Мой отец генерал (сборник)

Так протекает наш послеобеденный отдых. С утра – полеты, после обеда – отдых на море, благо оно здесь близко. Загораем, купаемся, снова валяемся на горячем песке. Под водой гоняемся друг за другом, стараясь схватить кого-либо за ногу. Это называется у нас – «вести воздушный бой». Неожиданно появляется дневальный и объявляет о построении на ужин. Бывает, что ради моря поступаемся и ужином. Тогда можно пролежать на песке до темноты, когда наступающая ночь оденется бесчисленными, яркими, как свечи, звездами – и сразу наступит прохлада, идущая с моря.

Ранним утром, еще до восхода солнца, инструкторы поднимаются с площадки возле ангаров и разлетаются по аэродромам, где будут проходить учебные полеты. Первый полет в сорок минут предназначается для личной тренировки. Земля еще окутана плотной предутренней дымкой, а мы резвимся в синем небе на своих самолетах в восходящих лучах солнца. К этому времени из-за гор поднимается солнце. Да, нет ничего прекраснее, чем видеть, как зарождается день. Целых четыре года я встречал восход солнца в воздухе. Курсанты распределены. Личный состав эскадрильи построен. Дана последняя команда: «По самолетам!» Каждый экипаж направляется к машине. Подхожу и я к своей красавице – СБ «катюше» и перед тем, как надеть парашют и сесть в кабину, ласково глажу ее по фюзеляжу, приговаривая: «Здравствуй, дорогая „катюша“. Как настроение? Как сегодня в полете будем себя вести?» И мне кажется, что она вся подобралась, а после моих ласковых слов будет предана мне всю мою летную жизнь и послушна в учебном и боевом полете.

Глава XХVIII СТАРИК И МОРЕ

Наконец мы отходим. У бака пыхтит один буксир, другой – у кормы. Смеркается. Нас провожают гудки судов, стоящих у причала Камышовой бухты, да чайки. Чайки почти не делают никаких движений крыльями и все же держатся над нами за счет встречного ветра и восходящего потока воздуха от бортов нашего траулера. Слегка качает. По-прежнему ветер в пять баллов. Вдали забелели барашки...

Уже издали, километров за двести до Средиземного моря, чувствуешь его особый запах. Это – запах хвои, лаврового листа и присущего только ему запаха морского прибоя. Он настолько терпкий, густой, соленый, что никаких усилий, чтобы вздохнуть, не надо. Воздух, насыщенный озоном, сам заходит в ноздри, а ты только чувствуешь, как легкие заполняются чудесным эликсиром. Тело становится упругим. Настроение – адски жизнерадостным. А такой лазури, небесного перелива всех красок радуги и особенно полуденной голубизны, как на Средиземном море, нигде нет.

15.00, проходим остров Сицилию. Гористый берег покрыт лесом и кустарником, впереди по левому берегу – Тунис, Алжир, Марокко, Испанская Сахара, Мавритания, Гвинея. В 16.00 заступил на вахту. Волнение моря – три-четыре балла. Накат волн в корму, в результате чего судно идет неустойчиво, виляет. Вести его ручным управлением трудновато. Расхождение в пять – семь градусов. На автоматике справляюсь в пределах трех – пяти. Идем открытым морем. Из-за облачности море кажется глинистым, порой напоминает расплавленый свинец, но стоит слегка выглянуть солнцу, как оно сразу становится темно-синим. Глубина моря – более тысячи километров. Встречные суда, а их не так много, сильно зарываются носом, забирая на себя большую массу воды. К концу вахты пришел капитан. Много рассказывал о случаях на море. У него в каюте живут канарейки, раньше он держал попугая и обезьянку, но они сбежали и погибли в море. Вечером показывали кино. Стало тише, так как зашли за Сицилию. Впереди – Африка. На этот раз на вахту меня даже будили. Ночью сложно вести корабль, надо было захватить очки или купить бинокль, допускал ошибки, а потом перешел на автомат.

По пути к Гибралтару (почему-то все моряки на этом слове делают ударение – Гибр'aлтар) один транспортник чуть не стукнул нас в левый борт. Видимо, шел неправильным курсом, а потом «проснулся» и шарахнулся в нашу сторону. Мы следили за ним и гудками заставили его уменьшить ход, а сами повернули на север, так и расстались. На рассвете началась сильная килевая качка. Нос опускался до самой воды, но воду не забирал. Погода пасмурная. Рваная облачность. Дождь. Наконец вдали обозначились контуры африканского материка. К вечеру будем уже в Гибралтарском проливе. Стоянка – часов шесть, но команду на берег не выпустят. Завезут только продукты для нас и для тех, кто на промысле. В 16.00 заступил на вахту. Курс 262. Плохая видимость. Дождь и низкая облачность. Сильная бортовая и килевая качка. Ветер усиливается. С мостика, когда смотришь при крене в десять – пятнадцать градусов, кажется, что валишься в бездну. Через полчаса вахты радист принес радиотелеграмму от моих родных – Томы и дочек. Большое им спасибо, что не забыли мой день рождения. В 18.00 из-за неисправности одного двигателя стали в дрейф среди морских волн. В полосе шторма дрейф – вещь, прямо сказать, неприятная. Но через двадцать минут механики устранили неполадки, и мы пошли своим курсом. После ужина решил пораньше лечь спать. Ходить по кораблю невозможно, все летит. Все внутренности растягиваются, так что все, что есть в животе, я ощущал реально, а потом заснул, и приснился сон, что немцы пытают меня на дыбе. К утру шторм стал понемногу стихать. На вахту опять пришел раньше времени. Забыл, что накануне часы перевели на час назад.

