Мой метод: начальное обучение

Поговорим лучше о кабинках. Маленькая дверца оставляет для обзора большое пространство снизу и сверху. Так охраняют невинность и мораль. Во многих школах туалеты делают без сидений — просто дырка в полу. Это гигиеничнее, так как нет соприкосновения с кожей. Но очень неудобно. Однако это превосходное устройство туалета, пригодное для ночлежек, нищенских приютов и для школ.

Школа — место, где развивается общественное чувство. Здесь детское общество. На самом деле не школа сама по себе организует взаимодействие, образование должно заботиться об этом. Вот почему мне задают вопросы, хотя я много рассказываю, как дети вместе работают с удовольствием: «Как у ваших учеников развивается социальность, если каждый занимается своим делом?»

Если дети все делают вместе и одновременно, даже ходят в туалет, тогда развивается их общественное чувство. Детское общество отличается от взрослого. У взрослых отношения строятся на основе свободы и взаимной вежливости, принято помогать друг другу, хотя каждый занят своим делом. Дети должны быть одинаковы во всем, в положении тела, в действиях, но без всяких взаимоотношений, тем более вежливых и приятных. Помощь, почитаемая как добродетель в большом мире, в школе считается преступлением, худшей формой нарушения дисциплины.

Современная методика рекомендует учителю заканчивать каждый урок небольшим поучением, как мораль завершает басню. Идет ли речь о птицах, масле или треугольнике, во всем должна быть мораль.

Чтобы не оставить места случайностям. Вывод: мораль — истинная цель школы.

Помощь ближнему — главный принцип. Все моральные системы настаивают: «Любите друг друга». В школе педагог делает все, чтобы помешать детям помогать друг другу, любить друг друга. Он следует психологической методике трех этапов, разделяя восприятие, ассоциацию и волю, или методике причинно-следственных связей, как угодно. Но всегда он заботится о дисциплине в классе и хорошем поведении учеников. Вот его главная задача. Важнейшую роль в этом играет система поощрений и наказаний, краеугольный камень всех педагогических методик.

Все учителя в большей или меньшей степени признают необходимость внешних стимулов, чтобы заставить детей учиться и хорошо себя вести. Некоторые считают, что нужно внушить ученикам любовь к добру ради собственного блага, что чувство долга, а не страх наказания должны удерживать ребенка от непослушания. Идея замечательная, но нереальная. Вот малыш работает исключительно из чувства долга — абсурд. Наивно думать, что ученик станет учиться, примерно вести себя ради такой далекой цели, как будущее положение в обществе. Нужен непосредственный стимул, немедленная реакция. Конечно, можно уменьшить количество наказаний, сделать поощрения менее явными. Так и происходит. Сегодня в классах не приняты телесные наказания, еще недавно широко используемые в тюрьмах, сумасшедших домах и школах. Наказания стали менее суровыми: плохие оценки, замечания, жалобы родителям, временное исключение из школы. Поощрения тоже стали менее демонстративными. Раньше ученики поднимались на сцену, как победители, получали из рук знаменитых горожан награды, выслушивали напутственные слова, а зал, заполненный гордыми, взволнованными родителями, замирал в восхищении. Сегодня избегают подобных излишеств. Грамоты раздают скромно, в коридорах. Медалей стало меньше. Поощрением все чаще становится книга, что-нибудь полезное. Крупицы здравого смысла проникли даже в школу. Глядишь, через несколько лет учеников будут награждать мылом, отрезом на платье. Причем с глазу на глаз. Главное, чтобы это действительно было наградой для ребенка.

Но никто в пылу педагогических дискуссий по поводу оценивания не спросил себя, за какое доброе дело дается награда, за какое зло наказывают? Прежде чем подталкивать детей к осуществлению определенной задачи, наверное, следует понять, насколько важна задача.

В наше время вновь поднимается старый забытый вопрос: хорошо ли соблазнять ребенка наградами, если в результате он получит расстройство нервной системы, миопию? Хорошо ли суровыми наказаниями уничтожать инстинктивные спасительные порывы души? Все знают, что отличники начальной школы обычно довольно посредственно учатся в гимназии. Гимназические отличники не всегда преуспевают в лицее. Вечные отличники плохо адаптируются к социуму.

Зная это, хорошо ли поощрять, наказывать, загоняя детей в тупик? Школа и без того достаточно опасна для ребенка. Хорошо ли усугублять положение стимулированием? В последнее время проводились интересные исследования по сравнению отличников и двоечников. Антропологи попытались выяснить очень простую вещь: проявляют ли отличники признаки морфологического превосходства, врожденное совершенство, развит ли их мозг лучше, чем у среднего ученика.

