Мой отец генерал Деникин

Вскоре я получила объяснение этого инцидента: доктор из Будапешта служил врачом в штабе эрцгерцога Иосифа. Расположившись в городке Горный Лужек, он собирался пить кофе, когда русские начали атаку. Ему удалось вовремя бежать. Он был рад встретить в Будапеште того генерала, которого чуть не «встретил» в городке Горный Лужек. Мама сделала черный кофе, и два бывших врага выпили за встречу, вспомнив прошлое.

1 октября 1914 года Деникин пишет своей матери: «Дела бригады получили известность. Из штаба получил телеграмму: «Командующий армией (Брусилов) благодарит генерала Деникина за молодецкие действия». За обход моей бригадой у деревни Лужка Верховный главнокомандующий (Великий князь Николай Николаевич) в телеграмме своей выражался так: «Обрадован молодецким делом у Лужка». Я раньше не писал Вам, но теперь уже можно немножко похвастаться: еще за августовское сражение представлен к ордену св. Георгия 4-й степени. Уверен, что скоро, очень скоро, подымем голову выше и вычеркнем надолго из памяти неприятный осадок маньчжурской кампании.

Пишите чаще и побольше, дорогая моя старушечка. И берегите себя. Крепко целую».

Следующее письмо датировано «28 ноября. Венгрия».

20 ноября Брусилов решил идти на Будапешт. 23 ноября двум дивизиям, сорок восьмой и сорок девятой, удалось выбить австрийцев со склонов и ущелий Карпат и выйти к венгерской равнине. Восьмой корпус и Железная бригада должны были взять город Лупков, затем пересечь горную цепь через перевал, который носил то же имя.

Начальник штаба Деникина заболел, его эвакуировали, ожидали заместителя. Он наконец появился, представился — худой молодой человек назвал свое имя и звание: полковник Сергей Леонидович Марков. Генерал слышал о Маркове, преподавателе русской истории в военных школах и специалисте по Петру Великому. Он разъярился, что ему послали «преподавателя», тогда как ему нужен был «солдат». Более того! Этот желторотый (ему было только 35 лет) оказался неспособным сесть на лошадь, ему мешал какой-то вскочивший на неудобном месте фурункул. Так как кипел бой, Деникин отложил на вечер составление текста телеграммы, где требовал отозвать вновь посланного. Два часа спустя от холма, где располагался его наблюдательный пункт, Деникин увидел, как по направлению к нему трясется старая телега; едущий на ней, казалось, не обращал внимания на стрельбу, для которой представлял столь удобную цель. Он прибыл здоров и невредим, это бы Марков.

— Извините за транспорт, Ваше превосходительство. Я не нашел ничего другого, а мне надо было очень поспешить.

Генерал не стал посылать телеграмму. До самой своей смерти во время гражданской войны Марков останется самым верным другом Деникина.

После двух дней сражения город Лупков наконец заняли, но на перевал не вело никакой дороги. Расположенные высоко в горах деревушки и небольшие городки соединялись тропинками, которые, как только выпадал снег, становились непроходимыми для артиллерии и лошадей: сапоги солдат и подковы лошадей скользили по оледеневшему склону. Было 15 градусов ниже нуля. Подъем в колоннах на виду у противника, закрепившегося в деревнях на склоне, был бы настоящим самоубийством. К черту тропинки и деревни! — решает Деникин. — Мы полезем направо, минуем ущелье, затем спустимся, отрезав противнику дорогу к отступлению, и ему останется только сдаться. Но как быть с артиллерией и лошадьми? Пусть они остаются в Лупкове, их будет охранять один батальон, австрийцы подумают, что в городе вся бригада.

Распрягли лошадей, нагрузили их мешками с продовольствием и патронами, повели с собой под уздцы. 4000 стрелков перешли Карпаты и соединились со своими товарищами, которые, опередив их, вошли в Венгрию.

Дорога на Будапешт, казалось, была открыта, но противник предпринял контратаку. Все приготовились к сражению, однако Брусилов отдал приказ об отступлении. Все неохотно отошли к перевалу. 10 декабря командующий 8-й армией, преодолев наконец непонятные пораженческие настроения, остановил отступление и начал готовиться к предстоящим сражениям. Железная бригада расположилась вблизи Лутовиско. Австрийцы преследовали отступающие с боями русские войска по пятам. Мертвые не могли падать, оставаясь больше чем по колено в снегу; замерзшие, скрюченные руки невозможно было оторвать от оружия.

10 мая командование вновь заговорило о наступлении на Будапешт, но потом отказалось от него, так как не хватало боеприпасов и продовольствия.

В то время как путем чрезвычайных усилий промышленность западных стран справлялась с этой задачей, военный министр Сухомлинов по некомпетентности пытался сократить военное производство. Только лишь к весне 1916 года оно начало удовлетворять нуждам фронта.

В начале апреля 1915 года начальник Деникина объявил, что собирается доверить ему командование дивизией. Генерал отказался от продвижения по службе:

— Оставьте мне Железную бригаду. Я чувствую себя гораздо более способным побеждать с ней, чем проявлять героизм с любой дивизией.