В 20.00 пришли на военно-морскую базу англичан – Гибралтар. Население Гибралтара – 25 тысяч человек. Я не успел сделать снимки. (На четвертушке странички уместился рисунок базы. Скалистый берег. В море уходит полоса, на которой помечено – «аэродром». Напротив, на горе, в кружке, – «ресторан». Других ориентиров нет.)

На наш «Ветер» завезли продукты, обслуживали испанцы. Часа через три начнем спускаться на юг.

В 4 часа утра заступил на вахту. Темно. Сплошной туман. Перешли на непрерывное оповещение гудками. Я стоял на правом крыле и прислушивался к возможным сигналам с других судов. Туман начал рассеиваться. Волнение не больше двух баллов. По обеим сторонам борта – летучие рыбы. Летучие рыбы – из породы сельдей. Они вылетают из воды за счет создаваемой хвостом вибрации. Парят в воздухе, пролетая небольшое расстояние, делая правильные виражи. Некоторые разворачиваются на девяносто градусов. Видел много дельфинов, которые как раз гонялись за летучими рыбами. Море бурное. Крен – до пятнадцати градусов. На подходе к Канарским островам стало чуть тише. На сегодня прошли 2,345 мили. До промысла осталось больше половины. После обеда занимался изучением судоустройства и докладом Брежнева на XXIII съезде КПСС. Через два часа заступать на вахту. Прошли Марокко, проходим Испанскую Сахару курсом на острова Зеленого Мыса, а далее Дакар, Сенегал, Гвинея, Либерия – чудесные страны. Океан спокоен, дает перекатную волну, что порядком раскачивает наш «Ветер». Самочувствие отличное. Хорошо стал спать, даже без снотворного. Ложусь в 9.00 вечера, к 10.30 уже засыпаю. На этой трассе редко попадаются встречные суда – одно-два за вахту. «Ветер» идет со скоростью 18 – 19 миль в час, что соответствует 35 – 38 км/час. Пока еще никто нас не обогнал. Уже прошли больше половины пути до промысла. Пересекли тропик Рака и вошли в тропики. Температура – около двадцати градусов, еще не очень жарко. В свободные полчаса выхожу на верхнюю палубу позагорать. По местному календарю стоит осень. После того как пересечем южный тропик Козерога и повернем к мысу Доброй Надежды, войдем в зону зимы. Утром должны пересечь экватор. Экипаж готовится к церемонии встречи с богом морей и океанов Нептуном. Заступил на вахту. Близко играют дельфины. Проходят косяки рыб и парусных медуз. Океан спокойный. Цвет стальной. Открылось южное небо с Южным Крестом. После ужина зачитали телеграмму, которую прислал на судно Нептун:

«Борт ТР „Ветер“. Капитану директору. Буду 22 мая в 14.00 по Гринвичу. Приказываю: подготовить список, в который должны быть внесены все члены экипажа и пассажиры, впервые пересекающие экватор. При моем прибытии на борт застопорить ход, дать три длинных гудка. Предупреждаю всю команду: непослушания не потерплю. По секрету сообщаю: беру взятки.

Владыка морей и океанов – Нептун».

Двадцать второго мая в 4.00 заступил на вахту. Ночь темная. К утру пошел дождь, и так до конца вахты. Идем курсом 136. Прошли Сенегал, Гвинею. На траверсе – Либерия. Ровно в 14.00 прозвучали три длинных гудка. В небо взвились цветные ракеты и рассыпались над океаном. Из-за кормы появился звездочет с рупором и объявил о прибытии Нептуна. Закричали, заржали черти, и в окружении свиты появился Нептун с женой. Подозвал к себе капитана и приказал тому доложить, что за люди, что они делают и каковы их намерения в его владениях. Капитан все доложил честь по чести. Черти в это время делали все что хотели: мазали сажей и отработанным маслом руки, ноги, лица. И всякого, кто не откупался, да и тех, кто откупался, тоже, бросали в большой чан с морской водой высотой более двух метров. Потом дали выпить по столовой ложке спирта и по бокалу красного вина. Со мной проделали то же, что и со всеми. В конце праздника вручили диплом «Мореходу земли Русской о переходе экватора» и отпустили на свободу. Вечером все члены экипажа получили специальный, праздничный, тропический паек – по три бутылки вина – и разбрелись по каютам. Гуляли до полуночи с танцами и угощали друг друга.