Оказалось, все наоборот. Антропологические показатели отличников ниже нормы: маленький рост, небольшой объем грудной клетки, голова такая же, как у менее трудолюбивых одноклассников. Зато отличникам чаще приходится носить очки. Теперь мы яснее представляем себе образ жизни ребенка, ответственно исполняющего свой долг, панически боящегося ошибок. Он учит все уроки, лишая себя прогулок, развлечений, отдыха. Его подстегивает стремление к первенству, иллюзия будущей блестящей карьеры, похвалы окружающих. Его уверяют, что он «надежда страны, утешение родителей». А силы кончаются.

У посредственных учеников объем грудной клетки больше, они энергичнее.

Отличники часто дополнительно занимаются с репетиторами или с родителями. Семьи двоечников часто бедны, их дома неуютны, на детей не обращают внимания. Они либо целыми днями слоняются по улице, либо вынуждены зарабатывать на жизнь, рано утром, перед уроками. Я заметила, что у хороших, успешных учеников в портфеле обычно лежит обильный питательный завтрак. У двоечников (их вечно ругают), как правило, ничего нет, кроме куска хлеба.

Конечно, это не единственная причина проблем, но помогает понять происходящее. Поощрение или наказание — это не завершение процесса, а показатель морального уровня школы. И переэкзаменовка для того, кто помог товарищу, тоже лишь отдельный эпизод воспитательного процесса, направленного на изоляцию ребенка, развитие в нем эгоизма. Поощрение или наказание тоже отдельные эпизоды, проявления основного школьного принципа: соревнование. Педагогам кажется, что плохие ученики, глядя на лучших (которых награждают, хвалят), должны стараться стать лучше, подражать своим друзьям, догонять их. Так рождается механизм, подталкивающий не только к работе, но к совершению усилий. Значит, моральная цель соревнования — приучить детей к страданиям.

Вот пример. Один наблюдательный врач заметил, что многие ученики в школе плохо слышат, поэтому и вид у них часто глуповатый, растерянный. В наказание учителя сажают их на последние парты. Эти дети часто остаются на второй год, потому что не могут написать диктант. Они делают невероятные, непростительные ошибки. Соревнование, наказания здесь бессильны. Они не исправят слабослышащего ребенка, посаженного на последнюю парту, как можно дальше от учителя. Подвижных детей постоянно наказывают, потому что они не могут сидеть спокойно. Бесполезно ставить им в пример медлительных одноклассников. У многих детей увеличенные аденоиды, они дышат ртом (он у них постоянно приоткрыт), плохо концентрируют внимание. Им ставят двойки, наказывают за невнимательность, но природный дефект не исправишь учительскими назиданиями, рассказами о том, как некрасиво сидеть, разинув рот, да еще засунув туда палец.

Лентяи, которые не любят физкультуру, часто оказываются сердечниками, страдают анемией, душевными заболеваниями.

Блестящий пример — школьные спортивные соревнования. Конкурс силы и скорости. Здесь нужно либо выполнять упражнение как можно дольше, либо двигаться как можно быстрее. Усилие — основа упражнения. Антропологи считают, что есть два основных конституциональных типа. Один — туловище длиннее ног. Второй — ноги длиннее. У первого типа обычно хорошо развиты легкие, сердце, им легче выполнять силовые упражнения. Второму типу легче даются скоростные. Соревнование не изменит тип фигуры. Морфологические исследования детей, чьи тела так сильно меняются с возрастом, должны стать основой спортивных тренировок. Но при чем здесь соревнование? Необходимо учитывать то, что заложено в нашем теле конституцией или болезнью. Жажда первенства не изменит этого.

Идея соревнования так укоренилась в сознании людей, что в 1898 году, когда я начата в Италии борьбу за создание отдельных классов для детей с проблемами развития, мне возражали, ставя в вину именно отсутствие соперничества в таких классах. Если отстающие ученики лишатся положительных примеров (старательных отличников), если им не с кем будет соревноваться, они (и без того слабые) вовсе перестанут работать. Но соревнование возможно лишь между равными. Мы всегда хотим найти чемпиона. Больного ребенка унижает сравнение со здоровяком. Он остро ощущает свою неспособность, бессилие в этой борьбе с заранее определенным исходом. Ученик обескуражен, а тут еще замечания, наказания (за все несчастья) от усердного учителя, который тычет пальцем в пример для подражания.