Мой опасный возлюбленный

— Я... Что произошло прошлой ночью? — спросила Инес и, охваченная тревожным предчувствием, попыталась вспомнить события прошлой ночи, но поняла, что ничего не помнит, не помнит даже, как легла спать.

Бастьен поколебался и затем спросил:

— А вы разве не помните?

— Нет, — призналась она. Неожиданно Инес стало плохо. Прежде чем Бастьен успел что-либо сказать, она передала трубку Томасу и стремительно вскочила с постели, прихватив простыню и при этом едва не сбросив с кровати Томаса.

Соорудив что-то вроде тоги, Инес торопливо прошла в ванную и захлопнула за робой дверь. Несколько секунд она стояла в темноте, пытаясь успокоиться.

Ее желудок уже отреагировал на ее расстройство, и если она не успокоится, не исключено, что в следующее мгновение ее вырвет.

Закрыв глаза, Инес заставила себя медленнее дышать. Когда ей показалось, что она немного успокоилась, она нащупала на стене возле себя выключатель и нажала кнопку. Моргнув от неожиданно яркого света, Инес подошла к зеркалу и внимательно осмотрела себя. Простыня кое-как была намотана вокруг тела, волосы торчали во все стороны, а взгляд выражал страх и недоумение.

«Почему я не помню, как вернулась в отель и легла в постель?» — спросила себя Инес.

Ответ, которого она так боялась, заключался в самом вопросе — она ничего не помнит, потому что кто-то стер ее воспоминания, а сделать это могли, насколько ей было известно, только бессмертные, но кто и с какой целью? Тот факт, что она оказалась в отеле, причем в своей собственной постели, рядом с Томасом, почему-то обеспокоил Инес. Если она нашла Маргарет, эта женщина могла проконтролировать ее сознание, но с какой целью? С чего вдруг кому-то из бессмертных понадобилось контролировать ее и укладывать в постель с Томасом? Томас находился под воздействием концентрата сладкого экстази. Неужели он?

Инес отринула эту мысль, прежде чем та окончательно оформилась у нее в голове, но ужас заключался в том, что Томас все-таки мог читать и контролировать ее мысли, а значит, они не суженые.

ГЛАВА 9

— С Инес все в порядке? Кажется, она чем-то расстроена.

Томас взглянул на дверь в ванную, затем плотнее прижал телефон к уху и тихо сказал:

— Думаю, она понимает, что ее проконтролировали.

— Обычно такое происходит, когда не оставляют ложных воспоминаний, — произнес Бастьен.

Томас согласно хмыкнул:

— Интересно, почему они этого не сделали?

— Возможно, хотели, чтобы девушка догадалась о вмешательстве.

Томас напрягся.

— А зачем им это?

Последовало продолжительное молчание, ни Бастьен, ни Томас даже предположить не могли, зачем кому-то понадобилось оставлять признаки вмешательства в память смертного.

— Похоже, эту проблему мы не сможем решить, — сказал Бастьен.

— Не сможем, — согласился Томас. —До тех пор, пока не найдем тетю Маргарет.

— Кстати, возвращаясь к твоим поискам, — произнес Бастьен, — я знаю, что должен был дождаться твоего звонка, и терпеливо ждал его. Но когда прошло столько времени, подумал, что, возможно...

Томас посмотрел на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке, и чертыхнулся: было уже десять утра. Он проспал дольше, чем собирался.

— Томас?

— Я проспал, — расстроенно признался Томас и, услышав, что Инес включила душ, снова посмотрел на дверь ванной комнаты. — Бастьен, не переживай, я сейчас позвоню Гербу и, как только получу от него новые координаты, тут же отправлюсь на поиски.

Он дал отбой и быстро набрал номер Герба. Ему можно было звонить в любое время, поскольку, увлекшись своим любимым программированием, парень мог работать во всякое время суток, впрочем, и отдыхать тоже. Так что звонок в полночь мог застать Герба едва проснувшимся, а в шесть пополудни он мог завалиться спать.

Ожидая, когда Герб ему перезвонит и сообщит новые координаты, Томас положил трубку и стал мерить шагами комнату. Теперь, когда первый шаг был сделан, его мысли вновь обратились к Инес, которая сейчас обнаженная стояла под струями теплой воды и, наверное, намыливала свое нежное тело. Томас с наслаждением сделал бы это вместо нее. Он налил бы гель в ладонь и медленно растер бы его по ее груди, затем по талии, бедрам, между ногами... Рисуя в своем воображении эту картину, Томас окончательно проснулся и уже готов был броситься в ванную, чтобы воплотить свои мечты в реальность, когда раздался телефонный звонок.

Томас бросился к телефону.

Герб продиктовал ему новые координаты и спросил:

— Ты отправляешься прямо сейчас?

— Нет, — удивленно ответил Томас. — Мне надо принять душ и переодеться. Это займет минут десять, не больше. А в чем дело?

Помолчав, Герб пояснил:

— Когда соберешься выходить, надо будет еще раз проверить координаты.

— Еще раз? Зачем? Тетя Маргарет сейчас скорее всего спит, и вряд ли ее координаты изменятся, ведь мы решили отложить поиски до утра, рассчитывая именно на это.

— Но я сверился с очень подробной картой Амстердама... Мадам Аржено сейчас не в отеле, а скорее всего на улице, где на крохотном пятачке, буквально дверь в дверь, находятся несколько маленьких кафе.

— Это странно, - Томас в замешательстве опустился на постель. — Тетушка Маргарет не дневной человек. С какой стати ей выходить в это время суток?

— Ты сказал, что она прилетела в Европу расследовать какое-то дело, возможно, она просто вынуждена работать днем, — предположил Герб.

— Вполне возможно, — ответил Томас, подумав. — Я мало что знаю о работе частных детективов, но, полагаю, им приходится проверять массу различной информации, а обычные люди по ночам, как правило, спят. Ты мог бы перепроверить координаты, Герб?

– Я это уже сделал, — заверил его приятель.
– Вообще-то я трижды проверил их, прежде чем позвонить тебе.

— Вот как, — вздохнул Томас.

— Я понимаю, это не совсем правильно, — пробормотал Герб. — Но если они вынуждены работать днем... Ты говорил, что ее партнер смертный. Может быть, они остановились, чтобы он перекусил.

— И такое возможно, — согласился Томас.

— Верно. Позвони мне перед тем, как будешь выходить, и я еще раз сверю данные поиска, и если миссис Маргарет снова не окажется на месте, я продиктую тебе новый адрес, и ты отправишься к месту последней засечки.

— Ладно, спасибо, Герб. Ты мне здорово помогаешь, и я очень благодарен тебе, — сказал Томас. Положив трубку, он некоторое время стоял, пытаясь понять, почему вдруг его одолели какие-то смутные сомнения: что-то во всем этом было не так.