Двадцать седьмое. Первая вахта на промысле. Мы загружаем в наши трюмы рыбную муку, брикеты. Вахты по четыре часа на разгрузку и погрузку тяжелого груза. Тара неудобная – режет руки, грудь, спину. Страшная боль по всему телу. Кругом стоит шум, крик: майна, вира, полундра! Судно качает вдоль и поперек. Сыплется мука, летят пачки, того и гляди, пришибет. Ругань, мат стоит столбом. Все стараются сачковать, то есть поменьше работать. В трюмах – холод. Температура для мороженой рыбы – минус 17 – 20 градусов. Плюс сильная вентиляция. Сильная носовая и бортовая качка перемещает грузы под креном. На каждого человека в среднем за двенадцать часов работы приходится до 11 тонн груза в виде паков по 32 килограмма каждый, мешков с рыбной мукой или брикетов по 60 – 80 килограммов, которые необходимо уложить в трюмы и твиндеки глубиной пятнадцать метров. Груз надо разложить в штабеля по всему помещению высотой до трех метров. Третий день – самый тяжелый. Работы начались с восьми вечера и продолжались до четырех утра. Устал как лошадь. Все жилы вытянуты. Мускулы страшно болят, особенно спина и поясница. Каждую минуту поочередно все друг у друга спрашивают – который час?..

Вечером в гости поднялись на борт болгары. Угощали коньяком, что разогнало немного кровь. Стало меньше болеть, только пугают сильные отеки. Видно, для сердца очень большая нагрузка. Уже разгрузили «Тбилиси», «Мисхор», «Альбатрос», но на подходе еще много других судов. Организация плохая. Все держится на авось, что подвернется под руку, тем и занимаемся. Нагрузка физическая такая, что пальцы не держат авторучку: дрожат руки. Желание – одно: как-нибудь передохнуть, набраться сил, а главное – распределить их так, чтобы до конца вахты не свалиться в буквальном смысле с ног. И так час за часом, день за днем. Работа, еда, короткий отдых и снова каторжный труд до изнеможения. Вот где я вспомнил о рабах на галерах. Счет дням потерян. Остался один подсчет: сколько времени до конца вахты? Кормят часто, по четыре раза в день, но в весе не прибавляешь. У меня все время сильные отеки, все-таки сердце не привыкло к таким перегрузкам. Но всему приходит конец. К шестому июня мы разгрузили около десяти судов, в их числе «Слава», «Морская звезда», «Андромеда», «Лангуст», «Сириус», танкер с топливом, и взяли курс на мыс Доброй Надежды. Обогнули Южную Африку и вышли в Индийский океан. Сегодня с утра я заступил на вахту рулевым. Самая удачная вахта – с 8 до 12 часов. После обеда и до вечера свободен, можно отдохнуть, позагорать.

Сдержанный, но настойчивый гул дрожит в жарком плотном воздухе. Еще с вечера начал разыгрываться шторм. Весь экипаж работает по подготовке встречи с ураганом: люки в трюмах задраены, на палубе закреплены грузы. Все расходятся по своим рабочим местам внутри судна. Несколько дней бушует океан. Ломаются пальмы, тревожно кричат попугаи. Наш «Ветер» кланяется навстречу каждому валу, а они все – девятые. Стальной корпус вздрагивает, словно кто-то зажал его в тиски. Когда нос зарывается в проем волны, корма вздымается вверх, и многотонный гребенной вал, вырываясь из водной стихии, не встречая сопротивления, вращается с невероятной скоростью под пронзительный вой и грохот. От огромных перегрузок корежит все судно, как будто кто-то на полном ходу пытается остановить мчащийся поезд. Кажется, что корма и киль цепляются за железную стену под водой. Мы все еще в полосе шторма. Набегающие волны под действием урагана уже не в состоянии подниматься еще выше, и вершины их гребней сваливаются в основание волн. Там, в бездне, рождаются новые волны, взмывающие вверх и рассыпающиеся миллионами брызг. Вся эта масса обрушивается на палубу и весь корабль. Мостик плотно закрыт, но все, кто на мостике, насквозь мокрые, в пене брызг. Горький соленый воздух заполняет легкие до отказа. Трудно дышать. Горизонта не видно, его заслоняет стена воды. Нос зарывается в водяную массу. Вокруг – горбящийся валами океан и надсадный вой разъяренного шторма, но наш «Ветер» прокладывает свой путь среди хаоса водяной метели...

4 сентября 1967 года. Понедельник. 08.00 утра. Проходим пролив Эврипос рядом с островом Эвбея, скорость которого 4 – 16 узлов. Пролив знаменит своим сильным приливо-отливным течением, меняющим резко свое направление каждые шесть часов. От Севастополя – 503 мили. За сутки пройдено 443 мили. До промысла – 6774 мили...

Глава XXIX ЗАЯЧЬЯ СВАДЬБА

– Было это уже к концу войны. Стояли мы в Польше. Природа там необыкновенная – луга, рощи. Отец взял меня на охоту. Стояла тихая лунная ночь. Было светло, как днем. Мы вышли к опушке леса. То, что мы увидели там, я никогда не забуду. На полянке, обсаженной ровными молодыми елочками, сидели в круг зайцы. В центре хоровода, привстав на задние и положив передние лапки друг на друга, целовались двое зайчиков.