Его желание удовлетворили, но по службе все-таки продвинули, так как в начале мая его бригада была переименована в Железную дивизию. Деникин писал своей матери: «Нас развернули в дивизию, и я, не разлучаясь с родными мне полками, волей судьбы получил неожиданное повышение: назначен командующим 4-й стрелковой дивизией.

Вообще счастье улыбается мне. За январские бои под Лутовиско представлен к ордену св. Георгия 3-й степени (ожидается на днях Высочайший приказ). Это самая высокая боевая награда, которую может получить генерал, не командующий армией. Мои скромные заслуги награждены чрезмерно, и я, несомненно, приложу все усилия, чтобы оправдать доверие, которое мне оказывают.

Одна только забота — одно горе, это Ваше беспомощное положение, дорогая моя старушка…»

Уже две или три недели Елисавета Деникина страдает гнойным плевритом и прикована к постели. Так как верная Аполлония скончалась в Житомире, то за «дорогой старушкой», как ее нежно называл сын, ухаживала только прислуга, которой помогали сочувствующие соседки. К беспокойству за мать с 24 мая добавилось разочарование в том, какой поворот приобретали события на фронте. Немецкий генерал Макензен, придя на помощь своим австрийским союзникам, атаковал русскую 8-я армию, взял Перемышль, находящийся в 100 километрах от Львова, и закрепился на правом берегу Саны. Конечно, Железная дивизия сейчас же направилась туда. Не хватало снарядов, немецкая артиллерия производила опустошения в рядах русских. 22 июня русские оставили Львов, отступили за Буг. Не лучше дела складывались и на Северо-Восточном фронте.

5 сентября царь, изводимый своей женой, всецело подчиняющейся Распутину, сместил своего кузена, великого князя Николая, отправив его на Кавказский фронт, и объявил себя главнокомандующим. Беспокойство, которое вызывала в военных кругах очевидная некомпетентность государя в военных вопросах, улеглось, когда стало известно, что начальником штаба он назначил генерала Алексеева.

В середине сентября Брусилов отдал приказ 8-й армии переходить в контрнаступление. Железная дивизия пошла на Луцк, но так как не хватало снарядов, то взять город не удалось. На подмогу прибыли войска генерала Зайончковского, подчиненным которому оказался Деникин. Он поручил Деникину расчистить ему дорогу с помощью «тактической ночной артиллерийской подготовки». Скрепя сердце, зная, что этим он раскроет противнику свои позиции, Деникин израсходовал свои последние снаряды. На рассвете разведка донесла ему: «Мы окружены». Оставалось одно: взять Луцк.

В «Воспоминаниях» Брусилова, вышедших в свет в советской России, где он остался после гражданской войны, командующий 8-й армией рассказывает: «Деникин, не отговариваясь никакими трудностями, бросился на Луцк одним махом, взял его, во время боя въехал сам на автомобиле в город и оттуда прислал мне телеграмму, что 4-я стрелковая дивизия взяла Луцк».

Вслед засим Зайончковский донес о взятии им Луцка. Но на его телеграмму Брусилов сделал шутливую приметку: «… и взял там в плен генерала Деникина».

Через несколько недель русские войска оставят Луцк, и с середины ноября для 8-й армии начнется позиционная война.

Для Антанты, куда с начала войны кроме России, Франции и Великобритании входили также Япония (с августа 1914 года) и Италия (с 23 мая 1915 года), 1915 год не был счастливым. Конечно, франко-британские войска заставили немцев отступить при Артуа, а турки, присоединившиеся к Германии 3 ноября 1914 года, были основательно потрепаны русской армией на границах с Кавказом. Но проводимая под руководством Черчилля Галлиполийская операция окончилась катастрофой, под Багдадом турки разбили англичан, а франко-британским войскам, усиленным четырьмя русскими бригадами, высадившимся в Салониках как только Болгария приняла сторону Германии, не удалось справиться с противостоящими им немецкой армией и двумя болгарскими. Итальянцы не добились никаких успехов. Что касается одиннадцати сербских дивизий, они растаяли в сражениях с двадцатью девятью дивизиями Германии, Австрии и Болгарии. Пятьдесят пять тысяч уцелевших солдат и офицеров отправили, как и королевскую семью, на остров Корфу. Россия потеряла убитыми около миллиона человек. Офицерский корпус понес тяжелые потери, моральный дух армии был очень низким.

Деникин писал своей матери: «Газетные телеграммы мало вносят успокоения в Вашу жизнь — и нам не очень легко. Но невзирая на все наши невзгоды, на все временные неудачи — неотвратим и неизбежен, как судьба, один конец: полный разгром Германии.

Дивизия моя, хотя и переменившая несколько раз свой состав, все еще держится на высоте, созданной ее кровью и ее подвигами. Растаем в грозном бою и вновь возродимся…

Условия нашей домашней жизни вполне благоприятны (режим, жилье, питание), и здоровье мое едва ли не лучше, чем до войны. Только седина — результат всех наших волнений и переживаний — окончательно покрывает мою голову. Но это не беда.