я просто любил это занятие. Я и сейчас его люблю, но мое тело больше не приспособлено для него.

Дима.Вы прекрасно знаете: если бы не деньги, никто не стоял бы тут перед вами по стойке «смирно» и не изображал бы клоуна.

Старик (весело).А вам не нужны деньги? Вы тот самый уникальный и единственный человек, который не нуждается в деньгах?

Дима.Нет, почему же? Конечно, мне нужны деньги. Но только не для того, чтобы…

Старик.Стоп. Садитесь, пожалуйста, в ногах правды нет. Разговор такой интересный… Располагайтесь как дома.

Дима садится в кресло напротив старика, с независимым видом закидывает ногу на ногу.

Старик.Вы курите? Курите, пожалуйста, я очень люблю папиросный дым с тех пор, как мне пришлось бросить.

Дима закуривает. Старик с наслаждением вдыхает дым, на мгновение замирает, закрыв глаза.

Старик.Хорошо… Могу я попросить вас о маленьком одолжении? Вон в том ящике возьмите коробку сигарет и попробуйте покурить их. Уверен, вам понравится. Я всегда вожу их с собой. Пожалуй, это лучшие сигареты, которые я знаю.

Дима достает красивую коробочку, садится в кресло и закуривает сигарету.

Старик (жадно ожидая реакции).Как? Хороши?

Дима.Да-а…

Старик (еще раз с наслаждением вдохнув дым).Итак, мы говорили о деньгах. Зачем они вам?

Дима.Ну… Во всяком случае, не для того, чтобы купаться в роскоши, есть, пить и помыкать другими.

Старик.Но ведь вы никогда и не купались в роскоши, насколько я понимаю? Как же вы можете судить?

Дима.Просто у меня другие понятия о радости, которую можно получать от жизни.

Старик (с удовольствием).Расскажите мне о вашем понимании радости.

Дима (с иронией).Извольте. Мне кажется, что деньги нужны для того, чтобы что-то создавать. К сожалению, те, у кого эти деньги есть, не имеют ни малейшей потребности в созидании. А настоящие творцы никогда не имеют денег.

Старик (качает головой).Печально. Но это касается, так сказать, высшего предназначения. А жизнь? Сама жизнь — разве она не есть уже чье-то гениальное создание? Разве в нее не вложен труд творца? Разве она не стоит того, чтобы наслаждаться каждой секундой существования? (Горячо.)Вам не понять этого, потому что у вас в запасе много жизни, но я… я физически ощущаю, как проходят мгновения. Как жизнь иссякает. И все, что хочется, — продлить ее как можно дольше. Но я — немощный, больной старик. Я не могу позволить себе всего того, что люблю, — то самое, что вы так не цените, — еду, вино, женщин, да что там говорить: я не могу даже ходить своими ногами и прикован к этому проклятому креслу. (Замолкает, опустив голову.)Сколько вы хотите за то, чтобы сопровождать меня в поездке?

Дима (с сочувствием).Мне очень жаль, но я не могу сопровождать вас.

Старик.Почему?

Дима.У меня есть дела.

Старик.Дела можно отложить. Сколько?

Дима.Извините, мне нужно идти. Я не тот человек, который вам нужен.

Дима встает с кресла и делает шаг к двери. Трал из приемной делает ему выразительные жесты: вертит пальцем у виска, грозит кулаком.

Старик (про себя).Достиг я высшей власти; шестой уж год я царствую спокойно. Но счастья нет моей душе.

Дима останавливается в дверях.

Дима (продолжает).Не так ли мы смолоду влюбляемся и алчем утех любви, но только утолим сердечный глад мгновенным обладаньем…

Дима и Старик (вместе заканчивают).Уж, охладев, скучаем и томимся?…

Пауза.

Старик (грустно).Иногда мне кажется, что это про меня…

Дима.Это вы-то «охладев, скучаем и томимся»?… С вашей жаждой жизни?

Старик (устало, вдруг поникнув).Жизни?… О чем вы? Мне осталось-то…

Старик берет со стола ручку и что-то пишет на листке бумаги. Дима видит худую кисть, покрытую пигментными пятнами, которая, кажется, с трудом движется.